Дарья Еремина - Рождение Императора

— Сынок.

Наклонившись к ней, обнимая, я прикоснулся губами к ее переносице, теплым губам. Я никуда не денусь: никогда и никуда. Через пару мгновений я увидел отца. Прежде, чем протянуть руки для объятий, он посмотрел на меня долгим, кажется, обвиняющим взглядом. Я тоже не мог понять произошедших с ним за время отсутствия перемен. Но они были.

— Андрес…

— Отец.

Папа оказался на полторы головы ниже, худым и незнакомо грустным. В какое-то мгновение мне показалось, что рука, похлопывающая меня по спине, сожмется в кулак от отчаяния и боли. Его взгляд обвинял меня, а пальцы лишь удостоверялись, что я жив и здоров. И стою тут, рядом, телесный и ощутимый… И не испарюсь. Я ощущал тяжесть, стоившую отцу выпустить меня. Понимал ли я два года назад, как они любят меня? Как боятся за меня? Как тяжело им будет…

Мы ужинали в каком-то неловком молчании. Их разрывали вопросы, на часть которых я уже ответил маме с утра. Но разве можно было вместить все, что я понял и почувствовал за прошедшее время в один разговор. Здесь тоже произошло не мало…

Позже, после ужина, мы переместились в библиотеку. Я рассказывал о башне и книге. Лишь о том вечере во дворце Императора я не мог упомянуть. Постепенно я понимал, что между мамой и отцом что-то происходит. Чувствовал что-то неладное. Я бы не понял этого, не улавливай эмоций теперь. Очень редко откуда-то из глубины всплывали невнятные воспоминания. Возможно, даже не мои. Иногда, уже более полугода, мне казалось, что медитации на втором этаже моей башни после расшифровки страницы о Бездне памяти, начали давать какой-то результат. Но это было так невнятно и редко, что больше походило на маленькие озарения и проявления интуиции.

— Я хочу попросить Эзнера собрать кое-какую информацию. — Проговорил я, глядя в огонь.

— Попроси. — Кивнул отец. — У меня в голове не укладываются ваши с мамой догадки.

— Когда ты видел Кларисс последний раз?

— Давно. Ей не до видоков сейчас.

— Он готовит почву для ухода, пап. Это ясно. Нужно узнать лишь масштабы его задумки.

— Сын, ты прости меня. Но поверить в то, что за восемнадцать лет, используя силу какого-то магического артефакта и образец земли, можно создать мир — я не могу.

— Когда был последний скачок Воронки?

— Полгода назад, где-то. — Проговорила мама. — Через полгода после моего ухода из Гильдии.

— И ты не знаешь, что у Воронки сейчас?

Мама отрицательно покачала головой. Я вздохнул. Если предположить самое худшее и Ранцесс хочет увести всех ланитов? Тогда, если использовать простой портал, ему понадобиться год и три месяца… Намного меньше, если он откроет более широкую „дверь“. Двадцать миллионов ланитов — это не шутка. Если они уходят — это не может проходить незамеченным. Что, если сама Воронка будет порталом? Она настолько огромна, что ланиты могут исчезнуть мгновенно — все сразу. Мы даже не поймем в чем дело! Я сглотнул. Лицо дрогнуло от страшной мысли, посещавшей меня все чаще и чаще. Целесс…

— Ты думаешь о Целесс?

Я поднял глаза на маму. Что мне от их ухода, если Целесс будет со мной? Но все измениться, если уйдет она. Она часть меня, она моя!

— Я поеду на север. — Решил я. — Ранцесс не сможет сделать из Воронки портал без посторонней помощи. Он всего лишь псионик. Если там что-то происходит, я пойму это.

Мама испуганно смотрела на меня.

— Сколько людей погибло от Воронки, мам? — Улыбнулся я, как можно более успокаивающе.

— При расширении — ни одного. Только неосторожные любопытствующие…

— Ранцесс не убийца. Никогда не был и не будет. Он ланит. — Кивнул я. — И для контроля там всегда была Арханцель и ее псионики.

Мама согласно кивнула. Но потом подняла взгляд. Я сразу понял его.

— Ранцесс не убивал Императора.

Отец поднял на меня взгляд.

— Кто рассказал тебе?

Переведя взгляд на маму, я молчал. Родители смотрели друг на друга. Молча.

— Я попросила Сархата рассказать Андресу… — Наконец, призналась мама. — Он должен был узнать это. Тем более, что мы собирались сделать это вдвоем еще год назад. Если ты помнишь.

Папа вздохнул, опуская взгляд. Отпил вина из бокала. Что происходит? Вы общались здесь в мое отсутствие? Вы вообще, разговариваете? Я в немом ужасе смотрел на родителей. Я не понимал. Не хотел понимать. Но это было слишком явным… В комнате воцарилось тяжелое, густое молчание на несколько минут.

— Кто же убил брата Сархата? Если не Сархат и не Рарцесс? — Тихо продолжил отец, и голос его был другим. Глухим и подрагивающим.

— Андрес. — Ответил я просто, будто наблюдал это в Баэндаре лично восемнадцать с лишним лет назад. Хотя, так оно и было…

Мама издала странный звук, сжимая подлокотники кресла.

— Кстати, зачем Сархат хочет натравить меня на Императора, тоже интересный вопрос.

— А… Андра? Если не по приказу Ранцесса, тогда по чьему приказу она пыталась… — Спросил отец.

— Спроси ее сам. — Проговорила мама тихо и зло. Я обернулся. Потом и вовсе встал. Мир всегда рушится стремительно и без предупреждения. Он не спрашивает о твоей готовности.

Встав за спинкой дивана, я прикрыл глаза. Их эмоции, яркие как языки пламени в камине — лились по комнате, создавая вторую Воронку. Но если первая Воронка покушалась на мою Целесс, то вторая — крутящаяся вихрями агрессии, презрения, любви, боли, сомнений, обид и сожалений — пыталась уничтожить мир моей семьи. Кам Ин Зар убедил меня, что прошлое, настоящее, будущее — все течет в едином потоке времени. И в этот поток не многие на Земле — но умеют погружаться. Потомок Кам Ин Зара — умел. Еще до встречи с лысым гостем, расшифровав страницу о Бездне памяти, я поверил в это, принял, осознал и начал пытаться. Не достигнув никаких, абсолютно никаких результатов, я бросил. Теперь же сама Бездна подкидывала мне картинки, будто извиняясь за свою строптивость.

Эрхарт Тиза — мой внезапный гость. И Карел. Все, ведь, началось тогда — восемнадцать лет назад? Догадки соединились с воспоминаниями из детства. То, что я не мог знать — открыла Бездна. О том, что предпочла скрыть она — намекнул, так или иначе, Сархат. Глаза отца и мамы говорили остальное.

— Попытка убийства Андры — это месть Карел за неразделенные тобой чувства, отец. Она любила тебя много лет. Даже я это понял, когда увидел, как эта женщина смотрит на тебя. — Начал говорить я и родители обернулись ко мне удивленно. Несколько дней назад я познакомился с человеком — правнуком великого Кам Ин Зара. Он пришел ко мне узнать о местонахождении останков его знаменитого предка. С ним была Карел. И не первый раз она была провожатой этого лысого строителя судеб. Восемнадцать лет назад они познакомились. Уж не знаю, что свело их — возможно Император, приступившей к расшифровке книги. Карел оказала Тизу услугу — он отплатил ей выполнением желания. Рассказал псионичке о том, что хочет знать любая женщина — о любви. О том, что ни смотря на безответность ее чувств, Карел будет рядом с тобой… До тех пор, пока не появится Андра. Так похожая на единственную женщину, которую ты можешь любить — на маму. — Я горько улыбнулся, понимая, что рассказываю то, что никто и никогда не озвучивал вслух. Но эта история была такой ясной и чистой, много раз осмысленной там — в Бездне. — Карел рассказала Андре правду. Простую правду ее будущего. Ту часть, которая удовлетворяла ее планам. Карел рассказала, что из-за тебя Андра проведет пятнадцать лет в тюрьме. Красочно описала боль утраты, когда ты бросишь ее. Перечислила потери и людей, которые отвернутся от нее — из-за тебя. Возможно, она поменяла хронологию предстоящих событий. Но все, что она сказала — было правдой. И Андра решила избавиться от тебя раньше, чем появится шанс воплотить будущее. Возможно, имело место какое-то псионическое воздействие со стороны Карел. Этого я не знаю… Племянница Сартена была боевым магом, человеком на службе Императора. Карел и Тайрен служили ему двумя щитами, как девочки-псионички — служат Ранцессу теперь. Со смертью Сартена их служба закончилась. Могу, лишь, предположить, что при жизни Сартена их уровень был намного выше, чем оставшийся после произошедшего в Баэндаре. В тот день было поднято и перераспределено много энергий. В тот день такие как Эрхарт Тиза, лишь, наблюдали зарождение нового витка в судьбе их мира. Карел отомстила Андре, возможно. Так же, она отомстила маме и мне. — Я вздохнул. — И, наверное, есть за что.