Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (СИ)

Потом пришлось помогать Алине срочно разогревать обед и накрывать на стол, одна она уже не успевала. Клару ждать не стали, поели сами и покормили ларшу. Времени до прибытия экипажа едва хватило, чтобы убрать за собой посуду и переодеться. Ларша на этот раз увязалась с нами, и, к моему удивлению, ни кучер, ни лошади на нее никак не отреагировали.

Ехать на экипаже, конечно, быстрее и не так устаешь, но тряска по мощенной булыжниками дороге сильно выматывает. Прошлый раз от нашей пешей прогулки я получил гораздо больше удовольствия. Подсказать, что ли, гильдии извозчиков идею амортизаторов? Резины для колес здесь точно еще долго не будет.

Родители Алины встретили нас с распростертыми объятиями. Они уже знали о ночном нападении и о его результатах, и были мне бесконечно благодарны за спасение дочери, а я испытал чувство неловкости из‑за того, что мы не додумались послать к ним утром курьера. Сразу же был накрыт стол. Хозяева тоже уже пообедали, поэтому на стол поставили только чай и сладости. Ларше предложили тарелку вареного мяса, которую она умяла и пошла на свежий воздух полежать в тени деревьев.

Пришлось всей семье подробно описать ночные события. Грасс сразу заявил, что это его вина, надо было просто никуда нас не отпускать на ночь глядя, на это его жена Лона возразила, что тогда мать Гена до утра сошла бы с ума от страха за сына. Надо сделать выводы и наносить визиты пораньше, как сейчас. Братья Алины молчали, а ее младшая сестра Лея желчно завидовала. Ради нее пока никто не рисковал жизнью, бросаясь с обнаженным мечом на толпу разбойников. Были мы у них недолго и договорились, что свадьбу сыграем через два дня в полдень в их доме.

— Давай обратно пойдем пешком? — предложила Алина. — Хоть в экипажах и мягкие сидения, меня, пока ехали, всю растрясло. А сейчас, после того как поели вторично, трястись и подавно не хочется. Ну придем мы чуть позже, что за беда?

— Да я только «за», — согласился я. — Заодно по пути я тебя поспрашиваю обо всем понемногу. Как показал утренний разговор, я еще могу погореть на незнании тех мелочей, которые должен знать.

— А можно и мне задать тебе один вопрос?

— Ты у меня можешь спрашивать вообще о чем угодно, у меня от тебя тайн нет.

— Тогда ответь, почему ты не захотел брать в жены принцессу Лану?

С минуту я приходил в себя от услышанного.

— Подслушивала? — наконец выдал я нечто осмысленное. — И много удалось услышать?

— Не специально, — начала оправдываться девушка. — Вы уже заканчивали разговор, когда мы подходили. Я просто чуть задержалась. Уж больно интересно было слушать, как Ник тебе сватает принцессу, а ты отбрыкиваешься. Прям как от меня в начале нашего знакомства. Вот мне и стало интересно, почему?

— А то, что я люблю только тебя и никто другой мне не нужен, это уважительная причина?

— А разве, взяв в жены еще и ее, ты перестанешь любить меня?

— Тебя я буду любить, пока дышу.

— Тогда в чем же дело?

— Разве можно любить сразу двоих?

— Сразу нельзя, — засмеялась Алина. — По очереди можно. У моего дяди было две жены, и они прожили до самой смерти душа в душу. И я точно знаю, что он их обеих любил. Вот у одной женщины два мужа быть не может, это уже будет распутство. И ни в одном королевстве такого никогда не было. Оно ведь и в природе так. У оленя, например, всегда больше одной самки, но никто никогда не видел, чтобы одна самка бегала с несколькими оленями.

— К чему вообще весь этот разговор? — удивился я. — Тебе что, больше не о чем поговорить? Не собирался я брать второй жены и не буду, мне и тебя хватит.

— А почему вы тогда заговорили на эту тему? Не просто же так Ник начал этот разговор? И лицо у него было такое, как будто любимую собаку похоронил. И Маркус ушел от нас озабоченный. Ты молчишь, но я догадываюсь, что у тебя проблемы. Это никак не связано со мной? Что ты мнешься, обещал же ничего от меня не скрывать.

— Ну ладно. Мы с тобой еще не говорили, как и почему я к вам попал. Слушай…

Я подробно рассказал об игре, вкратце описав мой родной мир так, чтобы ей было понятно. Закончил я нашим утренним разговором.

— Тебя действительно могут убить из‑за меня? — ее лицо стало бледным, как мел. — Только отвечай правду!

— Не знаю, может быть, это только фантазии Ника. Но обещаю сделать так, чтобы этого не произошло.

— Недаром умные женщины, принося подношения богини судьбы, просят для своих будущих детей не красоты, а счастья, — горько сказала Алина. — Какой прок в красоте, если она угрожает любимому? Если я немного подпорчу свое лицо, ты меня не разлюбишь?

— Дурочка! — я прижал ее к себе и поцеловал в висок. — Да я лучше сотню рож подпорчу тем, кто попытается нам навредить, чем такое допущу! И незачем так себя растравливать раньше времени. Пока у нас с тобой все хорошо, постараемся, чтобы так было и дальше.

Я постарался сделать все, чтобы прогнать у нее грустные мысли, и, когда мы подходили к дому, любимая уже начала улыбаться моим шуткам.

А возле дома кипела работа. Несколько рабочих разобрали часть забора в углу, на стыке с соседями и теперь устанавливали там что‑то вроде маленьких ворот. Еще трое срыли две клумбы Клары и начали засыпать гравием широкую дорожку от ворот к дому. За домом слышались визг пилы и стук нескольких молотков. Видимо, там делали конюшню.

— На днях купим овса и переведем сюда моего Зверя, — сказал я Алине. — Наймем служанку и работника, который будет следить за конюшней, и купим тебе хорошую лошадь. Тогда до твоих родителей верхом будем быстро ездить.

— А служанку я уже наняла, — сообщила Клара, выходя из двери нам навстречу. — Завтрашний обед будет готовить уже она.

— Красивая? — немедленно поинтересовалась Алина.

— Красивая, — подтвердила Клара. — Точнее, была красивой лет тридцать назад. Угомонись, никому, кроме нас, твой Ген не нужен. И ему, кроме тебя, ни одна не нужна. Он и на тебя повелся еле–еле. И как только ты его уломала? Вы хоть все сделали, что хотели? Ну и прекрасно, Идите в дом и зверя с собой забирайте, пока он мне всех рабочих не распугал.

— Платья впору? — спросил я. — Халат понравился?

— Хорошие платья, красивые. Где только их носить? А то, что ты называешь халатом, вещь действительно очень удобная. Похожа на платья, которые носят крестьянки в восточных королевствах.

— Как, где носить? — притворно удивился я. — А на балах?

— Кто же меня туда пустит?

— Закон гласит, что любой член семьи дворянина, родной или приемный, наделяется дворянским достоинством, — сообщил я. — А, значит, и ты, как моя приемная мать. Вот только это, к сожалению, не распространяется на твоих детей.