Джордж Мартин - Воины

У крывшись в дверном проеме, он оглядел выбранный камень. Потом порылся в узелке у себя на поясе и достал кусок воска из краденого кошелька. Вынимая воск, он укололся о змеиный зуб. Проклятый зуб оставался все таким же острым, невзирая на все эти годы, что он гнил у него в теле.

Флавий прекрасно помнил тот день, когда этот зуб застрял у него и ноге. Он бросился вперед, рассчитывая всего лишь оттолкнуть Марка в сторону. Он все еще помнил во всех жутких подробностях боль от впившихся в него зубов, таких же острых, как яд из пасти твари. Он мгновенно почувствовал горячее прикосновение кислоты и понял, что отравлен. Его спасла конская сбруя. Зубы змеи пронзили его ногу насквозь, а потом во что-то уперлись, в какую-то пряжку или бронзовую бляху. Он чувствовал ярость змеи, которая все сильнее стискивала зубы. И, когда зубы заскрежетали по металлу, он почувствовал, как один из них сломался.

Змея на миг разжала пасть — как раз в тот момент, как Марк подпрыгнул и схватил его. Друг буквально вырвал его из клыков смерти. «Оставь меня!» — прохрипел он, понимая, что умирает, и провалился во тьму.

А когда он снова обрел свет, все изменилось. Его нога была туго перевязана, опухшая плоть рядом с повязкой сморщилась и пошла складками, а сам он горел в лихорадке. Рядом сидел на корточках Марк. Он видел над собой дубовые листья на фоне вечернего неба и чувствовал запах сосновых игл. Значит, Марк все же спасся от змеи. Неужели он решил не переходить реку? Флавий тупо моргал, понимая, что для него битва окончена. И что с ним будет теперь — всецело зависит от его друга и командира. Марк улыбнулся ему волчьей ухмылкой.

А, очнулся наконец? Это хорошо. Я хотел, чтобы ты это видел, друг мой. Если ты умрешь сегодня ночью, я хочу, чтобы ты умер, зная, что твой враг не пережил тебя. Усадите его! — велел кому-то Марк, и двое людей мгновенно повиновались, не спрашивая мнения Флавия на этот счет. Перед глазами все плыло, но он все же смутно видел, что находится на небольшом бугорке, едва ли заслуживающем названия «холма», а перед ним простирается речная долина. Значит, они не так уж далеко от территории змеи... Его затошнило, и не только от яда. От страха людей тоже часто тошнит.

— Ч-что?.. — выдавил он и почувствовал себя так, словно не только нога, но и все тело у него опухло от яда.

— Дайте ему воды, — распорядился Марк, но на самого Флавия даже не взглянул. Он смотрел вниз, на реку. Смотрел и ждал. — Вот! — выдохнул он. — Вот ты где! Теперь-то мы тебя видим!

Он обернулся и крикнул кому-то, стоявшему позади:

— Цельтесь лучше! По такой мишени не промахнешься. Эта тварь здоровенная, как стена, мы и обойдемся с нею, как со стеной! Прицельтесь — и стреляйте!

Кто-то поднес к губам Флавия чашу с водой. Флавий попытался пить. Его губы, язык, весь рот опухли и сделались непослушными. Он смочил язык, поперхнулся, хватанул воздуха, захлебнулся водой и наконец сумел отвести лицо от предложенной чаши. Кто-то где-то бил в барабан — гулкие, равномерные удары. Что это, зачем? Отведя лицо от чаши, Флавий услышал знакомый удар и гудение тетивы: выстрел баллисты. За ним последовали еще четыре. Теперь он узнал этот звук: гулкое тиканье оттягиваемой назад тетивы, гул выстрела и низкое гудение вибрирующей кожи. Они стреляли камнями, а не стрелами, и люди, собравшиеся на бугорке, кричали и подпрыгивали от возбуждения с каждым новым выстрелом.

— Попал! — кричал один, а другой отвечал:

— Ты гляди, гляди, как она мечется!

Флавий попытался открыть глаза пошире, чтобы разглядеть происходящее. Значит, Марк решил расстрелять змею из баллист... Расчеты лихорадочно трудились, заряжая и наводя свои орудия на извивающуюся змею. Тяжелые камни либо взметали фонтаны бурой воды, если падали мимо, либо с глухим стуком ударялись о чешуйчатую спину змеи, прежде чем плюхнуться в реку. Змея укрылась в густых тростниках, но отсюда, с бугра, она была видна как на ладони. В тростниках мелькали то широкая чешуйчатая спина, то дергающийся хвост, но даже когда самой змеи было не видно, ее местонахождение можно было проследить по колышущимся тростникам и струйкам взбаламученной грязи, выползающим в мутные воды реки.

— Так ее не убьешь... — сказал Флавий, но речь его звучала невнятно и никто не обратил на него внимания. Битва видна была ему лишь мельком: стоящие впереди люди орали, прыгали и тыкали друг друга кулаками при каждом удачном попадании. Но Флавий хорошо разбирался в змеях. Мальчишкой он не раз брал их в руки и знал, какие они гибкие, какие упругие у них ребра. — Голова! — посоветовал он, а потом, напрягая опухшие губы, крикнул Марку: — Голова! Череп!

Услышал ли его Марк или сам догадался?

— В голову цельтесь! Всем целиться в голову! Быстрей, пока она не спряталась в кустах или не ушла на дно реки!

Стрелки послушались, развернули баллисты, перезарядили, и на бьющуюся внизу змею снова посыпался град камней. Растерявшаяся тварь бросалась то туда, то сюда, пытаясь увернуться от непонятного врага. Флавий увидел, что ее хвост уже не бьется так бешено, как прежде: быть может, один из снарядов все-таки повредил ей позвоночник. Еще одно попадание, на этот раз ближе к клиновидной голове змеи — и внезапно ее движения замедлились, сделались затрудненными. Теперь она не столько металась, сколько корчилась; Флавий мельком увидел бледную чешую на брюхе. Тварь каталась в агонии.

И еще одно попадание. Этот удар был смертельным — Флавий в таких вещах не ошибался. Камень угодил змее в голову и застрял и черепе. Подергивания сделались реже, но стрелки из баллист продолжали осыпать тварь градом камней. И даже когда змея затихла, они продолжали стрелять, дробя камнями обмякшую тушу.

— Довольно! — крикнул наконец Марк, гораздо позже, чем Флавий увидел, что змея мертва. Он обернулся к кому-то и сказал поверх головы Флавия: — Отправьте туда двоих людей, чтобы убедиться наверняка. И, когда они убедятся, что она мертва, пусть измерят ее.

— Да в ней футов сто, никак не меньше! — заметил кто-то.

— Скорее все сто двадцать! — возразил кто-то еще.

— Да нам просто никто не поверит! — невесело усмехнулся кто-то третий.

Флавий увидел, как напрягся Марк. Яд по-прежнему действовал на него, перед глазами все плыло. Он мельком увидел, как

Марк стиснул зубы и зыркнул глазами исподлобья. Потом он сдался и закрыл глаза, но услышал, как Марк сказал:

— Пусть только попробуют не поверить! Это им не страшные африканские байки, не пустая похвальба бродяги. Нам поверят, когда мы пришлем шкуру. И голову. Мы снимем со змеи шкуру и отправим ее в Рим. Пусть попробуют не поверить!

И им поверили. Флавий ехал на повозке, запряженной волами, вместе с вонючей засоленной шкурой. Отрубленная голова, лишившаяся половины зубов, которые расхватали на память, лежала в дальнем конце повозки. Вид этой головы и вонь, которую она издавала под жарким африканским солнцем, причиняли ему не меньше страданий, чем отрава, текущая в его жилах. Он сидел, привалившись к борту повозки, уложив поудобнее свою перевязанную ногу, и затуманенным взглядом смотрел на эту голову. Ему был виден обломанный зуб в челюсти, и он знал, где недостающая его половина. «Ничего, рана затянется, ты и думать забудешь, что он там», — солгал Флавию лекарь. И Флавий, слишком больной и измученный, чтобы еще и позволить лекарю ковыряться у него в ране, кивнул головой и поверил в эту ложь.