Глен Кук - Десять поверженных. Первая Летопись Черной Гвардии: Пенталогия

Я пожал плечами.

— Тебе решать. Я только надеюсь, что Ловец Душ не узнает, что мы перешли ему дорогу.

— Знаем только ты и я. Я не расскажу.

Он смахнул снег с лица старика. Кочерга быстро остывал.

Ворон пустил в дело нож.

Я врач. Мне приходилось ампутировать конечности. Я солдат, и я видел кровавые сражения. Тем не менее меня начало тошнить. Обезглавливание мёртвого человека — это всё-таки что-то не то.

Ворон невозмутимо спрятал ужасный трофей себе под плащ. По дороге назад, в наш район города, я решился задать вопрос.

— А почему мы вообще пошли за Кочергой?

Ворон ответил не сразу.

— В последнем письме Капитана сказано, чтобы я покончил со всем этим, если представится возможность.

Когда мы подошли к площади, Ворон опять заговорил.

— Поднимись наверх, посмотри, там ли это привидение. Если нет, пошли самого трезвого за фургоном, а сам возвращайся сюда.

— Хорошо, — вздохнул я и поспешил в наши комнаты. Хоть чуть-чуть согреться.

Снега уже навалило целый фут. Я боялся, что с ногами у меня будет нехорошо.

— Где, чёрт возьми, ты был? — набросился на меня Элмо, когда я ввалился внутрь. — Где Ворон?

Я осмотрелся. Ловца Душ не было. Гоблин и Одноглазый вернулись. Для них не существовал никто. Масляный и Хагоп храпели, как великаны.

— Как Масляный?

— Нормально. Так где ты был?

Я уселся у огня, стянул сапоги. Ноги были синими и окоченевшими, но не обмороженными. Вскоре я почувствовал болезненное покалывание в ступнях. Мышцы ног тоже ныли от пройденного расстояния. Я всё рассказал Элмо.

— Вы его убили?

— Ворон сказал, что так хочет Капитан.

— Да-а. Я не думал, что Ворон пойдёт резать ему глотку.

— Где Ловец Душ?

— Ещё не вернулся, — он ухмыльнулся. — Пойду за фургоном. Никому больше не говори. Слишком длинные языки.

Он накинул на плечи плащ и шагнул за дверь.

Мои ноги и руки уже согрелись настолько, что я почти почувствовал себя человеком. Я быстренько схватил сапоги Масляного. Почти мой размер. А ему они сейчас не нужны.

Опять выскочил в ночь. Почти утро. Скоро рассветёт.

Ожидая, что Ворон начнёт выражать своё недовольство, я был разочарован. Он только посмотрел на меня. По-моему, Ворон просто трясся. Я вспомнил свои мысли о том, что всё-таки он человек.

— Надо было переодеть сапоги. Элмо пошёл за фургоном. Остальные выключились.

— А Ловец?

— Его ещё нет.

— Ну, пошли собирать урожай, — он широко зашагал среди кружащих снежных хлопьев. Я поспешил за ним.

На нашей ловушке снег не скапливался. Она стояла, излучая золотистое сияние. Внизу темнела лужа, и вода, которая сочилась оттуда, на некотором расстоянии от капкана уже превратилась в лёд.

— Думаешь, Ловец Душ узнает, когда этот капкан сработает? — спросил я.

— Хорошее пари. Кстати, насчёт Гоблина и Одноглазого тоже.

— Да под ними может земля загореться, а эти двое даже не пошевелятся.

— Тем не менее… Тс-с-с! Там кто-то есть. Иди вон туда.

Он двинулся в другом направлении, огибая круг.

Зачем мне всё это, думал я, крадясь по глубокому снегу, зажав в руках меч. Я столкнулся с Вороном.

— Видел что-нибудь?

Он вглядывался в темноту.

— Кто-то тут был.

Он втягивал носом воздух, медленно поворачивая голову направо и налево. Быстро пробежав дюжину шагов, он присел.

Ворон оказался прав. След был свежий. Этот человек, кажется, торопился. Я уставился на следы.

— Мне это не нравится, Ворон, — отметины на снегу показывали, что человек приволакивал правую ногу. — Хромой.

— Но это не наверняка.

— А кто ещё? Где Элмо?

Мы вернулись к капкану и стали нетерпеливо ждать Элмо. Ворон вышагивал туда и сюда. Он что-то бормотал. Я не помню ещё его таким нерешительным.

— Хромой — это не Ловец Душ, — только и сказал он.

Действительно, Ловец Душ — почти человек. А Хромой — тип, который получает удовольствие, мучая детей.

На площади послышался скрип плохо смазанных колёс. Появился Элмо с фургоном. Он подъехал к нам и спрыгнул.

— Чёрт, где ты был? — от страха и усталости я разозлился ещё больше.

— Понадобилось время, чтобы откопать конюха и запрячь лошадей. А в чём дело? Что случилось?

— Здесь был Хромой.

— А, чёрт. Он…

— Давайте шевелиться, — бросил Ворон, — пока он не вернулся.

Он поставил голову на камень. Золотистое свечение подмигнуло и исчезло. На камне и голове начали собираться снежные хлопья.

— Давайте, — задыхаясь произнёс Элмо. — У нас мало времени.

Я схватил мешок и взвалил его на повозку. Предусмотрительный Элмо разложил на дне фургона подстилку, чтобы монеты не высыпались через щели в полу.

Ворон сказал мне сгребать всё, что вываливается из мешков.

— Элмо, освободи один мешок и дай его Каркуну.

Они начали загружать фургон. Я ползал, подбирая вывалившиеся монеты.

— Минута прошла, — сказал Ворон.

Половина груза уже была в фургоне.

— Слишком много высыпается, — пожаловался я.

— Бросим, если придётся.

— А что мы будем с этим делать? Как это спрятать?

— В сене, на конюшне, — ответил Ворон. — Пока. Потом сделаем в фургоне двойное дно.

Прошло две минуты.

— А как же следы от фургона? — спросил Элмо. — Он придёт по ним прямо в конюшню.

— А какое ему вообще дело? — вслух удивился я.

Ворон не обратил на меня внимания.

— Ты не уничтожил их, когда ехал сюда? — спросил он Элмо.

— Не подумал об этом.

— Чёрт!

Все мешки погружены. Элмо и Ворон помогли мне собрать то, что вывалилось.

— Три минуты, — сказал Ворон. — Тихо! — он прислушался.

— Ловца Душ здесь ещё быть не может, так? Нет. Опять Хромой. Вперёд. Ты поведёшь фургон, Элмо. Давай на оживлённую улицу. Я пойду за тобой. Каркун, попробуй уничтожить следы от фургона.

— Где он? — спросил Элмо, вглядываясь в стену падающего снега. Ворон показал пальцем.

— Нам надо оторваться от него. Иначе он всё заберёт. Давай, Каркун. Элмо, помогай.

— Но! — Элмо щёлкнул поводьями, и фургон со скрипом отъехал.

Я бросился под стол, набил карманы оставшимся добром, затем вскочил и побежал в сторону, противоположную той, куда Ворон указывал на Хромого.

ГЛАВА 5

Я не знаю, здорово ли мне удалось замести следы фургона. Думаю, скорее нам помогло начавшееся с утра движение по улице. Ещё я избавился от конюха. Я дал ему полный носок серебра и золота, больше, чем он смог бы заработать за долгие годы. Я попросил его исчезнуть. И, желательно, вообще из Роз.