Олекса Чернышев - Не стреляй в ангела

Грим проворно увернулся, так что мне пришлось по инерции проскочить мимо. Он легко взмахнул мечом, и я почувствовал на своем правом боку глубокий и длинный разрез. Рана была не настолько серьезной, чтобы обращать на нее слишком много внимания. Пустяковая царапина, да и только.

На следующий раз я поступил по другому. Взяв меч наизготовку, я выжидал, не торопя события. Грим был уверен в себе, и он должен нападать первым. Его можно было бы подловить во время атаки.

И он рванулся вперед. Его меч обрушился на меня сверху, потом с права, затем с лева и снова сверху. Я отбил все эти удары, едва поспевая за стремительными движениями противника. Но для меня было мало и недостаточно плестись за ним следом, послушно производя навязанные действия. Нужно было опередить его хотя бы на полдвижения, хотя бы на доли секунды.

Я старался отбивать удар как можно короче и резче, чтобы иметь перед началом следующего если и крошечную, но паузу. Мне удалось добиться этого, хотя и с большим трудом. Теперь мне было необходимо увеличить эти короткие отрезки времени настолько, чтобы успеть напасть самому после очередной атаки Грима.

Как только мне это удалось, я достал противника в живот по касательной. Рана была пустяковая, но Грим отскочил в сторону и на секунду прижал к рассеченой плоти ладонь. Затем он посмотрел на свою руку: она была в крови.

— О! Щенок показывает зубки! — усмехнулся Грим.

После этого он, применив неизвестный мне прием, нанес короткий, но сильный удар по моей левой руке. Конечность повисла на уцелевшем лоскуте кожи, а потом оторвалась и упала на пол. Из обрубка хлынула кровь, не оставляя мне времени на дальнейшие раздумья и застилая глаза обжигающей болью и яростью.

Грим дико засмеялся. Его хохот раскатистым эхом отозвался в гулком помещении. Я рванулся, пытаясь использовать замешательство противника, и на мгновение мне показалось, что я еще могу победить, так как Ордогот рассек Гриму грудь с правой ключицы до нижнего ребра.

Снова воздух сотрясся от нечеловеческого хохота. Грим, похоже, и будучи настолько серъезно раненым мог продолжать работать мечом. Он сделал едва уловимое движение, и моя вторая рука отлетела прочь, отделенная от тела выше локтя, все еще продолжая сжимать Ордогот умирающей кистью. Меч тоскливо звякнул о пол.

Я закричал так, что голосовые связки были готовы треснуть перетянутым канатом. Я кричал не от боли, боль еще можно было стерпеть. Но я не хотел проигрывать, я не мог себе позволить этого.

Мое магическое тело все еще не повиновалось мне, и я не мог применить свою магию.

Как же так? ведь вуквин дал мне столько сил? — Пронеслось в голове. — Где же эти силы?!

Грим уже откровенно насмехался надо мной. Я был ему не страшен в таком жалком виде, и он растягивал свое удовольствие, не спеша меня добивать. Для этого было достаточно лишь одного короткого удара.

Неожиданно он замахнулся мечом, и я подумал, что мой враг решил покончить с этим спектаклем. Но я переоценил своего противника: лезвие со свистом впилось в мои бедра, и под хруст перерубаемых костей я свлился спиной на каменный пол.

Теперь я был четвертован по всем правилам, осталось лишь отсечь голову. Мне было странно, что я до сих пор нахожусь в сознании, несмотря на боль и потерю крови. Я всем своим весом ударился головой о каменный пол, но и тогда я все еще продолжал находиться в сознании и видеть расплывчатые очертания Грима.

Почему я не теряю сознания? — подумал я с отчаянием. Мне было невыносимо переживать эту моральную пытку. Как ни странно, о боли я все еще почти не думал, она как бы отошла на второй план, уступив место бессильной злости.

Внезапно, я ощутил, что мое магическое тело вновь повинуется мне. Я даже опешил от неожиданности. Тот барьер, который не позволял мне использовать всю мощь магии, исчез. Теперь я даже без помощи залитых кровью и потом глаз мог видеть своего противника и его колдовские щупальца. Я смотрел на его ухмыляющееся лицо и видел, что он был спокоен и уже мысленно праздновал победу.

Я протянул свои магические руки к нему так быстро, как только смог, и, плотно обхватив его голову, резко ударил ей о каменистую кладку стены. Вот теперь я выкладывался полностью, чувствуя как меня покидает ощущение реальности происходящего, а сознание работает на пределе своих возможностей. Я вложил в этот удар всю свою ярость, всю энергию своей магии, так что ослабленное преждевременным торжеством внимание Грима подвело его. Удар получился такой силы, что мозг противника вперемешку с кровью размазался по стене, полу и потолку в радиусе тридцати метров, как буд-то метальщик ядра запустил в стену переспелым арбузом.

В тот же момент я ощутил, как на меня гиганттской увлекающей в бездну волной навалилась вся недюженная энергия Грима. Все его магическое знание широким и сильным потоком ринулось в меня, заполняя каждую уцелевшую клетку организма. Энергия переполняла меня, она разрывала меня своим напором, кипя и переливаясь. Может быть я в тот момент кричал, а может мне это только казалось. Я потерял ориентацию во времени и пространстве, я забыл кто я и где я. Только энергия вперемешку с обжигающей ненавистью, яростью и силой.

Когда я на мгновение пришел в себя, я увидел, как вокруг моего покалеченного тела образовался продолговатый плазменный кокон, который мерцал и пульсировал. Казалось, что он существовал сам по себе, никак со мной не связанный, хотя я понимал что это не так.

У меня начались галлюцинации, и мне чудилось, что все вокруг разрушается, что стены крошатся и выстреливают осколками, словно стекло из-под гидравлического пресса. От нестерпимого шума лопнули барабанные перепонки, и из разорвавшихся сосудов брызнула теплая кровь. Я все-таки на секунду потерял сознание.

Когда я пришел в себя, вокруг зияла темнота, и я еще не понимал почему — то ли от того, что действительно было темно, то ли от того, что я каким-то образом лишился глаз. Светящийся кокон исчез, а мое магическое тело все так же повиновалось мне, притом с заметно большей легкостью чем до последних событий — боя с Гримом. Очевидно, ко мне перешла часть энергии Грима. Тем не менее, я чувствовал, что мой организм держится у предельной черты, на одном честном слове, так как я умудрился кроме конечностей потерять еще и немеренное количество крови. мН РЕОЕПЭ Ъ ГМЮК ¤РН ДЕКЮРЭ ДЮКЭЬЕ.

Я мысленно отыскал свои обескровленные ноги и руки, в беспорядке разбросанные среди грунта и камней, и спешно начал подпитывать их жизненной энергией, прокладывая между ними и телом крепкую связь. Мне наконец удалось перенести их к себе в непосредственную близость от четвертованного тела, и через некоторое время я хотя и с трудом, но уже мог двигать непослушными конечностями.