Джордж Мартин - Танец с драконами

Неужели первый полет был тысячу лет назад? Иногда, казалось, что так оно и было.

Солнце становилось жарче по мере того как поднималось и вскоре ее голова загудела. Волосы отрастали снова, но медленно. Мне нужна шляпа, сказала она вслух. Наверху Драконьего камня она пыталась сделать одну для себя, сплетая вместе стебли травы так, как это делали Дотракийские женщины пока она была с Дрого, но или она использовала неправильные травы, или у нее просто не хватало необходимых навыков, — ее шляпы разваливались в руках. Попробуй еще раз, сказала она себе. В следующий раз получится лучше. Ты кровь дракона и в состоянии сделать шляпу. Она все пыталась и пыталась, но ее последняя попытка была не более успешной, чем первая.

Только после полудня Дени нашла ручей, который видела с холма. Это был родник, совсем маленький, тонкая струйка не шире её руки…а ее руки становились тоньше с каждым днем, который она проводила на Драконьем камне. Дени зачерпнула воду ладонью и умыла лицо. Затем она сложила вместе руки, ее пальцы зацепили грязь на дне ручья. Ей бы хотелось более холодной и чистой воды…нет, если бы она могла надеяться на желания, она бы пожелала спастись.

Она все еще цеплялась за мысль, что кто-то придет за ней. Сир Барристан мог бы пойти искать ее, он главный в ее Королевской гвардии и поклялся защищать ее жизнь ценой собственной. И ее кровники были не чужестранцами в дотракийском море, их жизни связаны с ее. Ее муж, достойный Хиздар зо Лорак может отправить людей на поиски. И Даарио… Дени представляла его скачущим к через высокую траву, улыбающегося с мерцающим в свете закатного солнца золотым зубом.

Однако Даарио был выдан юнкайцам как заложник, чтобы гарантировать неприкосновенность юнкайских капитанов. Даарио и Герой, Чхого и Гролео, и еще три родственника Хиздара. К этому времени, конечно, все ее заложники должны быть освобождены. Но…

Ее интересовало, висят ли еще клинки ее капитана на стене возле ее кровати, ожидая когда Даарио вернется и заберет их. "Я оставлю моих крошек с тобой,, сказал он, Храни их для меня, любимая." И ей было интересно, как много юнкайцев знают о том, что ее капитан значит для нее. Она задала этот вопрос Сиру Барристану в тот день, когда выдали заложников.

— Они услышат разговоры, — ответил он. — Нахарсис возможно даже хвастался Вашей Светлостью… вашей красотой… вниманием… к нему. Если вы простите мне эти слова, скромность не одна из добродетелей вашего капитана. Он гордится… своим искусством фехтовать.

Он гордится тем, что спит со мной, вы имеете в виду. Но Даарио не такой дурак, чтобы хвастаться этим среди врагов. Это не имеет значения. К настоящему времени юнкайцы уже маршируют домой. Вот почему она сделала то, что сделала. Для мира.

Она оглянулась на путь, каким шла, туда где Драконий камень возвышался над травяными просторами, как сжатый кулак. Кажется он так близко. Я шла часами, а он все-еще выглядит как-будто я могу дотянуться и прикоснуться к нему. Еще не так поздно, чтобы вернуться. В пещере Дрогона была рыба в наполненном родником озерце. Дени поймала одну в первый день, сможет поймать и еще. И там есть объедки, обугленные кости с кусочками плоти на них — остатки добычи Дрогона.

Нет, Дэни сказала себе. Если я оглянусь — я пропала. Она может жить годами среди опаленных солнцем скал Драконьего камня, летать на Дрогоне днем и грызть его объедки каждый вечер, пока огромное травяное море становится из золотого оранжевым, но это была не та жизнь, для которой она рождена. Поэтому она еще раз отвернулась от холма и закрыла уши от песни полета и свободы, которую пел ветер среди каменистых гребней холма. Ручей тек к югу с юго-востока, насколько она могла определить. Дени последовала за ним. Приведи меня к реке, это все о чем я прошу тебя. Приведи меня к реке, а остальное я сделаю сама.

Часы проходили медленно. Ручей изгибался вправо-влево, а Дени все шла, отсчитывая время по ударам хлыста, бьющего по ноге в такт ходьбе, стараясь не думать о том, как далеко ей придется идти или о гуле в ее голове, или о ее пустом желудке. Один шаг. Другой. Еще один шаг. И еще. Что еще она могла?

Вокруг было тихо. Когда налетал ветер, трава издавала звук от трущихся друг о друга стеблей, шепча на только Богам понятном языке. Здесь и там маленький ручей журчал, когда натыкался на камень. Грязь хлюпала между ее пальцев. Вокруг гудели насекомые, ленивые стрекозы и блестящие зеленые осы, жалящие комары почти невидимые. Она отгоняла их рассеянно, когда они садились на руки. Один раз она наткнулась на крысу, пьющую из ручья, но крыса убежала, когда она появилась, скрывшись в траве. Иногда она слышала пение птиц. Звуки заставляли ее желудок урчать, но у нее не было сетей, чтобы поймать их, и до сих пор она не наткнулась ни на одно гнездо. Однажды я мечтала о том, чтобы летать, а сейчас удираю и мечтаю украсть яйца. Это ее рассмешило. "Люди глупы, а Боги безумны", сказала она траве, и и трава согласилась, прошелестев в ответ.

Трижды в тот день она видела Дрогона. Первый раз он был так далеко, что выглядел как орел, то исчезая, то вновь появляясь из-за далёких облаков, но Дени различала его к этому времени, даже когда он был всего лишь точкой. Во второй раз он пронесся перед солнцем, с его распростертыми черными крыльями и мир потемнел. В последний раз он пролетел прямо над ней, так близко, что она слышала шум крыльев. На мгновение Дени подумала, что он охотится на нее, но он улетел не обращая на нее никакого внимания и исчез где-то на востоке. Это к лучшему, подумала она.

Вечер застал ее почти врасплох. Когда солнце позолотило далекие вершины Драконьего камня, Дени наткнулась на низкую каменную стену, заросшую и разрушенную. Возможно она было частью храма или усадьбы какого-то местного лорда. Еще больше руин лежало за ней — старый колодец и несколько кругов в траве, которые помечали места, где когда-то стояли лачуги. Они были построены из глины и соломы, насколько она могла судить, но за долгие годы ветер и дождь разрушили их до основания. Дени насчитала восемь до захода солнца, но дальше, в траве, их могло быть больше.

Каменная стена созранилась лучше, чем остальное. Хотя она нигде не была выше трех футов, а угол, где она сходилась с другой более низкой стеной, все же предлагал какое-никакое укрытие от стихии и быстро надвигающейся ночи. Дени вжалась в этот угол, соорудив гнездо из вырванной руками травы, которая росла вокруг руин. Она очень устала, и свежие волдыри появились на обеих ногах, включая два одинаковых возле мизинцев. Это из-за моей походки, подумала она, хихикая.