Выбор девы войны - Вебер Дэвид Марк

Его глаза снова открылись, сфокусированные и ясные от цели, и голубой свет потрескивал вокруг его рук. Он положил ладонь левой руки плашмя на слабо двигающуюся грудь Теллиана, и этот голубой свет потек из нее, заливая барона, как слой лазурного льда. Он мерцал и светился, горя ярче, чем послеполуденный солнечный свет, освещая лицо Базела снизу, обнимая Теллиана, как щит, и Базел потянулся к нему. Он почувствовал, как мерцающая жизненная сила Теллиана пытается покинуть его, и он отказался позволить это. Он сжал ее своей собственной волей, призывая силу Томанака, чтобы предотвратить ее исчезновение, и его правая рука ухватилась за сломанное древко стрелы и потянула.

Стрела с широким наконечником вырвалась из груди Теллиана с влажным, ужасным звуком, отчего ужасная рана стала еще хуже. Кровь хлынула из разорванной плоти, и Базел потянулся за другой стрелой. Эта вонзилась в ребра барона, и кости и хрящи хрустели и рвались, когда он вытаскивал его из умирающего тела. Он отбросил ее, и его меч снова появился в его окровавленной руке перевернутым, на этот раз, когда он снова призвал его к себе. Он снова закрыл глаза, прислонившись лбом к лезвию меча, левая рука все еще прижималась к почти неподвижной груди Теллиана, и потянулся к сияющему присутствию своего бога.

Базел Бахнаксон исцелял много раз за годы, прошедшие с тех пор, как он впервые стал защитником Томанака. Он столкнулся с испытанием разорванной плоти, яда, даже прикосновения самой Крэйханы, и он узнал улыбку смерти с пустыми глазами, когда увидел ее. Он узнал ее... и бросил ей в лицо свой собственный оскаленный вызов.

Голубой свет, окруживший его левую руку, пронесся вверх по руке, окутал его торс, вспыхнул вокруг него, как лесной пожар, и он склонился к сердцу барона, закрыв глаза, освобождая себя от всего, кроме силы Томанака и своего собственного яростного, упрямого отказа позволить уйти человеку, который стал его другом. Он закрыл свой разум от картины изломанного, окровавленного тела Теллиана. Он заткнул уши, прислушиваясь к слабеющим, прерывистым попыткам барона дышать. Эти вещи больше не были реальными, больше не имели значения. Вместо этого он наполнил себя образом Теллиана, таким, каким он должен быть. О том, как Теллиан смеялся, когда они обсуждали музыку Брандарка. Теллиан, задумчиво нахмурившись, склонился над картой, обсуждая стратегию. Теллиан улыбался через стол за завтраком баронессе Хэйнате, глядя с болью в глазах, когда его опозоренная дочь-воительница посетила замок Хиллгард при своем первом визите. Теллиан потягивал виски во время самого первого визита одного из баронов сотойи к военачальнику градани, когда князь Бахнак приветствовал его в Харграме. О Теллиане, снова сильном, решительном и цельном.

Базел создал этот образ из воспоминаний, из надежд, из дружбы... из любви. Он заставил это существовать, потребовал этого, отверг любую другую возможность, и когда это заполнило его, когда в нем не осталось места ни для чего другого, он отдался этому. Он вложил все, чем он был, все, что делало его тем, кем он был, в эту реальность, и очищающая, исцеляющая сила молнии Томанака пронеслась через него подобно урагану. Она сорвалась вниз по его руке, разорвалась вокруг руки на груди Теллиана, пронеслась по обсаженной деревьями главной дороге, как молния. На мгновение, одно, мимолетное мгновение Базел Бахнаксон и Томанак были по-настоящему едины, слившись в этом извержении целеустремленности, силы и решимости.

Это длилось недолго. Это не могло длиться дольше одного удара сердца, а может быть, и двух. И все же это продолжалось достаточно долго, и Базел почувствовал, как грудь Теллиана конвульсивно вздымается под его ладонью. Барон сделал глубокий, прерывистый вдох, затем судорожно закашлялся. Его колеблющееся, трепещущее сердце забилось в груди, а веки затрепетали. Затем они поднялись, серые глаза расфокусировались, кровь из ноздрей запеклась на усах.

- Датгар, - прошептал он, и Базел осел на пятки, каждый мускул был напряжен, наполнен радостным, удивительным изнеможением от того, что ему позволили быть носителем жизни, а не смерти.

Что-то фыркнуло рядом с ним, и он посмотрел вниз, затем улыбнулся, когда уши Датгара шевельнулись, навострившись. Градани поднял глаза, увидел ту же радостную усталость в глазах Уолшарно и позволил руке, которой Уолшарно не касался, лечь на шею Датгара.

- Ну вот, теперь, - сказал он скакуну. - Не делай ничего поспешного. У нас с Томанаком было достаточно работы, чтобы собрать его обратно, так что просто подожди немного. Давай не будем снова ломать его, слезая с него!

Глава девятая

Что ж, это разочаровывает, и во многих отношениях, мрачно подумал мастер Варнейтус, глядя в свой грамерхейн, как огромный, окровавленный гнедой скакун очень, очень осторожно откатился от Теллиана Боумастера.

Коню потребовалось три попытки, чтобы подняться на ноги, и еще двое скакунов подошли с обеих сторон, подпирая его плечами, чтобы помочь ему удержаться на месте. Было очевидно, что ему нужна помощь, но он упрямо стоял там, отказываясь двигаться, пока Теллиану тоже не помогли подняться на ноги. Барон был бледен, явно дрожал не меньше, чем его конь, и так же пропитан кровью, но он оперся на руку Базела Бахнаксона и потянулся, чтобы погладить коня по ушам.

Датгар опустил голову, мягко уткнувшись носом в плечо своего всадника, и Теллиан обвил обеими руками его шею, прижимаясь к нему. Все это было очень трогательно, подумал Варнейтус с кислым выражением лица, но было бы гораздо приятнее, если бы по крайней мере один из них безутешно стоял над мертвым телом другого.

И мы были так близки к тому, чтобы заполучить их обоих, что это действительно выводит меня из себя. Он покачал головой. Я бы почти предпочел полностью пропустить их, чем подойти так близко и потерпеть неудачу! Черт возьми, я думал, что Салган был лучше этого!

На самом деле он был несправедлив, и он знал это. Ему тоже было все равно. Он откинулся назад, скрестив руки на груди, сердито глядя на грамерхейн, когда Базел оставил Теллиана Датгару, а сам присоединился к Вейжону, ухаживающему за другими ранеными. Без Салгана убийцы Артнара Файроура никогда бы не подошли так близко к успеху, как сейчас, и он знал это. Если уж на то пошло, он действительно не ожидал, что он и брат-пес смогут уговорить военачальника речных разбойников даже на попытку! Тем не менее, это стоило предложить и ему, и Кассану, и, без сомнения, значительный мешок золота, который перешел из Саут-Райдинга в Крелик, имел немалое отношение к тому факту, что Артнар был готов рискнуть.

Ну, это и тот факт, что он смог нанять своих убийц так, что они даже не поняли, кто на самом деле им платит.

Это было ловко с его стороны, неохотно признал Варнейтус. И он подумал об этой части даже без какой-либо подсказки со стороны Салгана. Конечно, Кассан может не думать, что это было так уж умно, как только Базел приступит к допросу своих пленников.

Волшебник представил Салгана Файроуру как отступника сотойи, достаточно хорошо знакомого с передвижениями и привычками Теллиана, чтобы предоставить инсайдерскую информацию, которая могла бы сделать возможным успешное убийство. Как он и надеялся, это вдохновило Артнара использовать Салгана для организации самой попытки, но он не ожидал такого поворота, который придумал Артнар. Сам Артнар сохранил свою анонимность в качестве их конечного работодателя, поскольку это показалось бы любому допрашивающему крайне подозрительным в том, к сожалению, вероятном случае, если бы кто-либо из убийц был взят живым, если бы конечный казначей убийц не скрыл свою личность. Но он проинструктировал Салгана подчеркнуть свой сотойский акцент, когда тот их вербовал... и небрежно "упомянуть" тот факт, что он был на службе у неизвестного сотойского дворянина. Конечно, Салган никогда на самом деле не говорил, что работает на Кассана или Йерагора, но, предполагая, что Теллиан проследил за тем, что могли рассказать ему выжившие потенциальные убийцы, не было большого вопроса, кого он собирался в конечном итоге обвинить в этом. И Кассан едва ли мог утверждать, что это был Файроур, а не он, не столкнувшись с неловким вопросом о том, откуда он узнал, что это было Файроур.