Беллум - Black Winter
- Ну и странный же у вас народ! Хе-хе-хе! - Борг наступил на образовавшуюся лужу.
Дальше начиналась не самая приятная часть. Видимо из-за весны на дне скопилось много воды. Дальше шли в ней по щиколотку, местами, холод доходил до колен. Приходилось постоянно осматривать дно на наличие костей и шипов.
Пройдя несколько поворотов (мы отметили их на карте Бора), остановились.
- Тихо! - шикнул Бор, призывая остановиться.
В глубине пещеры, там, где на каменных стенах везде висела паутина, что-то захлюпало в воде. Замерев, существо издало неприятный, хрипящий смешок. Дальше дорога разделялась надвое. Существо справа засмеялось с новой силой постоянно гекая и ухая. Щёлкнуло.
Пещера над нами затряслась в конвульсиях, ветер подул из-за спины, заставляя затылок заледенеть. Вода потекла вниз с новой силой. Наверху что-то с грохотом покатилось к нам.
- Это ловушка! Гоблины!
- Вода! Задержите дыхание!
Поток ледяной воды смывает нас, достигая до самой макушки. Едва не захлёбываюсь, ударяясь о острые камни головой, слава великому и неизменному времени, что Ненавидящий давным-давно отбил мое желание, а с ним и возможность потерять сознание. Где бы оно не укрывалось, за каким веком бы не пряталось, я всегда его находил за считанные секунды.
Меня понесло влево. Ритта и Бор пытались ухватить меня за краешек рукава, но безуспешно. Рукав плаща порвался, а моё тело унесло прочь от группы. Миру удержали за посох, она проводила меня взглядом полным ужаса и сожаления.
Проход петляет и делится ещё не один десяток раз. Моих знакомых не унесло прочь. Видимо, тот проход служил своего рода кармашком. Я - единственный, кто попал в ловушку.
Преодолев далёкое расстояние, падаю вертикально вниз. Две секунды барахтанья в падающем потоке воды и правое бедро пронзает боль.
Боль? Боль! Это точно оно! Нога моментально онемела, движения ограничились, словно её насадили на шампур. Довольно широкий, если считать в диаметре. С мою руку минимум.
Поток воды ещё три удара сердца топит меня в себе. Всё тело ноет от тупого удара об каменную поверхность.
- Человек!
-Человек!
- Добыча!
- Ге-хе-хе!
- Маленький!
- Мало!
- Ге-хе-хе-хек!
- Один человек!
- Не баба!
- Не баба!
- Не баба...
Открываю глаза.
Маленький, зелёный гуманоид с огромным количеством фурункулов, прыщей, неприятным, круглым животом и глазами-бусинками смотрит на меня, прикрывая срам одним куском ткани.
Их много. Уроды с разными размерами рук, ног, непропорционально длинными носами и головами, с атрофированными конечностями и выпирающими животами. Они замельтешили как муравьи, осознав, что я ещё жив. И действительно. Второй шип расположился прямо рядом с правым ухом, порезав мне мочку.
Подняв самодельное, короткое копьё, самый ближний из них попытался пырнуть меня для уверенности.
Я перехватил копьё свободной рукой и, потянув на себя резким движением, отобрал оружие у гоблина. Зелёный непонимающе дёрнулся, эгекнул и оказался насажен на острую палку. Провернув, я с удивлением для себя осознал, что кровь у моего пленителя неприлично тёмная, с зеленоватым отблеском на фоне горящих, настенных факелов.
- Исцелиться? Или нет? - встал я, приложив усилие и сломав проткнувший меня, толстый шип, во мне закипела ярость. Пьянящее чувство медленно поглощает мой мозг... - Дать вам фору?
- Ге-хе!
- Ге-хе-хе!
- Гхе-хе-хе!!!
«Титул "Кровожадный" получен!»
...
- Это просто охренеть, девочки! - восклицала девушка в красном, коротком, медицинском халате, размахивая руками в наскоро подготовленном зале совещаний.
- Да вообще пипец! - поддержала тучная женщина, сидящая на подвинутой в ряд кушетке - Нет, ну Люд! Они совсем совесть потеряли! Чем вообще занимаются в сорок восьмом?
- А вот я не знаю! Чай гоняют дни напролёт! - она закатила глаза, потирая переносицу и осеклась. Дверь в самодельный зал совещаний, где уже успело собраться достаточно народа, открылась.
Все без исключения перестали разговаривать о чём либо, демонстративно потеряв всякий интерес. Внезапно пропал энергичный спор двух подруг, сидящих у самого края заднего ряда. Оглушительной тишиной покрылись передние ряды недовольных. Кто-то грязно и тихо выругался, сплёвывая в сторону - санитарка.
Женщина, чуть за сорок, хотя, по внешнему виду ей можно было дать и тридцать, неспешно продифилировала по диагонали, выходя на внутренний двор. Стоило двери закрыться, как гомон продолжился с новой силой:
- Чё она тут забыла вообще?!
- Да хер её знает!
- Ох епт...
Игорь, ставший невольным слушателем, быстрой походкой вышел из кабинета электроэнцефалографии, из-за чего стал объектом пристального внимания. Девушки слегка заулыбались, чувствуя весь казус наступившей ситуации. Подобная картина не могла не просветить их и без того усталые, серые будни. Надо же. Так опростоволосится перед пациентом!
Впрочем, местная больница никогда не пользовалась большим уважением со стороны населения и вряд ли могла претендовать на звание приличного лечебно-профилактического учреждения, от чего вместо приличных извинений по толпе прокатился едва слышимый смешок.
- Уже ухожу, - примирительно поднял он руки, в шутку, словно ожидая расстрела.
- Иди-иди, - широко заулыбалась стоящая впереди полная медсестра, впрочем, не лишенная той грации и обаяния, что свойственна её полу. Лет тридцать, может, двадцать с лишним на вид. Таких скорее прнято называть пышечками. А как она была остра на язык...
Игорь с невольной усмешкой вспомнил, как она костерила правительство на чём свет стоит, обвиняя министерство и иных, «лишённых собственной совести» чиновников.
«Да,» - подумал он про себя, выходя из зала - «Такая баба кого угодно на жопу посадит. Хороша. Эх мне бы клумбу щас!»
На пути к своему врачу он мужественно отстоял очередь, состоящую из одних бабок и постоянно пьющих алкашей. Не постеснялся и того, что в самый ответственный момент, когда настала его очередь, врачу понадобилось съездить к постоянно болеющим Атяшевам.
Избалованные бабки и без того на вид довольно здоровые и способные к самостоятельному передвижению упрямо отказывались от визита в поликлинику. То ли специально, то ли по реальной нужде, они не реже одного раза в месяц, а то и по два раза вызывали молодого доктора, чем и разжигали недовольство ожидающих своей очереди пациентов. Порой, возможно из-за скуки, или из-за страха скорой кончины, они звонили в регистратуру с самыми различными жалобами.
Молодой доктор лишь разводил руками, мол, что поделать - старушки. В конце жизненного пути никому не хочется обременять себя тяготами общения с умирающим человеком. Нет, есть, конечно и нормальные семьи, где за родителями смотрят до самого
