Дуглас Брайан - Дочь друидов

Но от каждого ее движения иглы еще глубже входили в ее тело. Она поняла, что умирает. Рано или поздно одна из игл пронзит ее сердце.

– Эндоваара! – выкрикнула она из последних сил. – Эндоваара!

Она сама не знала, почему назвала это имя: просила ли она своего первого друга прийти к ней на помощь и избавить ее от мучителя, называла ли она того, кто находился рядом с нею, чтобы допрашивающий узнал, наконец, с кем она, и простил ей невольную ложь… Она просто произнесла это имя, и боль отступила. Иглы исчезли.

Низкий голос проговорил:

– Ты умница, Дертоса. Ты – прелестное дитя. Я не убью тебя. Ты будешь жить, слышишь? Я не оставлю тебя. В любой беде – стоит тебе лишь призвать меня, и я приду. Я избавлю тебя от всякой напасти…

– Туризинд?… – прошептала Дертоса и потеряла сознание.

Туризинд проснулся от диких криков девушки. В первое мгновение ему показалось, что на лагерь произошло нападение и что кричит кто-то смертельно раненый. В голосе Дертосы звучал такой ужас, что Туризинд почувствовал, как кровь холодеет у него в жилах. Что бы сейчас ни происходило, это было ужасно.

Он вскочил и увидел, что весь лагерь уже ногах. Друиды просыпались легко и сразу готовы были к действию. Однако никто из них не трогался с места. Все стояли и смотрели на происходящее молча, не подвижно.

Дертоса лежала чуть поодаль от почти погасшего костра, возле входа в золотой шатер. На шелковой расшитой стене шатра бегали сполохи, как будто отсвет далеких зарниц. Девушка кричала во сне. Ее сотрясали судороги, она выгибалась и простирала руки к небу. Внезапно из ее тела вырвались пять ярких золотых лучей. Эти снопы света рвались вверх, заливая сиянием все вокруг. Они как будто тщились поднять Дертосу в воздух и увлечь ее за собой, к звездам.

Туризинд не мог отвести глаз от страшной картины. Избиваемая невидимой силой, девушка кричала и корчилась на земле, а свет, исторгнутый из пяти ее ран, удерживал ее в воздухе и не позволял упасть.

Затем она выкрикнула:

– Эндоваара!

А затем, еле слышно, прошептала:

– Туризинд?…

И все исчезло. Лучи погасли, судороги прекратились. Дертоса, обессиленная, лежала на земле. Глаза ее были открыты, но ничего не видели; она хрипло дышала, и этот звук был единственным в ночной тишине.

Друиды бесшумно разошлись. Остались только Эндоваара и Туризинд; Конан темной тенью виднелся возле костра – он подкладывал поленья, чтобы огонь вспыхнул ярче. Друид с серебряными волосами и наемник вдвоем перенесли Дертосу ближе к костру. Она была очень холодной. Ее зубы постукивали от озноба.

– Что это было? – спросил Туризинд.

Эндоваара встретился с ним взглядом.

– Она назвала твое имя…

– И твое, – напомнил Туризинд.

Эндоваара покачал головой, но ничего не ответил.

– Что вы с ней сделали? – настойчиво спросил Туризинд, хватая друида за руку.

Тот высвободился с удивленным видом.

– Почему ты прикасаешься ко мне?

– Я всего лишь хочу услышать ответ на вопрос.

– Ладно… – Друид презрительно дернул уголком рта. – Эти огни… Может быть, это – единственное, что охранило ее от гибели.

– Она едва не умерла, – сердито возразил Туризинд. – Она и сейчас еле жива.

– Нет, с нею все в порядке… Ее душа в плену, и освободить ее мы не в силах. Мы можем только защитить ее. Ты видел, как это происходит. Это будет повторяться, Туризинд.

– Если это повторится еще раз или два, оно убьет ее, – сказал Туризинд.

– Лучше смерть, чем вечное рабство у них, – отозвался Эндоваара. – Позаботься о ней. Она должна выспаться. Сиди рядом, держи ее за руку. Дай ей воды.

– А ты? – Туризинд поднял голову, взглянул на рослого друида, чей темный силуэт отчетливо вырисовывался на фоне костра.

– Я ухожу. Люди, болотное племя – все это не мои заботы.

И он бесшумно растворился в ночной темноте. Туризинд устроился возле костра, подле Дертосы. Девушка не спала и была в сознании. Конан маячил где-то поблизости, но его присутствие – впервые за долгое время – не мешало Туризинду.

– Что это было, Дертоса? – мягко обратился к девушке наемник. – Почему ты кричала?

– Они спрашивали меня… Они меня допрашивали… – повторяла она. – Я ведь не знала, что так будет, не знала… Они обещали мне власть над мужчинами. Обещали, что я смогу сводить их с ума. Мужчины будут отдавать мне деньги и драгоценности – и при этом даже пальцем меня не тронут. Такова была моя месть племени людей. Да, я хотела отомстить! – Глаза ее слабо полыхнули огнем. – Отомстить тем, кто опозорил мою мать!… Уж я-то не разделю ее участи. Ни один мучжина не будет владеть моим телом, ни один не станет причиной моих страданий и позора!…

– Ну, да, – вяло согласился Туризинд.

Эта часть рассказа Дертосы всегда вызывала у него сильное сомнение,

– Ты мне не веришь, – обреченно вздохнула она.

Он сжал ее пальцы.

– Я верю тебе,- проговорил он, стараясь придать своему голосу убежденность, которой вовсе не чувствовал. – Но продолжай. Расскажи мне все. Я… – Он помедлил немного, а затем решился:- Я твой друг, Дертоса. Я не предам тебя.

Она судорожно вздохнула.

– Они обещали мне власть над сознанием мужчин, но не сказали, что возьмут у меня взамен. Я думала – деньги. Я принесла им все, что у меня было. Даже колечко, которое подарил мне Эндоваара, когда я подросла… Они все это забрали и привели меня к черным зеркалам.

Туризинд вдруг поймал взгляд Конан. Его товарищ ловил каждое слово пленницы.

«Отмычка», – вспомнил Туризинд наименование, которое Конан дал этой красивой девушке. Девушке, страдавшей от одиночества, от боли, от страха.

– Черные зеркала, – захлебываясь, продолжала Дертоса, – я смотрелась в них, и они… как будто создавали меня другую. Двойника. Но этот двойник не был отдельной личностью. Он был – тоже я. И в какой-то миг мой двойник и я – мы срослись, стали единым целым… Вот что произошло. И еще мне почудилось – в тот миг, когда я сливалась с моим двойником, – что какая-то крохотная часть меня навсегда осталась в черном зеркале. И теперь они хранят эту часть… И могут вызывать меня в любой момент, когда им этого захочется.

– А эти огни, – осторожно напомнил Туризинд, – огни, исходившие из твоего тела…

Она рассеянно провела кончиками пальцев по своей коже, там, где прежде чернели ожоги. Ни следа от ожогов не осталось, хотя, судя по тому, как морщилась от прикосновения девушка, кожа осталась болезненной.

– Друиды дали мне защиту от темных сил Дарантазия… Не знаю, долго ли продержится эта защита… Не знаю, когда снова вспыхнет пламя.