Роберт Хейс - Ересь внутри

— Получишь, когда я прибуду на место.

Чад был большим городом, разделенным на четыре квартала: гавань, террасу ремесленников, Золотой город и Старый город. Девочка объяснила Танкуилу, что потребуется полдня, чтобы пешком пройти от одного конца города до другого. Арбитр мысленно поблагодарил градостроителей за то, что терраса ремесленников была расположена совсем недалеко от доков.

По дороге они миновали всевозможные виды лавок, мастерских, складов, жилых домов, таверн и сторожевых башен. Стражники толпами сновали по улицам и следили за происходящим голодными глазами. Девочка рассказала, что городская стража насчитывает тысячи человек, и Танкуил с легкостью готов был в это поверить. Рабов было еще больше. Одни избитые, другие в цепях — все как один в ошейниках и с метками. У мужчин знак их хозяина выжигался на левой щеке, а у женщин — на левой руке.

Танкуилу видеть невольников было не в новинку. Сарт тоже строился на спинах тех, чьи жизни принадлежали другим, — правда, еще никогда арбитр не видел настолько плохого к ним отношения. Рабы носили лохмотья, многие были босы. Одни таскали товары для своего господина, другие носили самих господ в огромных, богато украшенных паланкинах, и все это под беспощадным полуденным солнцем. Даркхарта поразило, что с лошадьми в Чаде обращались на порядок лучше.

Девочка не солгала — она действительно знала дорогу и привела Танкуила именно туда, куда ему было нужно. Дом в самом деле находился на террасе ремесленников, не более чем в двадцати шагах от ратуши, где в поисках работы ошивался разномастный люд.

На доме был изображен символ Инквизиции, так что Танкуил бросил девочке монетку, и маленькая воровка испарилась прежде, чем он успел поблагодарить ее. Арбитр со вздохом поднялся по ступенькам, постучал и стал ждать. Это был неприметный, скромный дом: маленький, построенный из камня, как, похоже, и большинство зданий на террасе ремесленников; тяжелая деревянная дверь, два окна, заколоченных изнутри. Танкуил постучал снова. Все еще никакого ответа.

— Ты один из этих, арбитров? — раздался за его спиной голос.

Танкуил обернулся и увидел закутанную в мантию фигуру; из-под капюшона блестели настороженные глаза. Мужчина кашлянул в замотанную руку.

— На мне плащ арбитра, — ответил Танкуил.

— Забавная одежда еще ни о чем не говорит. Хочешь попасть внутрь-придется доказать свою принадлежность.

Танкуил стиснул зубы. Он ненавидел задавать вопросы.

— И кому я должен это доказать?

— Мне, — вздрогнув, ответил мужчина у подножия лестницы, а затем поклонился Танкуилу. — Давно уже я не чувствовал на себе принуждения. Неприятно, как и всегда. Прости за этот тест, арбитр. В прошлом нам приходилось иметь дело с людьми, которые прикидывались членами Инквизиции.

Человек выпрямился во весь рост и распахнул мантию, под которой оказался костюм из темно-красного шелка.

— Я — арбитр Танкуил Даркхарт. А ты, должно быть, клирик, приписанный к Чаду.

— Да, арбитр, — подтвердил мужчина. Его акцент жителя Диких Земель сменился сартским. Он поднялся по ступеням и вставил ключ в замок. — Клирик Мойн. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся.

Внутри дом оказался обустроен добротно, но аскетично. Все в нем служило одной цели — быть местом, где арбитр мог бы спать по ночам.

— Мне нужны еда и постель, клирик Мойн. Завтра ты покажешь мне, где зал Совета, а после этого я осяду в трактире до конца пребывания в городе. Сюда я вернусь, только если мне потребуется больше денег.

— Как угодно, арбитр Даркхарт. Ах да… Добро пожаловать в Чад.

Черный Шип

— Добро пожаловать в Чад.

Бетрим уже не в первый раз был в Чаде, и, надо сказать, с прошлого раза впечатления лучше не стали. Наемник оттолкнул в сторону тщедушного торговца, приветствовавшего его, и посмотрел по сторонам. Слишком жарко, слишком много стражи, слишком много торгашей, слишком много соли в воздухе, слишком много надоедливой суеты.

— А я никогда раньше не был в Чаде, — пролепетал Зеленый, с раззявленным от удивления ртом глядя на зрелище порта.

— Да мы это уже поняли из первой сотни раз, как ты это сказал, — вздохнул Мослак.

До этого Бетрим считал, что провести два дня в одном помещении с бандой — сущий кошмар, но две недели с ними на борту бота оказались намного хуже. Мослак как-то умудрился подружиться с целым легионом крыс, которые вечно кружили вокруг него и пищали, требуя еды. Генри и Босс, кажется, все путешествие самозабвенно отдавались друг другу, при том что вся шайка обитала в одной каюте и ни о какой приватности речи не шло. Зеленый без конца прожигал Бетрима взглядом, когда думал, что тот этого не видит. Пора было парню уже понять, что у Черного Шипа глаза есть и на затылке. Шустрый был единственным более-менее сносным компаньоном, и то потому, что большую часть времени отсутствовал. Каким-то чудом он умудрился залезть в постель ко всем четырем женщинам на корабле, включая жену капитана. Хвала богам, что из-за Шустрого всех их не вышвырнули за борт.

Босс распрощался с капитаном, спрыгнул на деревянный пирс, плечами растолкал своих людей и повернулся к ним лицом.

— Вот мы и прибыли. Я знаю, что всем вам пришлось вытерпеть, но отдыхать и любоваться достопримечательностями пока рано. Мослак, бери Зеленого и найдите нам пристанище поспокойнее и поближе к воротам.

— Будем быстро сваливать, Босс? — пробасил Мослак.

— Всегда есть такая вероятность. Шустрый, навостри уши. Я хочу знать все, что происходит в Чаде.

— Было бы проще, если бы я располагал парой монеток, чтобы дать кому надо на лапу.

— А когда нам было просто? Генри, вы с Шипом раздобудьте припасов — своих у нас осталось мало. Но деньги тратьте с умом. Ну а я встречусь кое с кем по поводу работы. Все знают «Морской пенни»?

— Ага.

— Да, Босс.

— Угу.

— Нет.

— Хорошо. Встретимся там на закате.

Так банда разделилась. Бетрим обнаружил, что Генри скалит на него зубы.

— Что? — спросил он, толкнув девушку плечом так, что та чуть не упала.

— Рыжеешь.

Бетрим запустил грязную руку в спутанные лохмы. Она была права. Черный Шип не красил волосы уже почти месяц.

— Стоит поискать несколько экканских орехов.

Генри покачала головой, все еще по-волчьи скалясь и демонстрируя хорошие зубы за рассеченными шрамом губами.

— Босс сказал тратить с умом. — Она двинулась вперед. — Хотя для такого дела у Рыжего Шипа, уверена, всегда найдется звонкая монета.

Чад всегда пробуждал воспоминания, и далеко не самые приятные. Убив своего второго арбитра, Бетрим незаметно проник на корабль и так оказался в свободном городе. Тогда он был безвестным мальчишкой, у которого еще молоко на губах не обсохло, всего лишь с несколькими убийствами на счету. Едва он выбрался с корабля, не прошло и пяти минут, как стражники попытались схватить его. Бетрим врезал одному промеж ног и убежал. После этого он проработал почти год, охраняя купеческий склад. Торн был самым молодым и неопытным из всей бригады, и двое парней покрупнее решили заняться им лично. Не раз и не два после получки они избивали его и отбирали заработанные деньги, не раз и не два из-за этого он голодал. Но однажды поутру обоих обнаружили в их постелях с перерезанными глотками. После этого Бетрима стали уважать.