Николай Басов - Лотар-миротворец (сборник)

Но, с другой стороны, не бывает так, чтобы лейтенантики охраны приставали к путникам просто так, без повода, а потом предлагали самоубийственный поединок. Если за этим не стояло что-то ещё, всё выглядело просто глупо. Ну убил бы он этого Солда, ну началось бы местное судебное разбирательство, ну оправдали бы его, правда, прошло бы дней пять, в лучшем случае дня три пришлось бы оставаться в Паноне. Скорее всего, даже в тюрьму не забрали бы, а выпустили бы его под залог с приказом не уезжать из какой-нибудь местной гостиницы, ну, отмечаться пришлось бы в префектуре каждый вечер… Нет, одёрнул он себя, за три дня можно такое устроить, что небо с овчинку покажется. И не только ему, Лотару Желтоголовому, но и всему этому городу. Так что всё было правильно. Вот только доказательств, что он поступил правильно, пока никаких не просматривалось.

Когда они выходили из главных городских ворот, все солдаты, как один, смотрели в сторону, хотя стража была другой, не той, что дежурила днём, под командованием лейтенанта Солда. Но, безусловно, уже и до них докатились слухи об утренней истории. Однако сейчас, по крайней мере, никто не задирался.

Подходящую полянку нашли довольно быстро. Да они и не искали её. Прямо на опушке зашли за первые кусты подлеска, Сухмет занялся чтением своих наговоров облегчения, а Лотар стал трансмутировать. Из осторожности они решили отправиться в путь на ночь глядя, даже не переночевав в этом городе. А хотелось выспаться на широких кроватях, на чистых простынях, поутру выпить настоящего молока с хрустящим на зубах хлебцем…

И всё-таки Лотар торопился. А уж он, по словам Сухмета, умел торопиться так, что лишнего слова не давал сказать, да и сам не говорил. Вот и сейчас он не стал упрекать восточника в том, что тот опять слишком сильно утянул свои дурацкие подпруги, а просто щёлкнул застёжками, разбежался и взлетел. И уже темнеющий воздух подхватил их, как медленная река подхватывает пловцов.

Они пролетели лиг десять, когда рядом с собой Лотар вдруг почувствовал чью-то тень. Это не была угроза, но, чтобы убедиться в этом, ему пришлось немного сбавить темп и как следует повертеть головой. Наконец он увидел её — жесткокрылая ворониха с размахом крыльев как у журавля, с тёмными, внимательными глазами, видящими и на солнце и в темноте, с тяжёлым клювом, способным и рвать добычу, и клевать зёрна. Запас хода у неё был такой, что она летела даже не в половину, а в четверть силы. Лотар не мог не подивиться удачности выбора своей спутницы и в который раз пожалел, что ему не дано выращивать перистые крылья, а только кожистые, с гораздо более ограниченными возможностями.

“Это ты?” — спросил он её на внутреннем языке.

“Ты ждал кого-нибудь другого?” — вопросом же ответила виана.

“Нет, я ждал только тебя”.

“Поздновато ты отправился сегодня в путь”.

“Мне показалось, в городе неспокойно”.

Больше они не разговаривали. Только под утро, когда Лотар вымотался окончательно, а Сухмет с каждой минутой становился всё тяжелее и тяжелее, потому что колдовство заканчивалось, виана вдруг ответила на это предположение:

— Вероятно, ты стал одним из тех, кто не допускает ошибок. Хорошо бы эта твоя особенность не оставила нас в будущем.

Они перекусили запасами из Бесконечного Мешка, а потом на долгих семь часов Лотар и виана завалились спать. Перед полуднем они проснулись, наевшись ещё раз до отвала, и отправились дальше.

В этот ясный день лес под ними казался едва ли не ухоженным дворцовым парком, каких много в благополучных странах. Они летели до вечера, почти не снижаясь, стараясь держаться в довольно спокойном воздухе чуть ниже облаков. Два или три раза, когда облачная пелена оказывалась настолько низкой, что начинала закрывать землю, виана почему-то старалась отклониться в сторону, оставляя между собой и облачностью значительное расстояние. Лотар ничего на это не говорил, просто делал такой же зигзаг “На то она и была фея-охранительница, чтобы не валять дурака попусту”, — решил он.

На следующий день начался тайг. Это был уже совсем другой лес, чем тот, к которому они привыкли вчера. Островки тайга сначала появлялись среди лиственных деревьев, как высокие гранитные скалы, потом их стало больше, ещё больше, и незадолго до обеденного привала они слились в сплошной ковёр мрачной, угрожающей тьмы, хотя солнечного блеска на этих ветвях было даже больше, чем на цветущих лугах. И, как на лугах, солнечный свет временами тут поблёскивал, словно бился не о ветви деревьев, а о старое, запылённое зеркало. Но в тайге и этот блеск оказывался неприятным, словно обманный огонь над болотами, которым няньки пугают непослушных детей.

Они летели до темноты, и, лишь когда приземлились на крохотной полянке, Лотар вдруг понял, что последние два часа вообще не соображал, что делает, как летит и куда летит. Он просто следовал за вианой, а она вела его подобно вожаку, ведущему стаю перелётных птиц.

Он спал плохо и, если бы не травяной чай Сухмета, вряд ли сумел бы подняться на следующее утро — так ломило спину и руки. Но он поднялся, трансмутировал и, когда виана легко поднялась над верхушками деревьев, поднялся и решительно догнал её.

Весь третий день пути они летели едва ли не в более быстром темпе, чем до того. Виной тому было странное ощущение, которое прочно поселилось в Лотаре, немного схожее с тем, когда он чувствовал за собой слежку. Только сейчас, конечно, это была не слежка, не ощущение взгляда, а уверенное понимание того, что что-то очень неприятное для них, нечто такое, что практически обесценивает почти все их усилия, происходит позади.

Вечером, когда они засыпали на ветвях огромного дерева, потому что так и не сумели найти полянку, чтобы приземлиться, виана вдруг произнесла:

— Я не думала, что ты выдержишь такой темп, какой задал себе с утра, Лотар.

Лотар лишь невесело хмыкнул:

— Я и сам не верил.

— Но ты опять оказался прав.

Лишь к исходу четвёртого дня они долетели до кургана. Лотар опять, как это с ним уже было, впал в какой-то совершенно бессмысленный полёт, автоматически повторяя сливающиеся воедино движения. А всё внимание, которое ему удавалось удерживать, затопляла только тяжёлая, стесняющая махи постоянная боль в перетруженных мускулах да близкий полёт вианы, которая держалась к нему близко, как никогда, едва не задевая его своими крыльями.

Но они долетели. Лотар даже не пытался высчитать, сколько лиг они прочертили в воздухе, сколько недель пути заняло бы такое путешествие, если бы они пошли обычным наземным путём. Но так или иначе, они отмахали почти половину Северного континента и находились едва не в его центре. В месте, где они уже однажды были. И не так давно, если правильно припомнить все события.