Екатерина Севастьянова - Доверься демону. Поцелуй инкуба

Надо быть честным, я трачу время на какую-то откровенную хрень, вместо того чтобы действительно искать себе источник пищи. Это злит, нервирует и раздражает.

Девчонка неосознанно дернулась во сне и, свернувшись калачиком, прижалась ко мне, закидывая руку на мою грудь. Я резко выдохнул, наблюдая за безобидной мирной, которая удобно устроилась у меня под боком.

«Не трогай ее, Марш! Ты же видишь, она совершенно истощена, испугана и сбита с толку.»

Я провел ладонью по ее лицу, убирая волосы назад. Милая… она однозначно красивее Оливии, боюсь только, мало кто разделит мое мнение на ее счет.

Я тяжело вздохнул и откинулся назад, не решаясь разбудить Дийану. Что мне с ней делать? Особенно сейчас, когда на первое место выступает голод, а вместе с ним непосильное раздражение и тотальный провал в самоконтроле. Я хочу причинять боль… особенно молодым человеческим девчонкам с невинными голубыми глазами. Я ненавижу себя за это, но в то же время наслаждаюсь каждой секундой их страданий. Дийана просто одна из многих… были до нее и будут после нее. Черт. Но она так хорошо пахнет…

Я нахмурился и устало потер глаза, а потом еще раз взглянул на девчонку и провел рукой над ее головой, погружая в окончательное беспамятство. Пускай спит. До утра.

Немного подумав, решил все же ее раздеть. Ну или переодеть. Какая разница? Подсознательно я просто хотел увидеть ее тело… голое тело, которое отныне принадлежит исключительно мне.

Дернув платье, я разорвал его, оставляя Дийану совершенно обнаженной. Вздрогнув во сне, она только крепче прижалась ко мне, поежившись от холода.

Я снова не смог побороть довольную улыбку, рассматривая узкую девичью спину, покрытую небольшими мурашками, такие же узкие плечи и талию, небольшую грудь с бледно-розовыми ареолами вокруг напряженных сосков, слишком нежную и ранимую кожу.

Покрутив в руках тюбик с мазью, выдавил немного себе на ладонь и опустил руку на упругие ягодицы. Девушка вздрогнула. Я провел рукой по ее телу, поднимаясь вверх, сжимая грудь и возвращаясь обратно к ягодицам. Жилки на моих висках забились сильнее, пробуждая тьму, заставляя подчиняться желанию.

Тело мирны отзывчивее и нежнее, чем тело самой искушенной демоницы или обычной человеческой девушки. Оно от природы предназначено поддаваться инкубу, хотеть его, наслаждаться ласками. И Дийана не была исключением.

Я закрыл глаза и скользнул рукой между ее ног. Влажная и готовая принять меня прямо сейчас. Искушение.

Я тут же отдернул от нее руку, прекращая изводить самого себя. Я не хочу убирать синяки с этого тела, не хочу лечить ее. Наоборот. Я хочу изувечить ее всю. Хочу целовать ее, кусать, рвать. Хочу оставить на ней свои отметины… заклеймить ее собой. Навсегда.

На секунду я остолбенел. Замер, с сомнением вглядываясь в ровные черты ее лица. Меня поразило свое собственное желание, поразило настолько, что я не заметил, как тьма подобралась слишком близко… Я хочу ее. Хочу Дийану и это больше, чем голод. Хочу чувствовать ее, а не только ее энергию.

Я уже ощущал, как тьма начала раздирать мне горло, но все так же неотрывно смотрел на беззащитное человеческое недоразумение, которое угораздило родиться мирной. Я смотрел и понимал, что не смогу ее убить. Желание оставить Дийану рядом с собой было сильнее голода.

И это моя ошибка…

Всем свойственно ошибаться, даже демонам…

Адская боль пронзила голову, выворачивая мое сознание наизнанку. Зашипев, я скатился с кровати. Ударился о прикроватную тумбочку, раскроив себе висок. Липкая мокрая кровь тут же потекла на пол, окрашивая белые шкуры в красный цвет.

Новая волна боли прокатилась по моему сознанию, застилая глаза мутной пеленой.

Я зарычал, пытаясь за что-то ухватиться, но руки ничего не находили, только пальцы бесполезно хватали пустой воздух…

Я не кричал, не звал на помощь, только рычал и барахтался в бессознательном мучении. Я знаю это чувство. Это агония. Мало кто способен ее вынести. Увы, даже демонов она сжигает изнутри. Но я знал, что так будет. И я был готов.

Принимая какое-то решение, я не думаю — верное оно или нет. Я просто его принимаю.

«Ты любишь доводить себя до крайности, Марш? Любишь боль? Или ты считаешь, что достоин боли?» — тьма обступила меня со всех сторон, проникая в разум. Она не имела контроля над моим телом, она имела лишь голос, способный выключать мои чувства и включать зверя. — «Уже давно нужно было утолить голод, забрать чью-то жизнь или жизнь этой никчемной мирны. Три месяца — это смертельный край, за который не переходят инкубы. Теперь ты горишь только в своей ошибке!»

Сжав зубы, я резким рывком перевернулся на спину. Я не мог ничего видеть, только нутром ощущать, как распоролись все вены на моей коже, как из них хлынула кровь, как мое тело медленно и мучительно превращалось в окровавленный кусок мяса.

Я чувствовал это и лежал, сжимая зубы и смотря в потолок. Единственное что меня радовало, так это то, что Дийана не проснется и не увидит всего этого, она и так слишком слаба.

«Утоли голод! Начни убивать прямо сейчас! Неужели люди лучше, чем ты? Чем они достойнее тебя? Думаешь, хоть один из них скажет тебе спасибо за то, что ты оставил его в живых? Нет, они все ненавидят тебя. Все!» — тьма шептала, издевалась, вытаскивала все из моего сознания. — «Ты повторяешься, Марш! Как много веков назад. Предпочитаешь гореть в смертельном пламени, чем убивать предназначенный для тебя корм?»

Я не сопротивлялся. Просто ждал, когда все пройдет. Молча.

«Изара? Так ее звали? Мирна — которую ты любил. Твоя слабость — это сочувствие, сопереживание, человечность. Отключи чувства, Марш! Убей всех. Точно так же, как ты когда-то убил Изару!»

Я зарычал. Заткнись!

Но тьма не отступала, она только сильнее облепила меня, проникая в разум через кровь… через боль.

Резкая пелена сорвалась с моих глаз всего на долю секунды. А потом я услышал — почувствовал хруст костей. Как ломаются руки, пальцы, ноги, ребра. Как смещаются суставы, разрываются все внутренности…

Это все было так смешно и так больно, что я не сдержался и рассмеялся во весь голос. Изо рта хлынула кровь, и смех оборвался, сменяясь хлюпающим хрипом.

«Ты монстр!» — тьма была рядом так осязаема, как никогда. Если бы я мог шевелиться то, наверное, смог бы ее потрогать. — «Ты должен питаться! Ты должен убивать!»

Я вздохнул. Дыхание медленно выровнялось, принимая привычный для меня темп. Пелена слетела, возвращая зрение. Тьма отступила, больше не имея надо мной власти.

Я лежал еще час, может больше. Просто лежал и смотрел вверх.