Игорь Байкалов - Полёт Ястреба

— Они что, могли заглядывать в будущее? — удивился Фаррел.

— Если так, то я даже не берусь судить, насколько они продвинулись в изучении основ пространства и времени… — в глубокой задумчивости ответил Ренор. Руководитель научной Группы смотрел куда-то вдаль, словно желая найти ответ именно там. Мне же казалось, что мы так никогда и не узнаем замысла создателей Молнии, насколько далёкими казались мне эти загадочные существа.

— Но в таком случае возникает вопрос: зачем им было оставлять посланника, причём, именно такого посланника? — обратил внимание Лунько. — Если она ничего не знает, то зачем она здесь? Не согласуется.

— Она не знает, — напомнил я. — Молния, как ребёнок. Она мне напоминает несформировавшийся искин, очень мощный, с развитой логической сеткой, но очень молодой…

— Да, сначала надо понять цель этого… корабля, — сказал Белоусов. — Может быть, память не доступна ей временно? Кто знает логику создателей…

— …разработчиков… — тихонько поправил я и, как оказалось, зря: глаза археолога вспыхнули злостью. Этого оказалось достаточно, чтобы я замолчал. Очевидно, он никогда не простит мне украденных лавров. Не такой человек этот Белоусов.

— Логика может отличаться от нашей, человеческой. Мы всё время пытаемся относиться к ней, как к земной технике или… разумному существу, — дополнил археолог.

— И что из этого следует? — спросил Лунько.

— Без понятия, — ответил археолог.

— Но логика её действий не такая уж и внеземная, — отметил Ренор.

— Что вы хотите этим сказать? — с вызовом спросил Белоусов, но Руководитель НГ, казалось, не заметил этого.

— Всё, что рассказывали вы и Юра, вполне укладывается в рамки нашей логики. Даже прыжок на орбиту.

Нужно отметить, что Сергей Андреевич этим высказыванием навёл меня на очень интересную мысль:

— Она подстраивается под нас. Да, точно! — воскликнул я, вспомнив первые минуты своего пребывания.

— Поясните.

— Мы сами настроили её так, чтобы она смогла общаться с нами, указав планету и язык. Уже передо мной она тоже настраивалась, чтобы я её увидел.

— Иными словами, вы хотите сказать, что в ней заложено одновременно множество логик и образов, весь банк данных, известный древней расе, — предположил Ренор.

Если честно, мысль моя ещё до этого не дошла, но я не мог отрицать сказанное:

— Вполне возможно, что так.

— Вы вообще тогда понимаете, на что мы наткнулись?! — возбуждёно воскликнул Белоусов. — Это же ценнейший источник информации!

— Несомненно, — ответил Ренор.

— Мы можем на неё влиять? — повернувшись ко мне, спросил Фаррел.

— Да… — неуверенно ответил я, не понимая, к чему этот вопрос. — Во всяком случае, мне так кажется…

— Нужно убедить её сотрудничать с нами, — пояснил капитан. — Пока мы не знаем назначения этой машины и её возможностей, мы не можем предугадать последствия нашей встречи. Этот контакт должен состояться, и главное сейчас, чтобы она не воспринимала нас как противника или недоброжелателя.

— Я в чём-то должен её убедить? — меня эта идея не прельщала, и я решил твёрдо: врать Молнии я не буду не при каких обстоятельствах. Что-то потребительское проскакивало в словах капитана, хотя я его прекрасно понимал.

— Да, необходимо убедить, что все мы хотим ей помочь.

— Думаю, ей будет интересно пообщаться с Ястребом, — предложил я. — Я сказал, что у нас есть её аналоги.

— Насколько это опасно? — спросил Фаррел.

— Я думаю, неопасно. Мы запустим Ястреба в режиме ограниченного действия. Главное выбрать интерфейс, который бы не смог обойти защитные системы.

— Мы сможем следить за диалогом и контролировать его? — спросил Лунько.

— Да.

— Хорошо, — с явным удовлетворением согласился капитан. — Когда вы обещали вернуться?

— Я не указал точного времени.

— Давайте сделаем так: сейчас вы идёте в медкабинет, Оля должна вас проверить, а затем поспите. За это время челнок будет готов. Лунько полетит с вами.

Я кивнул, но, подумав, ответил:

— Лучше я один. Молния не захотела иметь дело с Белоусовым.

— Почему? — спросил археолог. При этом его глаза были полны искреннего удивления. Я даже не знал, как ему ответить. Сказать правду, означало уязвить его самолюбие, и тем самым окончательно превратить его во врага, а врать, мне не хотелось.

— Мне кажется, я завоевал доверие, — уклонился я от ответа. Видимо, учёный всё-таки хотел добиться большего, но, к счастью, меня спасло то, что на пороге появилась Ольга. Янковская с укоризной посмотрела на всех присутствующих и произнесла:

— Это не дело! — дверь за ней закрылась, и она подошла к столу. — Почему вы не отдаёте мне моего пациента. По протоколу Юрий Степанов должен пройти медицинское освидетельствование…

— Да, Янка, ты права, — вздохнул Лунько, не став настаивать.

— Итак, значит решено, — сказал Фаррел.

— Да, — ответил я. Чего тут непонятного?

— Нет, мы не решили, что делать! — запротестовал Белоусов.

— Уже решили, — ответил капитан. — Степанов летит один сразу, как только Ольга разрешит, — он повернулся к Яновской и вопросительно посмотрел на неё.

— Да-да, я всё понимаю, — ответила она.

В общем-то, я был рад, что Ольга вытащила меня с этого «совета»: кто знает, как могла повернуться ситуация? Мне показалось странным, что Белоусов не протестовал против моего предстоящего визита, что вызвало определённое беспокойство: не задумал ли чего этот археолог? С него станется, но пока мне отчаянно везло, и я даже не пытался осознать масштабы этого везения. Всегда мечтавший о приключениях и великих открытиях, я оказывался в самой гуще событий. Впрочем, думаю, всё это неслучайно, ведь проблемы попадались именно по спецификации моей работы. Вот уж не думал, что должность инженера по системам искусственного интеллекта включает в себя и поимку террориста, и общение с древним артефактом. Интересно, а что она ещё включает? Надеюсь, не ведение закулисной борьбы с одним из лучших археологов Земли.

— …Ну вот, — я посмотрел на приветливо замигавший шар в центре рубки, — пришёл.

— Да, я ждала тебя, — ответила Молния.

Это я уже знал. Узнал утром, как только связался с научной группой. Ренор сказал мне, что на все вопросы она либо молчала, либо отвечала односложно: «Я жду Юру». Меня это так поразило, что я даже на некоторое время потерял дар речи. Сергей Андреевич, не дождавшись адекватного ответа, направил меня в его лабораторию.

Оказалось, что пока я спал, Белоусов снова вернулся на планету, а Ренор и Ястреб всё это время анализировали собранные данные. Искин даже попытался вступить с Молнией в контакт, но ответ не оставался тем же. В принципе, её поведение легко объяснялось: всегда надёжнее иметь дело с уже знакомым человеком.