Призраки дальних дорог - Иар Эльтеррус
А ведь действительно, именно так всегда и происходило. И Артем, кивнув, принялся накручивать себя на злость, вспоминая все, что ему пришлось пройти по милости проклятой твари. Гнев понемногу заворочался в душе, особенно при воспоминании о случившемся прошлым вечером в школе, это был какой-то кошмар. Практически сошедшие с ума девушки вытворяли такое, что никакому извращенцу в голову бы не пришло. Вырваться из их рук удалось буквально чудом, и прощать это юноша был не намерен. Такое не прощают. Девушки ни в чем не виноваты, разве что в некоторой развратности, но это простимо, тем более, что на них навели морок. А вот тварь, навевшую этот морок, прощать никак нельзя. Затем на память пришло то, что пришлось продемонстрировать невесте опять же из-за морока, и Артем покраснел, ощущая, как его ярость становится алой, раскаленной, он едва не задохнулся от полноты чувств.
— Во-о-о-о-от... — довольно протянула богиня. — Это я и имела в виду. Вижу, ты готов. Приступаю.
Храм, в котором они находились, внезапно словно размножился, превратился в сотни своих подобий, которые были как страницы в книге, затем он как будто повернулся вокруг своей оси в неких недостижимых, многомерных пространствах, и Артем ощутил, как незримый белый огонь начал выжигать окутавшую женщин Таланга черную, мерзкую на вид, постоянно шевелящуюся паутину. Как Артем все это увидел, он не знал, но увидел. Паутинки лопались одна за другой, и каждая била по своей создательнице, причем, чем их было было больше, тем откат становился сильнее. Та сначала только злобно шипела непонятно откуда, затем застонала, а когда Красавица отсекла от морока всю столицу, отчаянно и разъяренно завопила, ей впервые за очень долгое время было по-настоящему больно.
— Попалась! — нечто внутри Артема буквально взорвалось злорадством.
Он потянулся незнамо куда и незнамо чем, никак иначе объяснить происходящее самому себе юноша не мог. Однако это прекрасно сработало, тварь окутало какое-то марево, от одного прикосновения которого она бешено забилась и завизжала, от этого пронизывающего до костей безумного визга хотелось заткнуть уши, но это не помогло бы — он разносился в ментальном пространстве, где воздуха нет.
— Отпу-у-у-у-сти-и-и-и!.. — визжала тварь. — Отпусти, паску-у-у-д-а-а-а!..
— Отпущу, — холодно пообещал Артем. — Только не здесь, а за пределами мироздания. Ты перешла грань, которую переходить не стоило. Ладно бы ты за тот пинок отомстила мне самому, это я могу понять, но ты обрекла на гибель, причем отвратительную гибель женщин целой страны. И вот это непростимо!
— Да кто ты тако-о-о-й?! — продолжала визжать тварь. — Отпусти-и-и-и!..
— Кто я? — холодно усмехнулся молодой Странник. — Авари. Теперь ты поняла?
Тварь от ошеломления даже заткнулась на пару мгновений, до нее только сейчас дошло, насколько глубоко она вляпалась. Но не знала, что так оскорбивший ее разумный — Авари! Не знала! Не знала! Не знала! Малышка зарыдала, одновременно умоляя, унижаясь, визгливо обещая, что больше ни-ни и никогда, кричала, что ее надо простить и понять.
— А женщины Таланга? — еще более холодно спросил Артем.
— Да какое тебе дело до них?! Передохли бы, и пусть, туда им и дорога, новых бы навезли! — снова завизжала тварь. — Низшие только для нашего развлечения и существуют! Что тебе до них?..
— Какая же ты мерзость... — брезгливо уронил молодой Странник. — Что ж, приговор вынесен и обжалованию не подлежит! Высылка за пределы мироздания. Навсегда!
Не было ни для одной высшей сущности наказания страшнее — они оказывались в бесконечной пустоте, разъедающей их ментальные тела, словно кислота, боль при этом была совершенно нестерпимой, но при этом они не растворялись, как можно было бы предположить, они постепенно превращались в воющий комок боли, и только через многие тысячи лет медленно истаивали.
Такого страшного приговора Веселая Малышка все же не ждала, она заплакала уже искренне и настолько жалобно, что Артема пробрало, однако он взял себя в руки , немного подумал, не слишком ли жесток, и добавил:
— Если найдется хоть одно существо, которому ты сделала что-то хорошее, и попросит пощадить тебя, я пощажу и найду другое наказание. Есть такие?
— Нет... — убито ответила тварь. — Но почему я должна делать им что-то хорошее?! Это они мне должны! Все и всегда мне и только мне должны! Я — ма-а-а-ленька-а-а-я-я...
— Маленькая? — переспросил Артем. — Тебе сотни тысяч лет, а ты маленькая? Нет, милочка, ты самый обычный паразит. Сколько, интересно, хотя бы последние сто лет по твоей вине погибло разумных? Жаль не узнать...
— Почему же? — вступил в разговор кто-то могущественный, и юноша узнал в нем Судию. — Шестьсот сорок с небольшим миллионов разумных, причем большинство умирало очень мучительно. Она, понимаешь ли, развлекалась.
— Да-а-а! — снова отчаянно завизжала тварь. — Развлекалась! А почему нельзя?! Кто это сказал?! Это моя свобода!
— Ты забыла основную истину мироздания, — брезгливо ответил Артем. — Не делай другому того, чего не хочешь получить сам. За все и всегда приходится платить ту или иную цену. Пришло твое время. Высылка за пределы мироздания с запретом возвращения когда-либо! Приговор вынесен и обжалованию не подлежит!
— Приговор вынесен! — присоединился к нему Судия.
— Приговор вынесен... — тысячами лились на них образы других сущностей и сверхсущностей, откуда-то узнавших, что происходит. — Обжалованию не подлежит...
В этих образах буквально клубилась безумная радость. Это как же Малышка им всем нагадила, что ее так ненавидят?
— Не-е-е-е-т... — безнадежно завыла она, уже начиная понимать, что на сей раз остаться безнаказанной не получится.
— Да! — отрезал Артем.
Что он сделал дальше юноша не понял, казалось, протянул руку куда-то очень далеко, раздвинул бесконечные пологи, открыв проход в какую-то пустоту, откуда повеяло холодом и страхом. А затем вышвырнул туда тварь, звавшуюся словно в насмешку над всеми, чью жизнь она искалечила, Веселой Малышкой. И закрыл проход, запечатав своей печатью Странника линии Авари. Откуда он знал, как все это сделать? Трудно сказать, потом Артем не раз ломал над этим голову, но так и не нашел ответа.
— Благодарим тебя, Восьмой... — сотнями и тысячами сыпались на него образы самых разных сущностей и сверхсущностей, от богов и духов до архангелов и архидемонов, тварь достала до самых печенок даже их. — С нас причитается. Обращайся, если что...
Юноша вернулся в тело и понял, что Красавица уже ушла по-английски, не прощаясь. Напротив него стояли две высокие жрицы
