Анна Инская - Верни нам мертвых

Старость неравно приходит к людям. Мы с Семью Зверями одних лет, но она хозяйка, а я рабыня. Ей судьба думать о сыне вождя, мне — о смерти. Так в дни осенние край озера замерзает раньше, чем середина.

В ту ночь мне приснилась мертвая птица, которую сын вождя посадил себе на голову, и его дубовый посох. Птица пропела:

Когда пригреет солнце, в дни весны

Край озера оттаивает первым!

А вырванный с корнем молодой дуб ответил ей:

Но не придет весна вторая

Ни для тебя, ни для меня, ни для рабыни

Поутру Семь Зверей разогнала кур и свиней, разломала ледок на луже и долго смотрелась в воду. Потом прикрыла лукавые глаза своим лучшим покрывалом и сказала, что пойдет гадать сыну вождя. Удар Молнии гневно потоптался с ноги на ногу и напомнил, что ей следует боятся солнца. Но она только тихо рассмеялась, и Удар Молнии на дороге у нее не встал. У нас хозяйка была Семь Зверей.

На другой день она сказала, что пойдет по второму разу ворожить. На третий день пошла ворожить по третьему разу — Удар Молнии сделал вид, что верит. На четвертый день она сказала, что пойдет за платой. Удар Молнии горестно сжал зубы. Потом со зла упился брагою. А потом подошел ко мне и сказал, что я ему давно нравлюсь больше, чем проклятая Семь Зверей. Он пригласил лечь с ним в постель, пока она где-то бегает, и стал ласкать меня. Руки у него были стылые, а хитрые глаза испуганно блуждали. Я догадалась, зачем ему нужно, чтобы я родила ребенка от него. Чтобы я больше не ненавидела его и помогла бы ему отомстить Семи Зверям. Но так хотелось мне иметь детей, и так я истосковалась без ласки, что я обвилась вокруг моего бывшего мужа и шептала, что люблю его. Это как приход лета, после долгой зимы. Спустился тебе на руку серый комар твоею кровью поживиться, а ты радуешься, что это комар, а не холодный снег.

А вот и Семь-Зверей заглянула в дом. Удар-Молнии чуть не рухнул на пол со страху. Но она посмотрела на нас обоих без гнева, равнодушно, как бы если мы с Ударом-Молнии были дрова у очага:

— Ладно, валяйтесь…. Ты ему тоже жена. У меня одно условие: потом ты, Лягушка, постираешь мое одеяло. Ибо ты чудище из топей болотных, и не желаю я, чтобы воняло тобою одеяло, которым я укрываю мое прекрасное тело. А так делайте, что хотите.

С тем и ушла, гордо крутанув задом и запев песенку. Удар Молнии, увидев, что ему ничего не грозит, быстро овладел мной. Затем стал рассказывать скорым шепотом:

— Давно ненавижу ее. Сама она жаба, чудище болотное. Мне одна дева медноликая из их племени такого про нее порассказала, что мне на нее теперь смотреть мерзко. Медноликая все-все про Семь Зверей знает. Что Семь Зверей удлинила себе косы крадеными волосами пленниц, а щеки и губы тайно особой краской подкрашивает. И что было у нее до меня десять разных любовников, и все ее выгнали, и что она меня всячески срамила в своем племени, и многое другое. Еще та дева мне сказала, что у Семи Зверей ноги кривые, если хорошо присмотреться. Она мне объяснила, что я эти кривые ноги красивыми вижу только потому, что Семь Зверей меня приворотной травой опоила. А еще медноликая сказала, что Волчонок не мой сын, что Семь Зверей за мною уже беременная увязалась. А отец мальчишки ее теперь и знать не хочет, другую красавицу себе нашел. Зря я тогда ее привез. Она как блин — сначала ты им рад, лопаешь их в великом счастии. Думаешь: всю жизнь бы их ел. А потом объешься и к концу обеда больше видеть их не можешь. А ты, Ифри, раскрасавица, разумница, и мать нашим будущим деткам будешь хорошая и добрая. Я все добро Семи Зверей тебе отдам, все ее ожерелья, и меховое одеяло, и все что захочешь. А знаешь, как колдуны проверяют действие ядовитых трав? Испытывают на пленных. Не на себе же испытывать всякую отраву! Я все это видел у них в деревне. Когда-нибудь тебе расскажу все их тайны, чтобы и ты ужаснулась. А пока мы с тобой выгоним эту злую ведьму и заживем душа в душу.

Я ему не верила. Я чуяла, что все равно эта женщина для него лучше меня. Она для него была как темный лес для филина. Не мог он жить без нее. И не одною красотой она его влекла. Только ей он мог поведать свои хитрости и рассказать, как он презирает жалкий род людской. Только рядом с ней мог сбросить человечью кожу и развернуться во всю длину, как водяной змей в болоте. Знала я, что он хоть и затащил меня в постель, но думает-то о ней. Но уходить из постели в хлев мне не хотелось. Я лежала у него под боком и молча слушала, как он ее якобы прогнать собирается. В начале ночи Семь Зверей вернулась и приказала:

— Теперь ступай мыть одеяло. А Семь-Зверей тебя проводят с факелом и дротиком.

Я подумала, что Удар Молнии и правда ей был больше не нужен, и только новое одеяло беспокоило ее. Удар Молнии сделал вид, что уже спит и ничего не слышит. Я сказала, что дойду одна, но Семь Зверей степенно ответила:

— Дорога к пруду темна, и возле деревни рыщут волки. А ты может быть уже беременна ребенком моего мужа, и я чту родство. Ну, пойдем.

Мы дошли до пруда, я зашла в воду по щиколотку, а она, стоя на берегу, толкнула меня дротиком:

— Заходи глубже. Семь Зверей не хотят, чтобы их лучшее одеяло пахло лягушками.

Ну какие лягушки на исходе зимы? Но она была сильна и вооружена. Я покорно зашла по пояс с холодную воду и стала полоскать ее одеяло. Но когда я хотела выйти на берег, Семь Зверей направила на меня оружие и поднесла горящий факел к моему лицу:

— Семь Зверей повелели тебе не приближаться к их мужу! Ты ослушалась, и ты пожалеешь об этом. Стой в холодной воде, замерзай, пока не станешь навеки бесплодной, как скалы на горной вершине, как лед, как снег, как мертвое тело. Если же попробуешь выйти из воды раньше, чем я дозволю, то останешься не только бесплодной, но и без глаза. И к другому берегу не думай бежать. Я ведь по земле туда доберусь быстрее, чем ты по воде.

Я поняла, что она меня изувечит и взмолилась:

— Семь Зверей, ведь тебе больше не нужен твой муж. Оставь нас, забирай, что хочешь и иди к сыну вождя.

Она захохотала подлым смехом:

— Удар Молнии мне не нужен, да ты нужна. Ты говоришь: забирай что хочешь? Вот тебя я и заберу. Твоя страшная рожа озолотила меня, и ты останешься у Семи Зверей до конца дней твоих. Чего же я не желаю, это того чтобы у тебя родился сын для отмщения мне. Или дочь, которая возьмет надо мною верх в старости моей. Мужчинам, которые могут отомстить, вымораживают во льду или выжигают на огне правую руку. Женщин же делают навеки бесплодными.

Она стояла на берегу темной тенью, дротик наготове. Наверное долго длилась бы ее месть, но вдруг в ночной тишине послышался крик Волчонка-Смерть-Врагам: