Андрэ Нортон - На крыльях магии

— Арона! — окликнула одна их них. — Ты говоришь на языке чужаков. Не поучишь ли меня, когда будет время? А я отдам тебе для твоей хозяйки лука и яиц.

— Нидорис, какая умная маленькая лошадка! — изумилась другая. — Ты поймала ее, когда пасла овец? — С полдюжины девушек собрались вокруг жеребенка, восхищаясь им. Первые поселенки в деревне видели на равнине диких лошадей и попытались поймать их и приручить. Но мулы и ослы обходятся дешевле, а где можно ездить на лошади? Только на равнине, а фальконеры всякого всадника, встреченного на этой равнине, тут же нашпиговывают стрелами. Лошади превратились в домашних любимцев, матерей мулов. Или они становились вольными дикими животными.

— Торговцы ездят на прирученных лошадях, — уточнила Нидорис с широкой улыбкой. — Может, они захотят вырастить и этого.

Она привязала жеребенка к дереву у хижины и огляделась.

— Какие хорошие! — воскликнула она. — Пастухам они бы понравились!

Показался торговый караван — примерно двадцать лошадей, мулов и ослов. Вели животных бородатые он-люди в плотных кожаных куртках, с таким множеством ножей за поясом, словно у мясника на кухне, но с ними ехали также женщины в плащах с капюшонами. Одна из них — дочь Ганноры. Арона побежала ей навстречу и спросила:

— А где остальные?

Дочь Ганноры рассмеялась.

— Нас всегда было очень-очень мало по эту сторону океана, девочка, и мне кажется, что вы больше в нас не нуждаетесь. Но мы здесь, если нужны вам!

Аста, дочь Леннис, разглядывала лица торговцев. Искала того молодого, с которым разговаривала прошлой осенью. Не найдя, обратилась к бородатому, который показался ей более разговорчивым:

— Правда ли, что у вас на родине… — начала она. Арона не стала слушать остальное, потому что у одного из торговцев увидела то, что ей нужно.

— Пергамент, — говорила она несколько минут спустя. — Мы делаем его сами, но мой кто-то истратил. —Женщина-торговка снисходительно улыбнулась. — И мед, потому что моя хозяйка кашляет. Все пчелы погибли прошлой осенью, и Старейшая Мать еще не возродила их.

Женщина недолго посовещалась с бородатым. Арона уловила слово — или название — Лормт. Еще одна хранительница записей? Или деревня, в которой живет хранительница? Она спросила. Женщина наклонила голову и подняла брови.

Бородатый серьезно ответил:

— Лормт — это город, в котором хранятся старые рукописи. Там живут ученые, которые их изучают. — Он взглянул на горы и начал чертить концом своего ножа на песке. — Он примерно на северо-востоке отсюда. Когда кончатся эти горы, надо пересечь долину реки Эс. Ваша река — приток Эс. Там увидишь небольшой горный хребет, который соединяется с большим. На месте их соединения и стоит Лормт, и там мы продаем пергамент, о котором ты спрашиваешь. А зачем он тебе? Ты тоже ученая?

— Помощница, — смутилась Арона и начала торговаться за пергамент. Потом спросила у женщины-торговки:

— Госпожа, расскажи мне об обычаях твоей земли. —И очень скоро, так как у нее болело сердце и она была в отчаянии, она уже расспрашивала незнакомку, как ей обращаться с Эгилом. Все остальные собрались вокруг и давали ей советы.

— Не позволяй ему приставать к тебе, — убеждала торговка, но как это сделать, не объяснила.

— Если у тебя есть родственники, попроси их выбить из него дурь, — посоветовал бородатый. Неплохая мысль! Жаль, что она не родственница драчливой Леннис.

Кстати, Аста, дочь Леннис, должна все знать об обращении с хулиганами. Арона осмотрелась, но не увидела Асту. Где же она? Конечно, дочь мельничихи не ее подруга. Ну, наверно, где-то в караване, разговаривает с торговцами. Она это любит.

Арона, глубоко задумавшись, вела мула назад по тропе. Все яснее и яснее становилось, что Эгил делает себя он-хозяйкой Дома Записей. И не сторонится хулиганства, если это приводит его к цели. Торговка и он-люди говорят, что так обычно и поступают за пределами деревни, но это не обязательно. Арона вернула мула госпоже Дарран, поблагодарив ее и дав небольшой подарок, и, по-прежнему задумавшись, вернулась к себе в кухню. Госпожа Марис, очевидно, спит в своей комнате, а Эгил сидит у нее. Арона облегченно развесила свои покупки и собралась убрать пергамент. Но, не выйдя еще из кухни, услышала голос Эгила:

— Умри! Умри, бесполезная старуха, и уйди с моего пути!

С величайшим усилием Арона сдержала гневный крик и прикрыла дверь. Схватив плащ, она побежала к Дому Исцеления. Тут она остановилась, перевела дыхание и привела себя в порядок.

— Моей хозяйке хуже, — сообщила она госпоже Флори всего лишь слегка возбужденным голосом. — Я думаю, может кто-то, бог или женщина, сглазили ее. — Когда госпожа Флори надела плащ и принялась звать помощницу, Арона добавила: — У меня теперь достаточно пергамента, чтобы записать рецепты для тебя и твоей помощницы.

— Достаточно будет накормить ученицу, — сухо ответила целительница, потому что Ханна, дочь Элизабет, была в том возрасте, когда вечно хочется есть.

Арона покачала головой.

— Ей придется из-за этого драться с Эгилом. —Теперь она полностью владела собой. «Это мне придется бороться с Эгилом за Дом Записей, — подумала она, — а он дерется нечестно. Джонкара, помоги мне! Я не знаю, как драться с тем, кто так подло поступает».

Госпожа Марис умерла, когда первые весенние птицы начали выбирать места для гнездовья, когда женщины говорят о пахоте, через месяц после исчезновения Асты, дочери Леннис, со всеми товарами ее матери. Это происшествие вызвало в деревне большой скандал.

— Легочная лихорадка, — подтвердила свой диагноз госпожа Флори, как и при первом посещении. — Ее убила зима, а не богиня. — Она искоса посмотрела на дом волшебницы и сделала знак «убереги меня от фальконера», как будто это госпожа волшебница желала зла госпоже Марис.

— Я уверен, ты сделала все, что могла, — печально произнес Эгил целительнице. Арона вытерла глаза и сердито посмотрела на него. Как он смеет делать вид, что горюет о Марис, когда желал ей зла? Вся деревня принесла еду и дары на прощание с хранительницей. Все обязанности гостеприимства выпали на долю Ароны. Она не пыталась заставить Эгила принимать в этом участие: чем меньше у него общего с Домом Записей, тем лучше.

— Арона! — Теперь он обращался с ней, как мать с мечтательной дочерью. — Принеси еще эля!

— Иди принеси сам! — возмутилась она.

Он покачал головой и что-то сказал гостьям. Арона уловила слова «потеряла рассудок». Наконец с мученическим видом Эгил принес кувшин. Гостья повернулась к Ароне.

— А кто теперь будет главным в Доме Записей? —спросила она.