Вероника Иванова - Право быть

Мужчина задержал дыхание, прежде чем ответить, дабы произвести впечатление законопослушного подданного, но взгляд все же пару раз прыгнул из стороны в сторону, придавая словам старосты пикантный оттенок:

— Приворот, а также любое иное посягательство на разум и душу человека строжайше запрещено и карается…

— Мы знаем законы, дуве, и не вынуждаем вас их нарушать. Всего лишь скажите, поступают ли просьбы о творении подобных зелий в гильдию, делами которой вы ведаете?

Он немного успокоился и осторожно кивнул:

— Люди слабы перед своими желаниями, и ничего удивительного нет в том, что…

— Время от времени их желания бывают удовлетворены. Верно?

Староста промолчал, отводя глаза.

— Разумеется, мало кто решается преступить суровый закон, но в любом стаде всегда найдется паршивая овца, не так ли?

Он подобрался и спросил, стараясь прогнать из голоса все возможные чувства:

— Вы обвиняете?

— Всего лишь спрашиваю. Считайте наш разговор своего рода дружеской и ни к чему не обязывающей беседой.

Моя попытка перевести беседу в русло, больше подходящее для получения сведений, потерпела неудачу:

— Тогда позвольте по-дружески заявить: в нашей гильдии никто не промышляет преступными делами.

— Вы поручитесь за всех?

Ответ последовал не мгновенно, но и не задержался настолько, чтобы выглядеть неуверенным:

— Поручусь.

Браво! Каким бы дурным или хорошим человеком ни был староста Травяных рядов, честь своего дела он защищал отменно. Я, признаться, ожидал несколько иного развития событий, думал, что загнанный в угол травник дрогнет и либо вовсе откажется отвечать, либо укажет на кого-нибудь, скидывая груз со своих плеч, а вышло иначе. Вполне может быть, что он защищает больше себя, нежели своих товарищей по цеху, но точно так же возможно, что староста действительно твердо уверен в их честности. Впрочем, любое из этих объяснений ничего не дает мне как дознавателю Опоры, поэтому придется раскрыть истинную цель задаваемых вопросов:

— Приятно слышать столь непоколебимые речи. Но мы ни в коем случае не подвергали сомнению верность гильдии королю, а всего лишь хотели узнать некоторые подробности о приворотных зельях из осведомленных уст.

Мужчина разочарованно сглотнул, поняв, что гордая поза стала препятствием на пути получения нескольких лишних монет за ценные сведения, но от своих слов не отступился:

— К сожалению, ничем не смогу помочь.

Ай-ай-ай. Если ты занимаешься составлением травяных сборов, ты не можешь не знать о способах и средствах приворота, потому что такими забавами грешат все ученики всех магов на свете, и можно было тебя поддеть на булавку укора в ограниченности знаний и умений, но… Зачем? Выбивать признания силой или хитростью, конечно, действенно, вот только результат получается, мягко говоря, не тот, который необходим, ведь заставить человека действовать можно лишь в том направлении, которое известно тебе самому, а я даже не знаю, за какую соломинку схватиться. Мне нужен совет.

«Прежде всего тебе нужен тот, кто не только много знает, но и пользуется своими знаниями».

Ты права, драгоценная. Но как и где мне искать умелого практика?

«Как? Разумеется, с помощью наводящих вопросов. А где… Подумай и ответь, что есть приворот?»

Вторжение в разум. Подчинение. Направление на…

«Некую тропинку, угодную подчиняющему или помогающую подчиненному уйти от душевных горестей».

Пожалуй. Но кто может нуждаться в подобных услугах?

«Люди, перепробовавшие все прочие способы».

Отчаявшиеся?

«И эти тоже. Но задумайся: чтобы пробовать, больше всего прочего необходимо что?»

Возможности.

Мантия недовольно вздохнула:

«Не только и не столько. Что ж, упрощу задачу. Вот представь, что тебе нужно опробовать клинок, чтобы установить, как долго, к примеру, его лезвие держит заточку… Что ты будешь делать?»

Работать с ним. Проводить поединки, хотя бы с куклами.

«И сколько ударов нужно будет нанести?»

Не менее тысячи, чтобы быть уверенным.

«А на каждый удар требуется что?»

Сила.

«Ох… — Мантия устало свернула крылья. — Время требуется, любовь моя. Время».

К чему ты клонишь?

«Чем больше пройдет времени, тем больше всего ты сможешь сделать».

Время, время, время… Месяцы, а может быть, и годы. Значит, мне нужны люди.

«Прожившие большую часть своей жизни, только и всего. Они, как никто другой, нуждаются в душевном отдохновении».

— Благодарю за ваши ответы. И если позволите, небольшая просьба. Укажите нам хотя бы одного травника, что составляет целебные сборы для людей, чьи годы приближаются к завершению.

Староста удивленно хлопнул редкими ресницами.

— Это составит для вас труд?

— Нет, что вы, никакого труда… — Он с настороженным недоумением покосился в мою сторону, направляясь к столу, на котором лежала книга для регистровых записей. — Сейчас гляну.

Листы шуршали недолго, наверное, глава гильдии заранее разделил всех своих подопечных по видам занятий и тщательно придерживался собственных правил.

— Почти у каждого из травников есть в постоянных покупателях старые люди или их дети, но если вы желаете чего-то особенного… Вот. Есть одна знахарка, Иррун. Она готовит снадобья только для стариков.

Как думаешь, драгоценная, это то, что нам надо?

«По меньшей мере это наводит на размышления», — подмигнула несуществующим глазом Мантия.

— Благодарю еще раз. И если позволите, теперь мы…

Я хотел сказать «откланиваемся», но не успел, потому что староста ринулся открывать дверь и, как мне показалось, начал движение еще до того, как раздался звук первого тихого удара.

— Покорнейше прошу простить, у меня назначена встреча!

Мы не собирались задерживаться дольше необходимого, потому тоже двинулись к выходу, чтобы как раз на пороге едва успеть разминуться с женщиной, появления которой, по всей видимости, так нетерпеливо и вдохновенно ждал наш недолгий собеседник.

Богачка, желающая прикупить новые притирания для сохранения белизны и гладкости кожи? Не иначе, раз прячет лицо под густым кружевом накидки. Ей, должно быть, невыносимо душно, ведь сейчас на дворе самые жаркие часы, когда воздух наполняется теплом не только от солнечных лучей, а еще и от дыхания камня, слагающего стены домов и мостовые. Да, ей непременно должно быть жарко, но кажется, будто за незнакомкой лениво тянется шлейф сырой прохлады. Как странно…

— Я немного задержалась, любезный. Неотложные дела требовали моего участия.

Голос негромкий, зато исполненный достоинства, успешно заменяющего грубую силу. Равнодушный? Бесстрастный? Не могу понять, да и не пытаюсь, потому что всего лишь три шага, все три шага, целых три шага, которые я делаю, переступая порог, мое тело мелко сотрясает непонятный звон, сквозь который пробиваются, как травинки сквозь корку тающего льда, слова: