Олаф Бьорн Локнит - Голос крови

Ольтена, по-моему, изрядно задело последнее замечание, но немедиец скрыл свое недовольство. Принц вообще с каждым днем становился все раздражительнее. Его можно понять: жизнь-то ему спасли, но смысл этой жизни утратился. Кто он теперь? Беглец в чужой стране, почти лишенный надежд на возвращение законного трона. Король Аквилонии способен предоставить ему надежное убежище и даровать какой-нибудь титул, однако что ждет Ольтена в будущем? Прозвище «вечного изгнанника» и выжидание удобного момента, дабы загнать удачливому противнику нож в спину? Сколько может длиться подобное шаткое противостояние? История должна получить определенное завершение, а трон Немедии – законного владельца…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Записки Долианы, герцогини Эрде-младшей – III

«Если повезет мне в этой игре…»

Шадизар, Заморийский протекторат.

21 день Третьей весенней луны.

Тяжкий у нас получился разговор. Из тех, после которых люди либо расходятся – навсегда, выжигая из памяти услышанное… либо остаются вместе – тоже навсегда.

Где-то незадолго до рассвета я поняла, что останусь. Вопреки доводам разума, страху и недоверию.

Останусь не потому, что Эллар был очень убедителен – а он умел быть убедительным. Не из любопытства и не из-за тщеславия. Я сделала выбор. Коли судьба решила свести Долиану Эрде, дитя гнома и рабирийского гуля, с созданием, владевшим миром, когда людей в помине не было…

Что за высокопарную чушь я несу? Не проще ли принять все, как есть: мужчина и женщина, Дана и Эллар, беглая мятежница и странствующий волшебник-воин. И пожалуйста, обойдемся без возвращений из прошлого, переселений душ и памяти, хранящейся в крови предков! Такие истории хороши для страшных преданий и возвышенных баллад, а я просто хочу выжить и исправить свои ошибки!

– Да, и Заклятие Единства ты придумала сама, – с невеселой усмешкой разбил мои надежды Эллар. – Как бы сказать… Это заклинание невозможно прочитать в книге или сложить по наитию. Оно может только родиться – само собой. Или передаться по наследству. Ты – потомок Иллирет, которая однажды произнесла эти слова и обещала вернуться.

– То есть я – это она? – уточнила я, чувствуя, как с каждого слова капает яд. – Вот спасибочки!

– Не злись, – устало попросил Рабириец. – Ты – это только и единственно ты, Долиана Эрде. Чем-то ты напоминаешь Иллирет, но только напоминаешь. Ты родилась в иные времена, у тебя совершенно другой склад ума, другие трудности и другие радости, – он помолчал и вполголоса быстро произнес: – И судьба у тебя должна быть иной, нежели у нее.

Крылось в его тоне нечто, заставившее меня отказаться от мысли уточнить, как именно жила и закончила свое существование моя далекая прародительница.

Снаружи долетело приглушенное громыхание колес по булыжнику: на улицах появились первые, самые ранние торговцы, спешившие на рынок. В кронах росших во дворе деревьев голосила воробьиная стая. Сквозь задернутые занавеси робко просочился желтоватый солнечный луч, отразившийся яркой искрой на камнях откатившейся в угол серебряной диадемы.

– С меня довольно, – я решила подвести черту под тягостной беседой. – Не знаю, как ты, а я собираюсь немного вздремнуть. Мне все равно, кто ты есть. Для меня ты был и останешься Элларом из Рабиров, волшебником, слегка помешавшимся на истории древних времен. Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти – на этой жуткой постели в соседней комнате.

Я сбежала, пока Эллар искал достойный ответ на подобное нахальство своей ученицы. Рухнула поперек кровати и забыла о мире прежде, чем успела толком закрыть глаза.

Мне приснилась заросшая лиловым вереском равнина, обрывавшаяся в серо-голубоватый океан, и обгоревшие развалины огромной крепости, над которыми тоскливо свистел ветер. Во сне я сидела на прибрежных камнях и ждала кого-то, а он не шел и не шел… В руках у меня лежал поблескивающий Каримэнон, и я колебалась – может, выбросить камень в море? Вечно от него одни неприятности. Он, подобно своему творцу, слишком чужд этому миру.

И вдруг я поняла, что дожидаюсь напрасно. Никто не придет. Побежденные и победители давно умерли. Осталась только старая крепость, и ту скоро поглотит море.

– Знаешь, какая вещь стала для меня самой удивительной, когда я осознал, что снова живу? – спросил меня этой ночью Эллар. – Безжалостное милосердие времени. Оно стерло любые воспоминания о нас. Имена богов и смертных, даты сражений, места битв, даже саму цель наших войн. Поначалу я возмущался людской забывчивостью, потом догадался – это спасение. Теперь я могу стать тем, кем хочу. Нет нужды враждовать и нет необходимости ворошить прошлое. Мое время завершилось. Пусть былое пребывает в покое на морском дне, вместе с Цитаделью, а я – я затеряюсь среди множества людей.

– Божество, которое захотело стать человеком, – задумчиво произнесла я.

– Не я один, – ответил тот, кого некогда звали Ротой – Всадником Ночи. – Нынешние хранители вашей земли тоже частенько бродят одними дорогами со своими смертными подданными. Божественность не избавляет от скуки и бездеятельности, а всемогущество порой оборачивается полнейшей беспомощностью. Что же до меня, то я благодарен за каждый прожитый день последних тридцати лет. Я остался жив, хотя был приговорен к вечному изгнанию из мира, и теперь я нашел тебя. Можно ли желать большего?

Это фраза эхом отдавалась у меня в голове, когда я снова открыла глаза. В спальне по-прежнему стоял полумрак, однако под дверной занавесью дрожала лужица ослепительного полуденного света. Домочадцы и слуги месьора Ши Шелама давно проснулись и занялись своими делами, только благородная девица Долиана Эрде – между прочим, любимая ученица божества на покое! – изволит дрыхнуть. Возмутительно! Вестри бы меня наверняка высмеял, а отец укоризненно посмотрел и намекнул, что ранние пробуждения способствуют достижению успеха в жизни.

Что бы сказал Мораддин Эрде по поводу моего избранника? Наверное, не одобрил бы. Или заметил, что я слишком молода для близких отношений с мужчинами. Впрочем, невесело добавил бы он, учитывая образ жизни Ринги Эрде, поведение возлюбленной дочери его ничуть не удивляет.

21 день Третьей весенней луны.

Ближе к полудню.

Хозяин дома и гость обнаружились во внутреннем дворе, где в тени старых платанов таился низкий столик. Я нашла их по голосам – приглушенным и увлеченным спором. Подумала, что не стоит мешать, однако месьор Ши меня заметил и яростно замахал, призывая составить компанию.

Со стороны посиделки шадизарца и мага из Рабиров более напоминали военный совет. Редчайший случай – Эллар решил не пугать окружающих своей жуткой физиономией и извлек из вьюков сдержанно ненавидимую им мягкую кожаную маску, закрывающую обожженную половину лица.