Брендон Сандерсон - Тайная история

Разрушитель перестал обращать на него внимание, так что Кельсер начал знакомиться со своей силой. К несчастью, все, что он пробовал, встречалось с сопротивлением как от энергии Разрушителя, так и от самой силы Сохранения. Теперь он мог видеть себя в духовной реальности − и черные линии, связывающие его с Разрушителем, все еще были здесь.

Все это было не по нраву силе, которую он удерживал. Она металась внутри него, бурлила, пытаясь вырваться на волю. Он мог ее сдерживать, но понимал, что если отпустит, она от него ускользнет, и он больше не сможет ее захватить.

И все-таки здорово стать больше, чем просто духом. Он снова мог видеть в физической реальности, хотя металл продолжал ярко светиться. Какое же это облегчение снова уметь видеть что-то еще, кроме туманных теней и светящихся душ.

Правда, хотелось бы, чтобы пейзаж был более обнадеживающим. Бесконечные моря пепла. Очень мало городов, все они подобны вырытым в пепле кратерам. Вулканы, извергающие не только пепел, но и лаву с серой. Земля разламывалась, образуя расселины.

Он пытался думать не об этом, а о людях. Он мог их ощущать, как ощущал саму земную кору и ядро планеты. Он легко нашел тех, чьи души были ему открыты, и с нетерпением повернулся к ним. Среди них он точно найдет того, кто сможет доставить Вин послание.

Однако похоже, что они не могли его услышать, как бы он к ним ни обращался. Это разочаровывало и озадачивало. У него в руках мощь вечности. Как он мог потерять свою прежнюю способность, которой так великолепно владел раньше, умение общаться с людьми?

Разрушитель вокруг него рассмеялся:

− Думаешь, твой предшественник не пытался? Твоя сила не может просочиться сквозь эти щели, Охранитель. Она слишком пытается укрепить их и защитить. Только я могу расширить брешь.

Кельсер не знал, верны ли его аргументы, но снова и снова убеждался, что безумцы больше не могут его слышать.

Зато теперь он сам мог слышать людей.

Всех, а не только сумасшедших. Он мог слышать их мысли как голоса − их надежды, заботы и страхи. Если он сосредотачивался на них, направляя свое внимание на город, его грозило переполнить множество мыслей. Это было жужжание, гомон, и он обнаружил, что сложно вычленить из толпы кого-то отдельного.

Надо всем этим − землей, городами, пеплом − висел туман. Он заволакивал все даже днем. Пока Кельсер был заперт в когнитивной реальности, он не мог видеть, насколько всеобъемлющ туман. «Это сила, − подумал он, вглядываясь в него, − моя сила. Я должен уметь владеть ею, управлять ею».

Но он не умел. Поэтому Разрушитель был гораздо сильнее его. Почему Охранитель оставил туман вот таким? Конечно, туман по-прежнему являлся его частью, но… но казался армией, рассредоточенной по всему королевству для разведки, а не собранной для битвы.

Разрушитель не имел таких ограничений. Теперь Кельсер видел его силу в действии, и способы ее проявления были настолько грандиозны, что до Вознесения он не смог бы их распознать. Разрушитель расколол вершины пепельных гор и разверз их, выпустив наружу раскаленную смерть. Он затрагивал колоссов по всей империи, приводя их в смертоносное неистовство. Когда рядом с ними не было людей, чтобы убивать, он с радостью обращал колоссов друг против друга.

Он завладел множеством людей в каждом уцелевшем городе. Его махинации были невероятно сложны и изящны. У Кельсера даже не получалось проследить все нити, но результат был очевиден: хаос.

Кельсер ничего не мог с этим поделать. Он владел невообразимой силой и все-таки был слаб. Но, что еще важнее, ему во всем противодействовал Разрушитель.

Это оказалось значительным открытием. Оба − и Кельсер, и Разрушитель − пребывали везде, их души были костяком планеты. Но их внимание… теперь только оно могло разделяться.

Кельсер всегда проигрывал, если пытался изменить то, на чем сосредотачивался Разрушитель. Когда Кельсер пробовал остановить извержения пепла и запечатать пепельные горы, разрывающие их длани Разрушителя оказывались сильнее. Если старался поддержать армии Вин воодушевлением, Разрушитель блокировал его, оттесняя подальше.

Кельсер начал отчаянно пробиваться к самой Вин. Он не знал, что сможет сделать, но хотел попытаться толчком выбить Разрушителя и посмотреть, на что он способен.

Он тянулся к Вин, запертой во дворце Фадрекса, напрягая все свои силы в борьбе против Разрушителя и ощущая трение от соприкосновения их сущностей. От встречи его сущности с Разрушителем через землю прошел мощный толчок, и она содрогнулась, вызвав землетрясение.

У него получилось подобраться ближе. Он ощутил разум Вин, услышал ее мысли. Она знала так же мало, как и он в самом начале. Она не знала об Охранителе.

Столкновение отшвырнуло сущность Кельсера прочь, срывая с него Сохранение, обнажая сердцевину, похожую на оскал черепа, с которого содрали плоть. Душу, сморщенную тьмой, но каким-то образом Связанную с Вин. Привязанную к ней непостижимыми линиями духовной реальности.

− Вин! − надрывно закричал он в агонии.

Сражение между ним и Разрушителем усилило землетрясение, и Разрушитель возликовал. Это на краткий миг ослабило его внимание.

− Вин! − продолжал Кельсер, подбираясь ближе. − Другой бог, Вин! Есть другая сила!

Без толку. Она не слышала. Что-то просочилось из Кельсера наружу и потянулось к ней. И Кельсер с ужасом увидел нечто страшное, нечто, о чем он и не подозревал. Светящееся пятнышко металла в ухе Вин, так похожее по цвету на ее сияющую душу, что он не заметил его, пока не подобрался очень близко.

У Вин был штырь.

− Первое правило алломантии, Вин! − крикнул Кельсер. − То, чему я научил тебя в первую очередь!

Вин посмотрела вверх. Неужели услышала?

− Штыри, Вин! − начал Кельсер. − Нельзя доверять…

Разрушитель вернулся и ударил по Кельсеру яростным взрывом энергии, прерывая его. Если бы Кельсер держался дальше, Разрушитель полностью отрезал бы его от силы Сохранения, поэтому он прекратил сопротивление.

Разрушитель вытолкнул его из дворца, а потом и из города. Их стычка причинила Кельсеру невероятную боль, и он не мог избавиться от ощущения, что пусть он и был божеством, но покинул город побитым.

Разрушитель был слишком сосредоточен на этом месте, слишком силен. Почти все его внимание было приковано к Вин и этому городу − Фадрексу. Он даже прислал сюда Марша.

А может…

Кельсер попытался подобраться к Маршу поближе, сфокусировав внимание на брате. Такие же линии, как и у Вин, линии Связности, соединяли душу Кельсера с его братом. Может, ему удастся пробиться и к Маршу.