Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Первой прибыла вдова Лестка, благородная госпожа Жива, владеющая Познанией. К Семовиту ее пригнал страх относительно ее дальнейшего правления, ибо много было таких, как, например, Наленч, сын слепой наставницы, которые угрожали ей, что после смерти Лестка отберут у нее власть над градом. Жива привезла Семовиту корону юдекса и несколько десятков красавиц из Познании. А поскольку Познания была градом богатым, то эти женщины прибыли в замечательных шубах, сама же Жива была окутана в драгоценные меха горностаев и соболей. Живу сопровождал отряд воинов, насчитывающий более двух сотен человек, рослых и выглядящих весьма воинственными мужей.
Милостиво принял ее Семовит, взял у нее оставшуюся от Лестка корону и пообещал, что Жива сохранит власть в Познании и округе вплоть до реки Одры; а до тех пор, пока сын Лестка мал и самостоятельно не способен защищать свои владения, Жива отдастся под опеку Семовита, он же обеспечит ее достоинство владычицы града Лестка. Если же Жива не пожелает долго жить как вдова, он найдет ей мужа, в соответствии с ее волей и желаниями.
Вшехслав Палука приехал вскоре после Живы. Из Жнина он привел целых пять сотен всадников, поскольку опасался встретить по пути какой-нибудь из отрядов Петронаса. Палука не знал: этот съезд в Серадзи проводится по согласию или без согласия Пестователя, потому предпочел объехать Гнездо по большой дуге. А поскольку Земля Палук давно уже не переживала войн, воины Палуки тоже были одеты богато, у них имелись мечи и кольчуги хорошей работы. Чуть ли не каждый вел с собой трех слуг и несколько запасных лошадей с пропитанием, вином, медом и пивом. Ведь любил Палука всяческие забавы и пиры, обещая себе постоянное празднование с братьями.
Один только Авданец выглядел скромно. Его сопровождала всего лишь сотня воинов. Но на каждом была меховая пелерина и меховая шапка, а на случай боя слуга для каждого держал шлем и короткое копье. У самого Авданца имелась кольчуга тонкой работы; рукоять его меча была выложена золотом, но на спине его, несмотря на мороз, на подобие Пестователя носил он белый, потертый плащ лестка. Когда же Палука прямо спросил он, почему он так бедненько выступает перед братьями и невесткой, Авданец грубо отрезал:
— Не прибыл я сюда богато, но затем, чтобы богатым уехать отсюда.
Семовит правильно понял эти слова и сразу же поделился с Авданцем добром, которое вывез из Градов Червенских. Он думал, что Авданец, воспитанный при дворе короля Арнульфа, захочет похвастаться знанием хороший обычаев, но тот сразу же дал ему понять, что прибыл сюда как купец, который желает что-нибудь за кое-чего. Потому с прибытием Авданца закончились охоты, богатые пиры, показы воинского искусства, а начались самые обычные торги.
Пригляделся Авданец к дарам Семовита и сказал:
— То, что ты дал мне, Семовит, стоит короны юдекса. Прикажи приготовить парадный зал в Серадзи, укрась ее еловыми ветками, и я еще сегодня вечером надену эту корону на твою голову.
Удивился Семовит:
— Неужели, Авданец, не желаешь ты порадовать взор видом своих братьев? Не собираешься с нами попировать, поохотиться, развлечься?
— Спешу назад к супруге, которая родила мне второго сына, — буркнул в ответ Авданец. — Так что не по мысли мне теперь охоты и пиры. Думаю я, брат мой, о завоевании Каракува.
— Я обещал Ченстоху, что помогу вам в захвате Каракува. Но перед тем нам следует оговорить множество дел.
— Это какие же дела имеешь ты в виду? — притворился Авданец не осознающим цели Семовита.
— Подожди здесь несколько дней, и обо всем узнаешь.
— Ладно, — согласился Авданец. — Подожду три дня.
Впоследствии кто-то рассуждал о том, почему именно так, а не иначе повел себя Авданец, изображая из себя, скорее, купца, чем великого воина. И не было иного пояснения, как то, что как только встретился он с Семовитом, сразу же увидел в тот огромную гордыню. При первой же их встрече Семовит начал хвалиться, как повесил он Желислава, как победил Чему, как отбил Сандомирскую землю и Край лендзян, а потом хитростью овладел Червенью. «Неужто он настолько глуп и кислив, что не подумал о том, что, подобно Пестователю, я и сам имею своих людей среди его воинов, и потому знаю, кто на самом деле победил Чему и добыл Грады Червенские?» — задавал себе вопросы Авданец. И с тех пор его отношение к Семовиту было презрительным, хотя сам Семовит, засмотревшись в собственное величие, этого презрения даже и не заметил.
И не дождался Семовит выдающегося торжества, каким должно было стать именование его юдексом. Да, он украсил зеленью парадный зал в Серадзи, покрыл его стены драгоценными коврами из Градов Червенских, пригласил наиболее выдающихся воинов, а для Живы, Авданца и Палуки поставил на возвышении похожие на троны сидения. Для себя же, понятное дело, приказал построить особенное возвышение, обитое пурпурной тканью. Ожидал Семовит выслушать заечательные речи о собственных победах и заслугах, которые дают ему право на корону юдекса. Тем временем, Авданец все торжество испортил. Он попросту вынул из сундука корону, подошел с ней к Семовиту и со словами: «Делаем тебя юдексом», — наложил ее ему на голову. Когда же специально подготовленный оратор пожелал воспеть славные деяния Семовита, Авданец прервал его, невежливо восклицая: «Хватит болтовни, хочу мяса и вина, потому что проголодался». Мяса и вина тут же начали громко требовать присутствующие на торжестве воины Авданца, так что Семовиту не оставалось ничего другого, как покинуть дворище и отправиться к шатрам и палаткам во дворе, к приготовленным там столам с едой и питьем.
— А я думал, что Авданец знает хорошие обычаи, — пожаловался Семовит Палуке.
Но простак Палука откровенно ответил ему:
— Так он и вправду был голоден и хотел чего-нибудь выпить. Признаюсь тебе, Семовит, что я и сам предпочитаю есть и пить, а не слушать чужую болтовню.
Не удался и пир возле шатров и шалашей на дворе крепости. Жаркое подали горячим, но по причине сильного мороза оно быстро стыло. Вино и мед разогревали народ очень ненадолго. А потом стал дуть пронзительный северный ветер, посыпал снег, так что пирующие предпочли теплые избы, а не выпивку под шатрами во время
