Ольга Громыко - Цветок камалейника

Жрец, не обратив внимания на протянутую ЭрТаром руку (как будто даже не поняв, к чему этот жест), медленно поднялся и, пройдя несколько шагов, оперся о ствол старой, почти засохшей березы. Обережник сделал то же самое, только выбрал сторону, где было побольше живых веток, и, чуть отдышавшись, повернулся к тваребожцу — по-прежнему совершенно голому, но как будто не замечавшему ни усиливающегося дождя, ни порывистого ветра.

— Почему ты нам помогаешь?! — Джай так устал теряться в догадках, что был согласен на самую страшную правду.

Тваребожец повернул к нему будто вылепленное из снега и покрытое льдом, бледное до жути лицо.

— Мы не закончили разговор.

— И ради этого ты спалил целый дом вместе с йером?! — опешил парень.

— Да.

— Иггров бред! — покрутил головой обережник. — Страшно представить, на что ты тогда способен ради Твари…

В следующее мгновение Джай оказался пришпилен к стволу — к счастью, не призрачными фьетами, а стиснувшими воротник руками.

— Она не Тварь, — раздельно проговорил жрец, с расстояния в два носа сверкая на парня безумными глазами. — Понял?

— Д-да… — Джай действительно понял, что связываться с фанатиком ему совершенно не хочется.

Тваребожец на мгновение прикрыл глаза, сражаясь теперь с самим собой, и разжал пальцы.

— Расскажи мне, что произошло в святилище, — хрипло попросил он. — И ты больше никогда меня не увидишь.

Обещание прозвучало двусмысленно, причем скорее зловеще, чем ободряюще.

— А я? — мигом заинтересовался горец.

Джаю показалось, что в глазах жреца мелькнуло неподдельное сочувствие к Темному — это ж достанется ему такой подарочек! Небось и семи часов в обществе «сороки» не выдержит, не то что положенных семи лет!

— И ты. Я оставлю вас в покое и уйду, — пообещал тваребожец и взмахнул рукой. — Вон туда.

— А вдруг мы тоже туда захотим пойти, э? — прищурился «сорока».

— Не захотите.

— Почему?

— Потому что там вы умрете.

Для Джая это было вполне убедительным аргументом. Для горца — наоборот, у пестрокосого аж глаза просияли:

— Хэй-най, а давай мы сами там всех убьем?!

— Смотри, как бы тебя прямо здесь не убили! — не выдержал обережник. — В общем, дело было так…

Жрец внимательно слушал. Дождь лил и лил, вода ручейками стекала по обнаженному телу, волосы плотно облепили голову и шею. Перебил он Джая только дважды: уточнил, как выглядел дхэр и чем в него стреляли, оба раза кивнув, словно так и думал.

Закончив рассказ, обережник выжидательно уставился на тваребожца, но тот ограничился бесцветным: «ясно», и прошел между парнями, оставив их и кошака непонимающе таращиться ему вслед.

— И все?! — не поверил обережник. — Эй, погоди! Чего ясно-то? А нам объяснить?!

— Я вас спас, — не оборачиваясь, холодно напомнил мужчина. — Хватит с вас и этого.

Джай с трудом удержался от искушения всадить ему в спину стрелку. Все равно ведь, гад, отобьет, а их и так мало. Или вообще передумает, вернется и додушит. Сейчас жрец был особенно похож на моруна: шатающийся, мокрый, чавкающий босыми ногами по грязи, в глазах ни единой мысли — только тупое стремление к цели. Ну и проваливай, без тебя спокойнее! Обережник поправил смятый воротник и, не глядя «сороке» в лицо, грубовато поинтересовался:

— Ты куда пойдешь?

— Э? — ЭрТар почесал затылок. Сгорбившийся у его ног кошак неотрывно пялился в голую удаляющуюся спину, словно надеясь на оклик. — Наверное, в горы. Там найдется, где годик-другой отсидеться.

— А потом? — Парень сомневался, что храмовники оставят их в покое. Теперь им до конца жизни ни в один город не сунуться, да и в селища йеры регулярно наезжают. Горца хоть родичи приютят, не выдадут, а единственная тетка Джая, ревностная иггрианка, убийцу Глашатая даже на порог не пустит…

ЭрТар столь же уныло пожал плечами. По несчастному лицу «сороки» было видно: лучше умереть в загадочном «там», чем провести остаток жизни в потайном погребе.

— Ну бывай, — неловко попрощался обережник, безуспешно пытаясь отделаться от ощущения, будто они расходятся с кладбища после панихиды, причем завидуя покойнику.

— Эге. — Горец прощально шевельнул рукой, но с места не тронулся. Джай тоже. Оба прекрасно понимали, что поодиночке у них больше шансов затеряться в Царствии. К тому же, если одного поймают, другому лучше не знать о нем ничего. Но сделать первый шаг в никуда было страшнее, чем в настоящую пропасть.

Корлисс встал и встряхнулся, обдав брызгами обоих парней. Хвост беспокойно подрагивал, двуцветные глаза были по-прежнему прикованы к уходящему жрецу, как раз в этот момент взмахнувшему руками… и с треском провалившемуся сквозь землю.

Священное замешательство длилось недолго — пока горец не пихнул обережника локтем, указывая на покосившуюся хворостину с привязанной вверху тряпкой. Парни переглянулись, чуть ли не облегченно вздохнули и что есть ног кинулись туда, почти сразу же безнадежно отстав от кошака.

Глава 9

Боги дали нам время убивать врагов и время заводить друзей, время пить молодое вино и время любить прекрасных женщин, время совершать глупости и время их исправлять…

А еще они дали нам время остановиться и подумать — зачем мы все это делаем?.. Так выпьем же за то, чтобы они забрали его обратно!!!

— Да уж, лучшего места для ловушки на морунов местные придумать просто не могли! — выругался Джай, после получасовой возни отчаявшись привести в чувство вытащенного совместными усилиями тваребожца. То ли он хряснулся головой о кол (к счастью, подмытый и перекошенный), то ли приутоп в скопившейся на дне воде (она до сих пор грязными каплями сочилась у него из носа, хотя парни основательно потрясли невезучего жреца за ноги над краем ямы), но обережник уже начал подумывать, что гуманнее всего будет сбросить его обратно.

— Ну она же пригодилась, — справедливо заметил ЭрТар. Усталые, измазанные грязью, горец и равнинник отличались друг от друга только силуэтами. — Ннэ, а местечко-то и в самом деле удачное — между двумя холмами, моруну никуда не свернуть. Нам повезло, что в яме не сидела уже парочка-другая.

— Да откуда они здесь возьмутся? — поежился белобрысый, боязливо покосившись на ближний лес. — Город же рядом. Йеры с боевой обережью небось на тридцать выстрелов окрест всех переловили…

— Одних переловили, другие приплелись. — Горец подышал на озябшие пальцы и потрогал жреца за шею. Жилка мерно вздрагивала, но было ясно, что если мужчина в ближайшее время не очнется, то помрет уже от холода. — Давай костер разведем, э?