Хроники Тальзеура-3 (СИ) - Голд Джон

— Пап, но я любил Марину! — воспротивился я.

— Нет, сын, — отец усмехнулся. — Ты к ней просто привязался. Тебе сейчас плохо, не от того что ее рядом нет. А от того, что ты снова один и не знаешь куда себя деть.

Видя, что я не понимаю, отец снова указал на сердце.

— У тебя разум болит, а не сердце. Так понятнее? Нет и не было у тебя любви к Маринке, — тут папа, о чем-то вспомнив, внимательно посмотрел мне в глаза. — Как я мог забыть? Точно! Потерянные воспоминания. К тому же, у тебя же больше половины чувств и эмоций были заблокированы травмой души. Роберт, сын мой, да ты же просто не помнишь, какого это любить кого-то сердцем, а не разумом! А ведь ты уже любил однажды.

Тут мне стало страшно. Не знаю от чего. Просто страшно. Будто я сейчас услышу что-то такое, что разобьет мне сердце окончательно. Боль, от которой нельзя защититься.

— Дело было года четыре назад на Земле. Я тогда через скрытые камеры следил за тем, что у вас дома происходит. Ты тогда начистил морду какому-то дворовому пацану. Ваське, кажется? А потом вместо его отца к тебе пришла его старшая сеструха. Глава местной девчачьей банды. Ох и ругалась тогда твоя мать! Она тогда с работы пришла и дверь в подъезд открывала. Вы с той девушкой в квартире тако-о-о-о-е отчебучили! Смятые простыни, разбитая ваза и сорванная картина со скрытой камерой, и как итог, выбегающая из квартиры голая девица. Прямо на твою мать! — отец засмеялся. — Ее звали…

Глава 13. Место, которое нельзя называть

Я продолжал сидеть на крыльце дома, закутавшись в плед. Остывший какао разогрел магией огня, впервые применив фокус сквозь кружку. Где-то за спиной, в гостиной дома, начинался предновогодний ужин. Оказывается, дом Романовых эвакуировал не только мою семью, но и семьи всех проверенных членов команды Ардент-38. Так что Новогоднее застолье у нас пройдет в шумном кругу из новых знакомых.

Отец ушел уже четверть часа назад, сославшись на то, что Новый Год встретит со своей новой семьей. Его там жена и дети ждут. Так что я один остался сидел на крыльце.

Рассказ отца о моей жизни еще на Земле пробудил подавленные воспоминания. Я и впрямь вспомнил, как любил сердцем, а не разумом. С той девушкой мы оба были эмоционально независимы — не боялись ругаться, говорить о своих желаниях, и даже расстаться — и потому искренне наслаждались компанией друг друга. Мы не притворялись и не прятали своих чувств. Потом ее отец пробудился и она со всей семьей перебралась в Тальзеур. Я весь следующий год на свиданиях всех новых девушек сравнивал с ней. Не мог забыть. Смотрел в глаза пустышкам и понимал, что это не то. А потом меня похитил культ Корзы и пустота в душе исчезла.

Достав из кармана телефон, я набрал один из немногих сохраненных номеров.

— Я уж думала не позвонишь. Не поздравишь с Новым Годом, — Драмина вздохнула так, что даже я ощутил ее облегчение. — Рада, что с тобой всё в порядке.

— После стольких лет нашего знакомства, — секундная пауза — Ты думаешь, я мог забыть тебя поздравить… Афина.

— Вспомнил, значит, — дочь Моисея притихла.

Я развеял неловкую паузу.

— Отец рассказал. Знаешь, милая. Я ведь всегда это знал. Боялся вспомнить. Тебя и то, как мы расстались на Земле. Но подсознание, штука такая, что оно ничего не забывает. Я ведь всё время на тебя смотрел. В рейдах, в пансионате, когда мы ездили в Ордо. Смотрел и не понимал, почему меня так тянет к тебе. Отец по-мужски объяснил. Сердцем, меня тянуло к тебе. А умом, к Марине. И знаешь, сейчас меня по ней как-то отпустило. Не любили мы с ведьмой друг друга. Просто я к ней привязался, закрывая этими чувствами ту пустоту, что была внутри меня. А у нее свое горе тогда было. Теперь всё по другому. Не знаю, все ли подавляемые чувства у меня разблокировались, но я ощутил пустоту внутри себя. Ощутил, осознал и теперь знаю, что цеплялся за Марину, боясь одиночества. Классный опыт. Теперь я и на уровне чувств понимаю, что значит иметь свободное сердце.

Теперь уже я молчал. Тянулись томительные секунды ожидания и Драмина не выдержала. В трубке снова раздался вздох облегчения.

— Роберт… пару лет назад, к нам в военную часть пришла какая-то женщина. Странная. Перед ней полковники и майоры, разве что дорожки не стелили. Ни имени, ни должности — я не знаю о ней ничего. Когда всю нашу роту построили на плацу, она прошлась по рядам заглядывая в глаза каждому из нас. Она сначала прошла мимо меня, а потом вернулась и сказала “Через два года, в месте, где есть три короны, ты встретишь того, кого сердцем помнишь, но кто не будет помнить тебя. Пойдет один, умрет. Пойдешь с ним — и он выживет. Но когда он вспомнит… если вспомнит… тогда вам обоим надо будет решать, как идти дальше.” Та женщина много кому говорила такой ерунды. Я всё запомнила. Когда пробудилась и надо было Академию выбирать, вспомнилось про “место с тремя коронами”. А когда на вступительном испытании тебя в ангаре увидела, у меня чуть сердце не остановилось.

В трубке раздался плач.

— Я читала новости, Роберт! Видела, что ты погиб во время теракта в Городе-Поезде. А тут ты стоишь живой. Смотришь на меня… и не помнишь. Тогда я и поняла вторую часть предсказания. Сейчас ты звонишь и понимаю, что сбылась и третья часть ее пророчества.

— Боишься? — спросил я.

— Боюсь, — дочь Моисея всхлипнула. — Головой понимаю, что этот наш разговор бесконечно опоздал. Я все оттягивала и оттягивала. Но сердцем… да, ты поймешь… сердцем я верю, что так надо было, Роберт. Я боялась потерять тебя. Снова.

Разговор подошел к тому моменту, когда мы оба должны сказать, как будем жить дальше. У меня нет готового ответа.

— Афи, — обратился я к девушке, как в старые добрые времена. — Давай, как я вернусь из экспедиции княжича, сходим куда-нибудь вместе поужинать?

— Нет.

— Вот так просто: “нет”?

— Да, вот так просто, Роберт! — Афи фыркнула в трубку. — Ты и это не помнишь? У тебя есть привычка убегать от своих чувств. На Земле, когда тебе было плохо, ты шел в клуб с кем-нибудь подраться. Когда мы ссорились, ты просто уходил и возвращался на следующий день остывшим. Теперь ты снова хочешь сбежать. Поэтому — нет! Я не согласна ждать какого-то там ужина черт знает сколько месяцев! Просто звони мне время от времени. Пока ты еще в Империи, мы можем общаться.

— Договорились, моя милая Афи, — я позволил себе хохотнуть, чем вызвал возмущение на том конце провода. — Я буду тебе звонить, когда будет чем поделиться. Или когда соскучусь по твоему милому ворчанию. Знаешь, я ведь вспомнил, как ты бухтела когда готовила завтрак на нас двоих. Почему-то именно в эти дни он получались у тебя особенно вкусными.

Девушка на секунду притихла, и по этой паузе я понял, что в ее голове сейчас проносятся чисто женские мысли. И первый же вопрос подтвердил эту догадку.

— А как же Марина?

— Она не готовила завтрак. Точнее, она вообще не готовила, не убиралась и не работала. Все последние два года она боролась с самой собой. Что-то там про принятие ведьмовского дара.

— Роб, к-как? — возмущению в голове Драмины не было предела. — Как ты мог променять меня на такую девушку?

Я только и мог, что улыбнуться и пожать плечами.

— Да, вот так, Афи. Сердце было закрыто. А разум страдал от одиночества. В общем, закроем тему бывшей. Сейчас есть ты и я.

Выждав секунду я сказал.

— С Новым годом тебя, моя милая Афи!

— И тебя с Новым годом, мой забывчивый Роб!

За три часа до Нового года, пришло длинное сообщение от Костаса. Здание, в котором образовался клипот Древних, пришло в норму после смерти существа-хранителя. Однако, военные всё равно решили его снести в кратчайшие сроки от греха подальше. На первой фотографии от богатыря был тот самый молчаливый майор Дядько, стоящий на руинах здания.

Не знаю, каких-именно ведьм нашла Львица за столь короткий срок, но те провели своего рода триангуляцию сигнала на основе ДНК из волос Ганса. Белокурого нашли в очередном рассаднике Древних, где-то под Тверью. Избитого, малость поломанного, но живого. Сейчас парня держат в той же больнице, что и пострадавшего в клипоте Карла. Вторая фотка от Костаса была как раз из палаты товарищей. На ней же была запечатлена беременная жена Карла с маленьким ребенком в люльке неподалеку.