Симон Громов и тайны ректора (СИ) - Пушкарь Илья

Он почувствовал, как его коснулся один, второй. Дальше он уже перестал что ощущать, настолько сильна вдруг стала боль. Всепоглощающая, она скрутила его тело в позу эмбриона, заставив взвыть от боли. С трудом собрав всю свою волю в кулак, он открыл глаза. Атроциус с насмешкой смотрел на него, а весь стадион улюлюкал. Насмехаясь над катающимся от боли, при все нескольких крохотных ожогах мальчиком.

В этот момент, все слилось в одно. Усталость, зелье бурлящее в крови, ненависть к Атроциусу. И Симон не успев даже подумать, вдруг направив на противника перстень, с яростью проорал.

- Кмелл Картус!

И тут же, понимая что он наделал. Симон с ужасом уставился на устремившуюся к его противнику струю дыма, больше походившего на пепел...

Гнев артефактора

За те несколько мгновений, пока не особо быстрое заклинание летело к Атроциусу. Симон успел сначала помертветь от осознания содеянного, а после еще повернуть голову, мечтая увидеть как один из судий обезвреживает его магию.

Но посмотрел он явно не в ту сторону, дюФольк все так же стоял, с улыбкой наблюдая за дуэлью. Он похоже даже нм чего не осознал, воспринимая свою должность, не как ответственную обязанность. А скорее как более удобное для наблюдения за турниром место.

К счастью судей всегда было двое. Симон успел заметить краем глаза, как перед его заклинанием, вспыхнул сразу десяток преломляющихся зеркал. Как должна была сработать эта защита, мальчик, так и не узнал. Дымящаяся стрелка, попросту не заметив защиты, прошла сквозь неё. Раздался звук бьющегося хрусталя, и висящие в воздухе зеркала, осыпались на землю призрачными осколками.

И в тот момент, когда Симон успел подумать, что не на что больше надеяться. Перед его противником, вспыхнул ослепительно белая сфера. Прикрыв рукой тут же начавшие слезиться глаза, мальчик безрезультатно пытался рассмотреть что-либо перед собой. Посматривая сквозь щелки, между пальцами руки.

Но сияние было слишком сильно, и лишь не начавшие раздаваться вокруг крики. Позволяли думать, что все обошлось благополучно.

Чья-то сильная рука, вздернула его, поставив на ноги. И тот час начала увлекать куда-то в сторону, тщетно трущий глаза мальчик, не видел ни чего вокруг. Путаясь в ногах, под гул возмущенных и ничего не понимающих зрителей, он похоже покинул поле. Его усадили на стул, и тут он услышал голос ректора Эйренгейта.

- Дайте мальчику умыться, не видите он едва видит! Приведите магистра Савицкую, мне нужна её помощь!

Еще через несколько мгновений, прохладные пальцы легли на лоб Симона. Аккуратно убрав его руки от не перестававших слезиться глаз, пальцы легонько коснулись воспаленных век. Прикосновение принесло прохладу и облегчение, уняло зуд и похоже вернуло способность видеть.

Мальчик осторожно приоткрыв глаза, увидел в небольшом шатре целую кучу народа. И если голос ректора, звучал встревоженно, явно беспокоясь о его здоровье. То многие другие, из присутствующих буквально сверлили его, злыми взглядами. Хотя нет, не его!

Рядом с мальчиком, стоял мрачный Гювери, и похоже большинство взглядов, доставались именно ему! Симон мало что понимал, и внезапно начавший выпроваживать всех из шатра, ректор. Не добавил ситуации ясности!

В итоге внутри остались лишь до нельзя мрачный Гювери, магистр Савицкая. Ну конечно и сам ректор, на пару с Симоном. Целительница изучала мальчика, через скрещенные, в форме импровизированного треугольника пальцы. Похоже все кроме мальчика, понимали что она делает. В шатре повисло напряженное молчание, прерывать которое Симон побоялся, чувствуя себя виноватым.

- Драконья кровь!

Возмущенно воскликнула Савицкая, через некоторое время. С возмущением уставившись на магистра Гювери, который даже опешил, от такого, молчаливого потока ярости. Но тут, не давая женщине начать обвинять Гювери, в разговор вклинился ректор.

- Софья, подожди. Ты далека от жизни школы, Рутен не коим образом, не заинтересован в этом турнире!

Целительница упрямо покачав головой, недоверчиво уточнила.

- И кто по вашему, тогда мог дать ему, такое мощное зелье?! Или мальчик сам его сварил?!

На некоторое время, в шатре снова воцарилась тишина. Симон смотрел в пол, упрямо сжав губы, он считал виноватым во всем произошедшем, лишь себя. И выдавать некого, не собирался.

- Думаю обвинять без доказательств, кого бы то ни было, будет не слишком умно с нашей стороны - Эйренгейт указав на полог шатра, попросил - Рутен, не будете ли вы так любезны, позвать магистра Бьянчи. Хотя нет, постойте. Он наверняка, даже не на стадионе, ему не интересны подобные развлечения. Лучше отправьте кого-нибудь за ним!

Симону подумал, что сейчас произойдет что-то ужасное. Похоже его заставят выпить, зелье правды или что-то похожее. А после он расскажет все что знает! Его мозг лихорадочно метался, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. И когда уже отчаявшись, он решил взвалить всю вину на себя, и открыл рот. В шатер ввалился донельзя раздраженный магистр Бьянчи.

Увидев внутри ректора, он тот час перестал выглядеть так, будто снизошел к плебеям с Олимпа. И коротко кивнув, обозначая поклон, спросил.

- Чем могу быть обязан, господа?!

- Хм, Борис.

Услышав имя Бьянчи, мальчик несмотря на далеко не комичную ситуацию, едва не упал со стула. Правда его имя, ректор произнес не по-русски, а сделав ударение на букву о. На американский или английский манер. Сам же Бьянчи, едва услышав свое имя, поморщился. Но Эйренгейт казалось не обратил на это ни какого внимания.

- Борис - продолжил он, внимательно всматриваясь в лицо мага - Скажи, ты не давал ли кому-то. В ближайшие несколько дней, корень златоцвета, махаор или корень гидноры?

Немного пожевав губы, покачиваясь с пяток на носок и обратно, магистр наконец неспешно, с достоинством ответил.

- Нет господин ректор, таких редких ингредиентов, некто от меня не получал.

Эйренгейт разочарованно вздохнул, видимо ожидая услышать другой ответ. Но тут, Бьянчи снова подал голос.

- Но, исходя из названых вами растений. Могу предположить что вас интересует информация, о крови дракона?

Тут же улыбнувшись, ректор кивнул. А Гювери в свою очередь, уже покраснел до самых ушей. Его эта напыщенная манера говорить, магистра Бьянчи, несказанно выводила из себя. Симону было видно, что его наставник едва себя сдерживает.

- Магистр дюФольк, буквально вчера, просил меня сварить подобное зелье для него - и предупреждая вопросы, могущие возникнуть уже к нему, Бьянчи тут же добавил - Он сказал, что оно необходимо ему для лекции!

- Магистр, магистр увольте, вас не кто и ни в чем не обвиняет! - воскликнул Эйренгейт, шуточно подняв руки, словно защищаясь - Если у вас есть дела, то мы больше вас не задерживаем!

Вечно занятый Бьянчи, видимо хотел остаться тут. Ему похоже было довольно любопытно из-за чего начался весь сыр бор. Но все же его надменная сущность, заставляющая корчить из себя вечно занятого и погруженного в исследования мага, победила и на этот раз. Правда перед тем как уйти, порывшись в карманах, он достал небольшой, серый шарик.

- Это уберет негативные последствия от зелья. Применять его на детях, не рекомендуется, это алхимия для боевых магов! О чем я, конечно же предупреждал магистра дюФолька.

Магистра дюФолька, было сказано таким тоном, словно Бьянчи увидел перед собой, нечто омерзительное. Видимо спесивый маг, с чрезмерно раздутым самомнением, достал уже всех в замке.

Подождав пока магистр покинет шатер, Савицкая наконец обратилась к ректору.

- Но зачем это ему? От факультета боевых магов, выступает довольно много учеников. Зачем магистру поддерживать кого-то одного?! Какой в этом смысл!

Эйренгейт тяжело вздохнув, с настороженностью покосился на едва сдерживающего себя Гювери.

- Уже всей школе известно, что Симон подающий надежды ученик, именно дюФолька - видя как расширившиеся от удивления глаза Савицкой, быстро стрельнули в сторону Гювери. Ректор с усмешкой продолжил - Да, да дюФольк трубит об этом, на каждом углу. Он как очень опытный и умелый боевой маг, всему что умел, научил и Громова! Раскрыв его потенциал, и едва не клянясь всем, что именно второкурсник победит на нашем турнире. Кроме того, вчера я лично слышал, что магистр собирался воспользоваться темной стороной нашего турнира. Он бахвалился перед коллегами, что сделал на Громова крупную ставку...