Презренная госпожа. Леди-попаданка в деле (СИ) - Анна Кривенко
И в этот момент Ворон начинает смеяться. Приглушенно, так, чтобы не слишком привлекать к себе внимание, хотя… о чем я тут говорю? Все и так следят за каждым нашим движением. Этот смех мне не нравится. Я чувствую себя оскорбленной.
— Ладно, — отвечает Ворон, отсмеявшись. — Хватит уже игр. Я прекрасно знаю, кто вы, леди Евангелина. Так что хватит ломать комедию. Чего вы хотите?
Его откровенность обезоруживает меня.
— Так вы знали? — произношу хмуро. — Как давно?
— Да всё очевидно. Давайте я скажу так: мой родственник, преподобный Ксандер, отзывался о вас очень хорошо. Поэтому я вас заочно знаю…
Мое сердце начинает биться сильнее. Ксандер говорил обо мне с Вороном? Когда? Когда тайно встречался с ним? Когда приходил сюда в темницу? Впрочем, это неважно. Я опять за своё? Он мертв! Какая мне теперь разница?
— Моя леди, я готов рассмотреть ваше предложение, если оно будет конструктивным, — продолжает настаивать горец, и я решаюсь. Понимаю, что сейчас отличный шанс провернуть важное дело и остановить Генри.
— Только мне не нужны трупы, — говорю твёрдо и жестко. — Я хочу разорить графа, остановить его деятельность, но смерти его не желаю…
Ворон прищуривается.
— Очень странно. Графиня хочет лишиться собственного имущества? Но зачем вам это?
Я смотрю на молодого человека с вызовом.
— Не все люди в этом мире сходят с ума по деньгам. Существуют такие вещи, как честь и достоинство. Надеюсь, вы слышали о таковых…
Но Ворона так просто не оскорбить. Он одобрительно кивает.
— Да, вы действительно уникальная женщина. Что ж, я готов выслушать все ваши условия…
* * *
Мой план прост.
Я выпускаю Ворона. Тот отправляется к своим, передаёт мои условия, и мы заключаем сделку. Я устраиваю для Генри какую-нибудь ловушку, в которую он обязательно попадётся. Это ослабляет его деятельность в шахтах. Горцы захватывают шахты, а Генри ничего не остаётся, как уйти с их земель.
На помощь он никого не позовёт. Его деятельность по добыче золота нелегальна. Скорее всего, дело выгорит. Набеги прекратятся. Дальше Генри будет заниматься тем, чтобы хоть что-то спасти из своего имения. Я в это время тихонечко соберу сумки и просто свалю отсюда. Преподобный Ксандер будет отомщён, а война остановлена. По крайней мере, семье Орсини долго придётся собирать свои силы, чтобы попытаться восстановить прежние позиции. Горцы укрепятся, и на долгое время установится определённый мир.
Хороший план. Максимально удачный для подобных обстоятельств. Меня на его исполнение толкают две вещи. Первое, желание добиться справедливости. Максимально уменьшить вред, наносимый чужой жадностью. Второе, почтить имя Ксандера и обрести свободу от чувств к нему. После чего я хочу начать в этом мире всё с чистого листа.
Да, в этом плане очень много дыр. Если Ворон обманет меня, если горцы слукавят, всё может обернуться очень нехорошо. Но у меня нет выбора. Я могла бы уйти прямо сейчас, оставив умирать и этого наглого брюнета, и всех его людей. Я могла бы плюнуть на всё и исчезнуть. Но я не могу. Это не в моих правилах — убегать с поля боя. Работа у меня такая…
* * *
Генри возвратился через два дня. Он был ужасно раздражен, хлопнул входной дверью, наорал на старика-дворецкого, поругался с отцом, из-за чего тот собрал манатки и укатил прочь. Похоже, на шахтах дела не очень. Я втайне порадовалась этому.
Освобождать Ворона будет непросто. Мне придется отвлечь охрану и вывести его из неплохо охраняемого поместья, хотя… это я, наверное, местной охране польстила.
От Айдана вестей нет. Скорее всего, он передал мою просьбу вождю горцев, но, по сути, это уже не нужно. Если Ворон подтвердит моё предложение, этого будет вполне достаточно. Кстати, я снова заставила его поклясться. Уже успела убедиться, что клятвы для горцев имеют значение. Это хорошо. Хоть какая-то возможность проконтролировать исполнение чужих обязательств…
Наконец наступил день «икс».
С самого утра всё не заладилось. Генри в кои веки вспомнил о моём существовании и, так сказать, вызвал на ковёр. Он был в отвратительном настроении и, похоже, решил сорвать на мне злость. Забыл, идиот, что его жена уже не та груша для битья, что раньше.
— Всё из-за тебя! — орал он во всё горло, подходя ко мне вплотную. — Ты продала меня конкуренту, и мне пришлось делиться с ними золотом. Из-за этого у меня теперь проблемы. Была б моя воля, удушил бы собственными руками!!!
Он протянул ко мне пальцы, словно пытаясь продемонстрировать этот акт удушения. А я невозмутимо осталась стоять на месте, смотря на муженька раздражённым взглядом.
— Своими поступки ты сам кликаешь на тебя беду, — ответила с достоинством. — Думаешь, пролитая тобой кровь не взывает к справедливости? Так что, если сетуешь на проблемы, сетуй на самого себя, придурок!!!
Ответ прозвучал очень дерзко. Генри оторопело замолчал. Ага, вспомнил.
Вспомнил, что в последнее время дорогая жёнушка могла и в глаз дать за оскорбление. Попятился, в глазах промелькнул страх. То-то же!
— Уходи, — бросил он, отворачиваясь и направляясь к своему столу. — Видеть тебя не хочу. И не попадайся мне на глаза, чтобы не случилось чего похуже!
Ну-ну, осталось только угрожать…
Я не заставила себя ждать. Развернулась и с удовольствием покинула его кабинет. Вслед мне прилетело витиеватое ругательство и звон разбитого стекла. Похоже, чья-то ярость не может не выплеснуться хоть куда-то…
Но недолго я бродила по дому в относительном покое: вскоре послышался истошный женский крик. Рванула на первый этаж и, как и догадывалась, обнаружила возню возле кабинета Генри.
В сторонке стояли служанки и плакали. Несколько солдат выносили из кабинета что-то, завёрнутое в портьеру. И вдруг из этого свертка выпала безжизненная женская рука. Я шокировано уставилась на эту жуткую сцену. Сзади послышался дрожащий шепот двух девушек.
— Господин Генри… он убил Антуанетту! Раньше просто избивал, и теперь убил. Он и нас всех убьет!!! — говорящая начала рыдать.
Другая служанка попыталась утешить её, но девчонка не унималась.
Я была шокирована произошедшим. Неужели такое возможно???
Сердце начало вскипать от ненависти. Я ворвалась в кабинет Генри и увидела посредине помещения лужу крови. Муженёк стоял около окна, сцепив руки за спиной. Выглядел бледным, измученным, но подбородок держал высоко и, как ни в чём не бывало, разглядывал территорию поместья.
— Ах ты ж, ублюдок! — зашипела я, сжимая кулаки.
Даже не раскаялся, совести совсем нет!!! Я бросилась на него, желая вытрясти всю душу из этого
