Грехи купидона - Рейвен Кеннеди
– Надеемся, не в сексуальном смысле.
Я закатываю глаза.
– Нет, «вздула», пуф, значит уволила. Полагаю, с того момент как я это сделала, должность главы перешла непосредственно ко мне. – Я поднимаю запястье и показываю, что рядом со знаком ML теперь находятся сердце и стрела.
– Так вот что с тобой случилось? – спрашивает Силред, беря меня за запястье и проводя большим пальцем по белой татуировке.
– Да. Как только я направилась шпионить за принцессой и выяснять, что происходит, меня вернули обратно в Купидвилль. У меня были неприятности, потому что они знали, что я каким-то образом вхожу и выхожу из Завесы, а купидоньи обязанности я выполняю не очень хорошо.
Эверт ухмыляется.
– Просто не очень хорошо?
– Не смейся надо мной. Иногда я очень хороший купидон.
Он гладит меня по голове.
– Уверен, что это так.
– Я хочу услышать больше о том, что с тобой случилось и почему тебя так долго не было, но пока давай зайдем внутрь, чтобы ты могла увидеть Ронака, – говорит Силред.
– Да, мне все равно придется пересказать все Ронаку.
– Поверь мне, ему не до разговоров, – бормочет Эверт.
Прежде чем я успеваю спросить, что, черт возьми, это значит, Силред принимается тащить меня к огромному зданию-яйцу.
Глава 26
Внутри, в центре, находится очаг, а вокруг него – несколько изогнутых столов. В потолке выбит круглый люк, который пропускает много естественного света. Несколько генфинов поднимают взгляды от своих столов, когда мы входим, один из них встает и подходит к нам.
Я сразу узнаю в нем старейшину, который принес Ронаку брачный кубок для нашего ритуала. Он посоветовал моим ребятам не образовывать со мной стаю, поскольку я не генфинка. Старейшина рассматривает меня, приближаясь, и уделяет особое внимание моим крыльям и волосам.
– Уже вернулся? – спрашивает он Силреда, на что получает кивок. – Ну, сходство я вижу, – говорит он, кивая на его розовые волосы.
Эверт притягивает меня ближе к себе.
– Да. Это наша пара.
– Очередной купидон, – с сомнением произносит старейшина.
Мне больше нравилось, когда я была единственным купидоном, но сейчас не самое подходящее время заявлять об этом.
– Мы здесь, чтобы увидеть Ронака.
Старейшина кивает.
– Так я и предположил.
Он роется в кармане своей мантии и достает ключ.
Силред берет его с почтительным кивком.
– Спасибо.
– Я сожалею о результате голосования, – говорит старейшина. – Хотя я все еще считаю, что ваша стая стала бы достойными старейшинами, я не удивлен, что вас не избрали.
Силред натянуто улыбается.
– Мы ожидали этого, старейшина.
– Да, хорошо. Пара-негенфинка и легко теряющий себя альфа – это не та стабильность, которая нужна совету старейшин.
Хвост Эверта сжимается вокруг моей талии, но я слишком сосредоточена на эхе слов старейшины, чтобы почувствовать это.
– Теряющий себя? – спрашиваю я.
Старейшина смотрит на меня, и тут его осеняет некое понимание.
– Вы не сказали ей? – недоверчиво спрашивает он у ребят.
– Спасибо, старейшина. Мы просто пойдем внутрь, если вы не против, – напряженным тоном говорит Силред.
Осознав свою оплошность, старейшина кивает.
– Удачи. Надеюсь, вы сможете его вытянуть.
Он поворачивается и уходит прочь, не сказав больше ни слова.
Я тянусь и сильно щипаю Эверта за черный хвост. Он удивленно ропщет.
– За что? – сварливо спрашивает он, потирая хвост, пока меня ведут в конец комнаты.
Там стоит страж-генфин, который почтительно склоняет голову перед ребятами, прежде чем открыть дверь и пропустить нас.
– Какого черта мы здесь делаем? И почему старейшина только что назвал Ронака «теряющим себя»? Мне надоело оставаться в неведении.
Конечно, в этот момент дверь закрывается за нами, и мы буквально остаемся в темноте. Как будто Вселенная смеется надо мной.
Я быстро моргаю, пытаясь дать глазам привыкнуть к внезапному отсутствию света в комнате. Я замираю, отказываясь сделать еще один шаг вперед. Я официально напугана. Это какой-то трюк? Неужели мои ребята… собираются отвернуться от меня, как это сделал Окот? Это все часть искусно продуманного плана, чтобы заманить меня в ловушку?
Я чувствую, как Силред подходит ко мне сзади, и вижу, как их тени перемещаются в темноте. Чья-то рука движется, пытаясь меня коснуться, я отталкиваю ее.
– Успокойся, вот так, – напевает вполголоса Силред. – Твое сердце вот-вот выскочит из груди.
– Что, во имя Стрелы Вечной любви, происходит? – спрашиваю я, моя грудь вздымается, пока я отступаю.
Я слышу рычание Эверта, и паника внутри усиливается.
– Она паникует, – говорит Силред.
– Я, твою мать, знаю, что она паникует! – рычит Эверт. – Вопрос в том, почему она паникует, находясь рядом с нами?
Я ударяюсь спиной о дверь и пытаюсь нашарить ручку, но понимаю, что ее нет. Я готова начать долбить по ней, но Силред зажигает фонарь и появляется пламя.
– Прости, я забыл, что ты не видишь в темноте, как мы. Мы должны держать это место в темноте, – объясняет он. – С нами ты в безопасности.
Силред и Эверт с любопытством смотрят на меня, и меня охватывает смущение.
– Я знаю, – говорю я, опуская руки, и стараюсь вести себя спокойно. – Я просто… боюсь темноты.
Эверт фыркает, явно не веря мне.
– Почему вы должны держать это место в темноте? Я не понимаю, – говорю я со вздохом, пытаясь оглядеть деревянное помещение.
В ответ Силред берет меня за руку и тянет вперед, пока мы не оказываемся в дальней комнате. Нет, это не комната, понимаю я, увидев укрепленные железные решетки за декоративными занавесками. Это камера.
Конечно, самая хорошая камера, которую я когда-либо видела. Чистая, большая, с удобной кроватью и туалетом. На полу даже постелен мягкий ковер. Но камера есть камера. И когда я останавливаюсь перед ней, я понимаю, почему они не хотели рассказывать мне о Ронаке.
Я распахиваю от шока рот, когда вижу внутри свою пару. Он стоит на коленях в углу комнаты, полностью поглощенный своим зверем. В этой форме не осталось и следа от Ронака. Он полностью стал зверем. Он сгорбился и хищно смотрит на меня, и это сразу же меня настораживает. Его клыки удлинились и впиваются в нижнюю губу, выпуская кровь, бесконтрольно стекающую вниз. Глаза чистого золотого цвета, в них сверкают звериные помыслы. Когти выпущены, они длиннее, чем я когда-либо видела, и загибаются вниз, оканчиваясь зловещими острыми кончиками. Его каштановые волосы и борода длиннее, чем когда мы виделись в последний раз, они неухоженные и торчат вокруг его и без того дикого лица. Он полностью обнажен, и его коричневый, похожий на львиный, хвост раздраженно дергается взад-вперед, а крылья плотно прижаты к спине.
Когда я делаю шаг к железным прутьям, он издает ужасающий рык, его губы растягиваются
