Яна Тройнич - Колдовство для олигарха

— А мне и не важно, был бы ты… — она запнулась, — была бы ты вместе со мной, Флорушка.

Я быстро взглянул на боярышню: не заметила ли оговорки? Но той не было никакого дела до нас.

Время тянулось однообразно и тягостно. Что с нами собирается сделать самозванка и чем закончится наше заточение? Настасья Вахромеевна в одном была уверена точно: когда о происшествии узнает ее супруг Горыныч, бывшей служанке останется жить всего ничего, будь она хоть о трех головах. Красавица трактирщица сидела со мной рядом и шептала:

— Феденька, любимый, когда же мы по-настоящему будем вместе?

Я косил глазами на Олену, но девчонка замкнулась в себе и почти не обращала внимания на окружающих. Оживала лишь, если разговор заходил об ее ненаглядном Алексе. Однажды я чуть не выдал себя вновь. Как-то от скуки затянул любимое:

Гляжу я на небо и мыслям внимаю:«Зачем я не сокол, зачем не летаю?..»

Реакция Олены удивила. Она вскочила и уставилась на меня:

— Флора, откуда ты знаешь эту песню? Ее часто поет Алекс, особенно с тех пор, как не стало боярина Федора.

Мы с Настасьюшкой даже перестали дышать. Но нашелся я быстро:

— Да от Алекса и слыхала. Уж очень слова мне понравились.

Боярышня вздохнула:

— У него все песни необычные.

Я мысленно обругал себя: женское обличье стало плохо действовать на умственные способности. Допускаю прокол за проколом. И может, все же следовало открыться моему телохранителю?

Дни заключения сдружили нас с Оленой. Мы с Настасьей взяли боярышню под свой патронаж. Девчонка все переживала об Алексе, брате и Свеге. Мне тоже не были безразличны их судьбы. Да и наши, честно сказать, весьма волновали. Я даже стал обдумывать план побега: бабы мы с Настасьюшкой нехилые, может, прорвемся? Однако сам себя осадил: в коридор-то, пожалуй, и вырвемся, а что дальше? Терем забором окружен, охраны полно, как я заметил, пока сюда вели. Во дворе и повяжут. Так что надо ждать какого-то более подходящего случая. В который уж раз помянул своего бесенка: куда он вечно пропадает, когда нужен? Надеюсь, при первой возможности появится и поможет. Да и Любка на воле. Не в ее характере бросать друзей в беде. Глядишь, что-нибудь да и придумает.

Ночи сменяли дни, но ничего не менялось. Я маялся от скуки и бесился от невозможности что-то изменить. Почему-то вдруг вспомнил Сеню. Это он втравил меня в эту сказочную историю. А где теперь сам? Не рассчитал сил и лежит в земле сырой. Хотя даже и не в земле, а в долбаном замке свихнувшегося Коляна. Да я и сам хорош. Размечтался получить все на халяву: белочку с золотыми орешками, витязей морских в качестве охранников да невесту с месяцем под косой. Но ни в жизни, ни в сказках ничего просто так не бывает. Чтобы жить красиво, надо для этого что-то сделать. Вспомнил я ласковым словом и Карлушу. При этом меня аж затрясло от злости. Ну, дорогой, дождусь ли минуты, когда полностью с тобой рассчитаюсь? Доберусь — небо с овчинку покажется.

Вырвал меня из нерадостных воспоминаний голос Настасьи Вахромеевны:

— Очнись, что с тобой?

— Да так, задумался, что с нами будет.

И вздохнул про себя: хороша Настасьюшка, словно лебедь белокрылая. Так почему же сердце мое стремится к Любке, теперь уж и чужой жене? Хотя подумаешь — жена! Была чужая, станет моя, только бы выбраться из этого места.

В один из дней, не успев встать с кровати, Олена заявила, что видела странный сон: мы все старательно лезли на крутую гору к стоящему на вершине мужчине. Ни на кого из знакомых он похож не был, но манил нас рукой. Боярышня без конца твердила:

— Сегодня что-то случится, что-то произойдет.

И правда произошло.

После обеда заглянул стражник и попросил боярышню Олену пойти с ним. Девчонка бросила на нас испуганный взгляд.

Я подбодрил:

— Не бойся. Все будет хорошо. Ты же сама говорила.

Она благодарно улыбнулась и вышла. Настасья Вахромеевна обняла меня за шею:

— Наконец-то что-то меняется. Вот только к добру или к худу?

— Надеюсь, к добру.

Сказал и тут же почувствовал прикосновение к щеке пушистого тельца:

«Хозяин, не горюй. Я тебя отыскал».

Я обрадовался: и впрямь Оленин сон начал действовать! Но для острастки проворчал мысленно:

«Что-то искал слишком долго».

«Прости, хозяин, Чуфик попал в капкан».

«В какой еще капкан? Здесь что, на зверей охотятся?»

«Крысы в тереме развелись, вот на них капканов и наставили. Я не знал, что это за штука, сунул ногу, а потом ходить не мог».

«И как сейчас твоя нога?»

«Прошла. Но я о другом рассказать спешил. Подслушал разговор царя с Любкой. Салтан отправил слуг за Оленой, вот я за ними и проскочил».

Я аж подпрыгнул от радости при таком известии:

— Ай да Любка! Не зря на воле осталась.

Настасья Вахромеевна про Чуфика знала, но наш мысленный диалог, разумеется, слышать не могла.

— И что там? — поинтересовалась она.

— Любка рассказала Салтану про самозванку и про его родных детей, царь захотел увидеть Савву с Оленой. Пока не все ясно, но скорее всего — вести добрые.

Так и вышло. Спустя немного времени смущенный охранник сообщил нам, что царь ожидает боярышень. Двое воинов с почтением сопроводили нас и ввели в большой зал. В глубине стояли люди. Среди них я разглядел Любку и облегченно вздохнул: слава богу, жива-здорова. И только потом обратил внимание на остальных.

В центре зала на чем-то, напоминающем низенький диван, восседал царь. По одну руку от него расположилась Олена, по другую — Савва. Вид у всех троих был довольный и счастливый.

Свег стоял рядом с Любкой и что-то ей тихо говорил. Смотрел он при этом на нее с необыкновенной нежностью и обожанием. Меня затрясло от ревности. Про этого-то конкурента уже и забыл!

Мы поклонились и представились. Салтан милостиво кивнул:

— Подругам моей дочери не о чем беспокоиться в моем доме.

Честно сказать, с Оленой я сблизился только в заключении, но решил, что называться подругой царской дочери совсем неплохо. Не сдержался:

— Царевна, ваш сон был в руку.

Она счастливо улыбнулась.

Не успели мы толком поблагодарить, как ввели наших бояр. Среди них увидел и Алекса. Они тоже по очереди представились.

Затем царь повернулся к боярину Свегу:

— Мои дети так похожи на мать, что других доказательств и не требуется. Какое счастье — обрести тех, кого считал давно погибшими.

Я чуть не брякнул: «Особенно если погубил их собственными руками». Потом подумал: «Хотя говорят, мол, хорошо, что все хорошо кончается».

— Боярин, я не знаю, как тебя и благодарить. Оставайся в моем царстве и проси все, что захочешь: дворцы, земли, самый высокий пост…