Джо Аберкромби - Полукороль

– Нашел что-нибудь? – с надеждой резко спросил Джод.

– Нет. – Ярви отбросил гриб. – Это нельзя есть. – И вместе со снегом на него стало опускаться отчаянье, даже более тяжелое, чем раньше.

– Нам нужен огонь, – сказал он, стараясь поддержать мерцание надежды. Огонь их согреет, поднимет дух, соберет их вместе и даст продержаться немного дольше. Он не мог позволить себе думать, куда это может их завести. Один взмах за раз, как всегда говорил Джод.

– Для огня нужно сухое дерево, – сказал Анкран. – Может, поваренок знает, как его найти?

– Я знал бы, где купить его в Торлби, – резко ответил Ярви. Если честно, он возможно и не знал бы. На это всегда были рабы.

– Наверху земля должна быть посуше. – Сумаэль побежала трусцой, и Ярви с трудом вслед за ней, соскользнул с уклона по укрытому снегом откосу, во впадину, где не было деревьев. – Может быть там, наверху…

Она побежала в эту прогалину, и Ярви ступал по ее следам. Боги, как он устал. Он едва чувствовал свои ноги. С землей здесь было что-то странное, под тонким слоем снега она была ровная и твердая, кругом виднелись черные пятна. От следующего шага Сумаэль раздался странный треск.

Она замерла, хмуро глядя вниз.

– Стой! – над ними на склоне стоял Ничто, одной рукой вцепившись в дерево, а другой держа меч. – Это река!

Ярви уставился на ноги, и каждый волосок на нем поднялся от ужаса. Под его сапогами звенел, щелкал и двигался лед. Сумаэль повернулась, и лед громко затрещал. Ее широко раскрытые глаза встретились с глазами Ярви. Между ними был шаг или два.

Ярви сглотнул, едва смея даже дышать, и протянул ей руку.

– Шагай осторожно, – прошептал он.

Она сделала шаг и, открыв от удивления рот, исчезла подо льдом.

Сначала он стоял, замерев.

Потом все его тело дернулось, словно чтобы броситься вперед.

Со стоном он остановил себя, встал на карачки и пополз туда, где она исчезла. Черная вода, в которой плавали осколки льда, и никакого следа Сумаэль. Он посмотрел через плечо, и увидел, что Джод спрыгивает на берег в фонтане снега.

– Стой! – взвизгнул Ярви. – Ты слишком тяжелый!

Ему показалось, что он заметил подо льдом движение, подполз лицом вниз, распластавшись, расчистил снег и ничего не увидел. Лишь черноту и одинокие пузырьки.

Анкран, покачиваясь и широко расставив руки, вышел на реку и резко замер, поскольку лед под ним затрещал. Ничто пробирался через снег ниже по течению, к пятну голого льда, сквозь который торчали острые камни.

Натянулась ужасная тишина.

– Где она, – закричал Ярви. Ральф лишь смотрел с берега, беспомощно открыв рот.

Сколько можно задерживать дыхание? Очевидно, не так долго.

Он увидел, как Ничто скакнул от берега и поднял меч, наконечником вниз.

– Ты спятил? – завизжал Ярви, прежде чем подумал.

Конечно, он спятил.

Меч рванулся вниз, брызнул фонтан, а Ничто упал на лед и другую руку сунул в воду.

– Я поймал ее! – Он вытащил Сумаэль из реки. Она была мягкой, как тряпье, и с нее текла замерзающая вода. Ничто дотащил ее до берега, где ждали Джод и Ральф.

– Она дышит? – крикнул Ярви, карабкаясь ногами и руками от страха, что и сам провалится.

– Откуда мне знать? – спросил Джод, вставая перед ней на колени.

– Прислони щеку к ее рту!

– Похоже, не дышит!

– Подними ее ноги! – Ярви выбрался с замерзшей реки и заставил свои свинцовые ноги бежать по берегу, покрытому снегом.

– Чего?

– Подними ее вверх ногами!

Джод молча поднял ее за лодыжки, безвольная голова Сумаэль тащилась по снегу. Ярви с трудом просунул два пальца ей в рот, загнул их и вдавил в горло.

– Давай! – рычал он, напрягаясь и плюясь. – Давай! – Однажды он видел, как Мать Гандринг делала то же мальчику, который упал в запруду у мельницы.

Мальчик умер.

Сумаэль не шевелилась. Она была липкой и холодной, словно уже умерла, и Ярви сквозь сжатые зубы рычал путаницу молитв, даже не зная, кому.

Он почувствовал руку Ничто на своем плече.

– Смерть ждет всех нас.

Ярви сбросил его руку и надавил сильнее.

– Давай!

Внезапно Сумаэль дернулась, как ребенок, проснувшийся от того, что его ущипнули, и выкашляла воду. Потом со скрежетом едва вздохнула и выкашляла еще.

– Боги! – сказал Ральф, онемело шагнув назад.

Ярви был удивлен почти так же сильно, и он определенно еще никогда не был так рад получить пригоршню холодной рвоты.

– Ты меня отпустишь? – прохрипела Сумаэль, закатывая глаза. Джод уронил ее, и она согнулась на снегу, вцепилась в свой ошейник, кашляла, плевалась и начала сильно дрожать.

Ральф таращился, словно был свидетелем чуда.

– Ты волшебник!

– Или министр, – пробормотал Анкран.

У Ярви не было никакого желания на этом заостряться.

– Надо ее согреть.

Они постарались развести огонь при помощи маленького кусочка кремня Анкрана, нарвав для растопки мох с деревьев. Но все было мокрым, и огонь не занимался. Они пытались один за другим, а Сумаэль смотрела лихорадочно-яркими глазами, дрожала все сильнее и сильнее, и в конце концов им уже было слышно, как по ней хлопает одежда.

Джод, который раньше каждое утро разжигал печи в пекарни, не смог поделать ничего. И Ральф, который разводил костры на берегах, открытых всем ветрам и дождям на всем Расшатанном море, не смог ничего поделать. Даже Ярви предпринял тщетную попытку, неумело держа кремень в бесполезном огрызке руки, пока пальцы не стали отваливаться – а Анкран в это время бормотал молитву Тому Кто Разжигает Огонь.

Но боги не собирались в тот день являть еще чудес.

– Может, выкопаем укрытие? – Джод качался на пятках. – Как выкопали во время снежной бури?

– Мало снега, – сказал Ярви.

– Тогда из веток?

– Слишком много снега.

– Надо идти. – Сумаэль неожиданно поднялась на ноги и закачалась, большая куртка Ральфа упала на снег перед ней. – Слишком жарко, – сказала она, разматывая парусину на руках, расстегивая рубашку и вытаскивая наружу цепь. – Шарф давит слишком туго. – Она, шаркая, прошла еще пару шагов, и упала лицом вниз. – Надо идти, – бубнила она в снег.

Джод мягко перекатил ее и усадил, придерживая одной рукой.

– Отец не будет ждать вечно, – прошептала она. Из ее посиневших губ вырвалось слабое облачко пара.

– Холод уже в ее голове. – Ярви приложил ладонь к ее липкой коже и заметил, что его рука дрожит. Возможно, он спас ее, когда она захлебнулась, но без огня и еды зима все равно унесет ее через Последнюю Дверь, и эта мысль была ему невыносима. Что они будут без нее делать?