Ирина Молчанова - Вампиры — дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид

Отодвинулась синяя бархатная портьера и в ложу бесшумно проскользнул одетый в черный костюм Вильям.

Сестры пренебрежительно кивнули ему на соседний диван.

— Мог бы и не приходить, десять минут до конца балета, — прошипела Виктория.

— Меньше, — фыркнула Анастасия.

Лайонел подмигнул брату, но тот с кислым выражением лица плюхнулся на диван и отвернулся как от сестер, так и от сцены, уставившись на голую стену.

— Невежда, — поморщила носик Виктория и, наклон нив голову так, что черные кудри скатились по хрупким белым плечам, заметила: — Трудно представить, что вы родные братья, какая-то насмешка судьбы!

Она еще что-то хотела добавить, но, поймав на себе холодный взгляд голубых глаз, резко осеклась.

До конца спектакля в главной ложе установилась тишина, а когда занавес на сцене опустился и стихли последние рукоплескания, уже у выхода Виктория спросила:

— Лайонел, как вам балет?

— Ненавижу «Щелкунчика», ничего личного, — обронил молодой человек и, ухватив за локоть брата, чтоб тот не сбежал, вышел с ним из ложи.

— Не боишься, что Виктория теперь с горя проглотит свой веер? — полюбопытствовал Вильям, устремляясь к винтовой лестнице, устланной красной ковровой дорожкой.

— Нет, я боюсь другого…

— Чего же? — обернулся через плечо брат.

— Того, что у коз на соседней ферме при виде твоей недовольной физиономии молоко скиснет прямо в вымени.

— Рад, — криво усмехнулся Вильям, — впервые слышу, чтоб ты заботился о ком-то, кроме себя. Козы… Очень мило, продолжай в том же духе, возможно, этак лет через двести твоя забота коснется и простых людей.

Лайонел поравнялся с братом.

— Что, малышка Кэт тебе отказала? Сочувствую!

— Не твое дело, — рыкнул Вильям и кивком указал на второй этаж, где у лестницы встретились сестры Кондратьевы и Анжелика. — Разбирайся лучше со своими женщинами!

— Мои женщины разберутся сами, — Лайонел ухмыльнулся, — пусть выживет сильнейшая.

Они спустились в тускло освещенный зал без единого окна, с восьмью огромными колоннами и высоким потолком, расписанным библейскими сюжетами.

— Значит, эта рыжая кошка оказалась не так проста? — Лайонел потянул брата за колонну, где вдоль стены стояла софа. — Брось, Вил, мне-то ты можешь рассказать! Ну же! Она не увидела в тебе мужчину, который смог бы удовлетворить ее… — Он засмеялся и закончил: —…непомерные амбиции?!

— Что за бред ты несешь?! — рассердился Вильям. — Ты говоришь о Кате, не об Анжелике и даже не о сестрицах Кондратевых, помешанных на власти! Катя не такая… Она… она светлая!

— Я знаю, о ком говорю, — насмешливо возразил Лайонел.

Брат устало опустился на софу.

— У нее, кажется, есть другой…

— Другой? — напрягся Лайонел. — Как это?

— Дурак, что ли, — нахмурился брат, — не понимаешь, что такое «другой»? — Вильям неожиданно улыбнулся, на миг лицо его просветлело. — Ну конечно, в твоей-то жизни понятие «другой» не существует как таковое!

В зале стало шумно — спускались гости, поэтому Лайонел поторопил:

— Что за другой, почему ты так решил?

— Одногруппница ее сказала… И еще много чего сказала, во что я просто не могу поверить.

Кошачьей поступью подошла Анжелика, но Лайонел приказал ей:

— Оставь нас.

— Не пойму, — подозрительно сощурил зеленые глаза Вильям, — а чего это ты обеспокоился?

— Да так, ты позоришь меня, — соврал Лайонел, — мало того что тебя динамят девушки нашего круга, так еще простая девчонка дурит!

— Она меня не дурит! Просто… просто какое-то недоразумение. Я разберусь с этим!

— А соперника видел?

— Видел, — сморщился Вильям, — я мог голову дать на отсечение, что между ними ничего нет! Он лип к ней как… Тьфу, а она…

— Не очень сопротивлялась?

— Может и так, — убито согласился брат. — Теперь он в больнице и…

— Ты постарался? — изумился Лайонел.

— Нет, конечно, не я! Машина сбила, не знаю…

— А-а-а, — разочарованно протянул Лайонел, — понял.

Брат не мигая уставился на него.

— Ты?

— Да, твоя славная Катя использовала мальчишку для прикрытия… Вот он ее и прикрыл. Я его переехал… чтоб не мешался в следующий раз.

— Господи боже мой! — выдохнул Вильям, не сводя с него пораженного взгляда.

Лайонел снисходительно улыбнулся:

— Тут тебе не о чем беспокоиться, она к нему абсолютно равнодушна. Я бы даже сказал — пугающе равнодушна… Бедный мальчик… — Он засунул руки в карманы и пояснил: — Я про тебя, Вил, — это ты бедный мальчик, который ослеплен подделкой!

— Я тебе не верю! — покачал головой брат.

— Костя, тот липучий глупец тоже не поверил, когда она сказала ему, что не такая хорошая, какой кажется. Забавно, но, больше чем уверен, парнишка уже все понял! А ты… Коли тебе так нравится, можешь и дальше заблуждаться.

Брат поднялся.

— Вот этим я и займусь с твоего позволения!

— Не останешься на фуршет?

— Благодарю, ваши напитки мне не по нутру!

Лайонел понаблюдал, как брат маневрирует между гостями, затем схватил у первого же официанта с подноса бокал с кровавой жидкостью и направился к именинницам. Он с радостью бы покинул день рождения этих двух разукрашенных кукол в разноцветных платьях, но тут собрался весь высший свет или, правильнее сказать, тьма, поэтому пренебречь условностями было немыслимо. Для брата — запросто, но только по одной простой причине — он не относился к высшему свету, по большему счету, его и приглашали лишь из вежливости.

— Лайонел, — гневно прошипела ему в ухо Анжелика, вцепляясь в руку, — если ты что-то сделал с Даймондом, я…

— Что ты? — не глядя на нее и не замедляя шага, уточнил он. — Анжи, тебе не кажется, о Даймонде стоило подумать прежде, чем отправлять его ко мне швырнуть в лицо цветы?! — Все-таки он на нее посмотрел, чтобы еще раз отметить, как плотно прилегает нежно-голубая ткань длинного до пола платья к высокой груди, как белы и изящны плечи, как прекрасно лицо с черными точно смоль глазами, длинными золотистыми ресницами и нежной линей рта. Во всем свете было не сыскать девушки красивее. Ею хотелось обладать как трофеем на зависть всем мужчинам.

«Какая несправедливость», — подумал Лайонел, жадно скользя взглядом по женственным изгибам. Он был беззаветно влюблен в ее идеальное тело, и если бы его можно было оставить себе, поставить дома на пьедестал за стекло, а саму Анжелику с ее криками, желаниями, эмоциями как радио выключить, запросто можно было бы стать счастливейшим из мужчин.

— Ну и чего ты на меня так уставился? — поинтересовалась девушка. — Прекрати смотреть и скажи, где Даймонд! Ты же знаешь, я не могу без него! Он все делает! Это мой лучший слуга!