Арес 2 - Аксенов Даниил Павлович

– Скорее! – раздался крик. – Ан-Котеа в беде!

Воины бросились на помощь. Ролт оказался ближе всех. Он бросил свое копье и оказался прямо над Женаром, который быстро поднимался. Слева и сзади уже напирали дворяне, устремив свое оружие вниз и пытаясь отогнать арнепов. Пестер находился справа. Отдаленные хищники еще не поняли, что произошло, рядом была лишь прежняя троица, но ночные звери соображали быстро. Еще немного и твари, рассыпанные вдоль ограды, бросятся на упавшего. Время шло на секунды.

– Маги! Пустите магов! – отчаянный вопль произвучал откуда-то сзади. Нетрудно было догадаться, что имеется в виду. Длань не могла проникнуть сквозь воинов, защищенных ресстром. Если дворяне не расступятся, то маги не пробьются, а если расступятся, то Женару конец.

Виктор сам не понял, что его подвигло на это. Он быстро ухватил ан-Котеа, успевшего встать на ноги, за подмышки и попытался приподнять. На то, чтобы воин в доспехах, пусть и не полных, мог самостоятельно и быстро перелезть преграду, не было никаких шансов.

Антипов поднатужился и… встретился глазами со своим недругом. В них отражалась ненависть, чистая и незамутненная.

– Я не отдам графиню! – сквозь зубы процедил Женар.

Мерзавец был храбр, Виктор это понял сразу, когда осознал, что в момент спасения жизни тот пытается торговаться.

– Не отдавай! – в тон ему ответил Антипов. – Я сам возьму!

Впрочем, это уже было произнесено в полете. Виктор, стоя на скамье, уперся коленями в ограду и рванул на себя Женара, который, почувствовав поддержку, оттолкнулся ногами и подтянулся. Бывший лесоруб тяжело упал на спину, а сверху на него приземлился графский сынок. Он весил довольно много, поэтому удар оказался не из легких.

В голове Антипова сразу помутнело. Кто-то снял с него ан-Котеа, начал слегка трясти за шиворот… Виктор решил не разлеживаться и попытался сразу же открыть глаза. Это ему удалось, но с фокусировкой зрения были проблемы.

– Ваша милость, как вы? – Антипов узнал голос Пестера, хотя лицо старого солдата представляло из себя какое-то расплывчатое пятно.

– В порядке, – прошептал Виктор. – А что с арнепами?

– Они за оградой. Все люди здесь, – успокоительно сказал Пестер.

Губы Антипова сложились в едва заметную усмешку. Он по-прежнему видел не очень хорошо, но говорить мог.

– Ограда отделяет людей от арнепов временно, – едва слышно прошептал он. – А постоянно… Ты разве не понял, что случилось?

– Что, ваша милость? – старый воин наклонился ухом к губам лежащего, не без основания подозревая, что у Ролта временное помутнение рассудка.

– Между людьми и демонами есть только я, – выдохнул Виктор. – В единственном числе. Это – лучшая шутка Ареса.

Глава 10.

Утро в средневековом замке производит впечатление на непривычного человека. Для Виктора это было уже не первое пробуждение в такой обстановке, но все равно он ощущал легкий дискомфорт.

Огонь в камине давно погас, в комнате царила прохлада, от которой могли уберечь либо одеяла, либо быстрый подъем. Антипов спал в куртке и штанах, укрывался какой-то шерстяной тряпкой, а сверху – желтой рогожкой, замечательным изделием из липового лубья, отражающим недостаток нормальных тканей для бытовых нужд.

Пробуждение не было приятным, но Виктор не отчаивался. Он изо всех сил старался забыть об удобных помещениях, где ему доводилось проживать ранее.

– Вставай, Рикста! – Антипов толкнул своего слугу предположительно в бок. Ни лица, ни каких-либо других частей паренька не было видно: он свернулся клубочком под одеялами.

– Вставай, вставай! – повторил Виктор, наблюдая за тем, как из его рта выходит легкий пар. – Приготовь тут все. Я сейчас помоюсь и вернусь, чтобы переодеться.

Слова возымели эффект. Рикста заворочался и высунул из-под одеял нос, покрытый небольшими веснушками.

– Холодно же, господин, – пробурчал он. – Как можно мыться-то? Вода не нагрета!

– Ничего, я как-нибудь. Когда я чист, моя совесть тоже чиста, – Антипов, в отличие от многих в замке, принимающих водные процедуры исключительно по вечерам, предпочитал это делать два раза в день. Самые знатные гости мылись в своих апартаментах, а остальные – в купальных бадьях, расположенных на первом этаже. Нужно было только заставить слуг натаскать туда воды.

Примерно через полчаса свежий и замерзший Виктор шел по каменному коридору. Он направлялся к жрецам, но специально вышел задолго до назначенной аудиенции, приглашение на которую ему вручил страж храма после охоты на арнепов. Антипов вовсе не был излишне торопливым и не собирался просиживать под дверью жрецов, ожидая, когда 'солнце поднимется над горизонтом', как говорилось в послании. Виктор просто-напросто намеревался заблудиться. Из стратегических соображений.

Он спустился по лестнице и свернул в первый же коридор на нижнем этаже. На этот раз его путь лежал в противоположную от купален сторону.

Идя по голому камню или по дорожкам, прислушиваясь к своим гулким шагам, Антипов вспоминал вчерашнее происшествие. Его мысли касались не столько выявленной удивительной способности наносить раны демонам (это он уже успел обдумать), сколько спасению жизни своего недруга ан-Котеа. Почему он так сделал? Отчего не притворился, что разжались руки? Ведь возможно без его участия Женар погиб бы или получил ранения, несовместимые с участием в турнире.

'Выходит, что я – добряк и гуманист, господин Толстой? – с недоумением думал Виктор. – Ну что мне стоило Женара не удержать и уронить? Одним врагом было бы меньше. Что-то я не замечал за собой раньше кротости и всепрощения… надо бы вообще в зеркало посмотреть. Вдруг надо мной нимб вырос? А это явный провал!'

Но, несмотря на иронию, Антипов сумел быстро разобраться в себе и в произошедшем. Конечно, он не стал гуманистом и не приобрел такое лишнее для воина качество, как терпимость к врагам, просто… любой человек, не будучи убийцей, убивает так, как может, и никак иначе.

Возьмем для примера домохозяйку. Тихую, безропотную женщину, тайно ненавидящую пьяницу и тирана мужа. Она ловко обращается с кухонным ножом, когда разделывает мясо или режет хлеб, но пустит ли нож в ход, если ее жизнь станет совсем невыносимой? Нет, вряд ли. К человеческой крови тяжело привыкнуть, а чтобы вонзить нож в тело, нужно это делать либо сгоряча, либо хладнокровно, другого пути нет. Поэтому бедная женщина выберет привычное оружие домохозяек – отраву. Если продолжить логический ряд, то можно легко установить, что отчаявшийся грабитель убьет кинжалом, благородный дворянин – мечом, истеричная сожительница – скандалом (медленное и ненадежное средство), а лесной разбойник – стрелой. И смешение тут невозможно. Дворянин не станет бить кинжалом в спину, грабитель не закатит скандал, а сожительница не выстрелит из лука. Иначе убийство будет выглядеть подлым, странным и, что хуже всего, неприличным.