Юлия Скуркис - Роковое наследие

Анаис разумно распорядилась деньгами Магнуса: сняла небольшой дом, на первом этаже которого открыла лавку косметики и парфюмерии, что позволило ей не обременять мужа в финансовом отношении. Тарик продолжал заниматься исследованиями, порой сутками пропадая в Академии.

За окнами постанывал ветер. Зима раскрасила морозными узорами стекла и шуршала порошей по улицам Эриды. Анаис зябко поежилась, прикрыла глаза и мысленно перенеслась в Рипен к Четырем Пикам. Там зимы были мягкими и не такими долгими. Она вздохнула и погладила округлившийся живот.

Тарик не пришел к обеду. Он явился поздно вечером, с угрюмым видом уселся за стол и забарабанил по нему пальцами.

— Как прошел день? — поинтересовалась жена.

— Как обычно, — буркнул он.

Анаис прикусила губу и стала разогревать жаркое. Муж в последнее время не хотел вести задушевные беседы. Иногда он принимался рассказывать что-то о своих достижениях, и Анаис очень внимательно слушала и в нужных местах поддакивала, чтобы не порвать эту тонкую ниточку, что протягивалась между ними в такие мгновения. Советы, а тем более дискуссии не принимались.

Она поставила перед мужем тарелку и уселась напротив, подперев кулачками щеки. Тарик взглянул на нее исподлобья, отправил в рот первую порцию жаркого и принялся усердно жевать. Лицо его становилось все мрачнее.

— Неужели так трудно нормально посолить еду? — проворчал он.

Анаис подала ему солонку.

— И прожарить как следует! — Он оттолкнул тарелку, резко поднялся и вышел.

Анаис съежилась и вздрогнула, когда за ним с грохотом захлопнулась дверь кабинета. Она старалась, видят Боги, старалась, но кулинария никогда не была ее коньком. Варить зелья — это другое.

Настроение Тарика словно раскачивалось на качелях: полет, замирание в высшей точке гнева, затем снова полет и недолгое зависание в радостном возбуждении. Что это? Его истинное лицо или побочный эффект распада привораживающего заклинания? Как жаль. Ей так хотелось покоя, уюта, и не хватало того влюбленного и внимательного Тарика. Анаис не смогла бы точно сказать, когда для нее закончилась игра в любовь, и ее захватило настоящее чувство, когда захотелось забыть, зачем она приехала в Эриду. Теперь ей предстояло опомниться, но, Боги, как же трудно это сделать!

Перемыв посуду, Анаис открыла дверь кладовки и потянулась за веником. Взгляд упал на покрытые паутиной ножны. Долго же она не брала в руки меч. Он стоял в углу, заваленный всяким хламом, и служил ей немым укором. «Еще не время», — попыталась оправдаться она.

Прибрав на кухне, Анаис подошла к кабинету и прислушалась. По ногам тянуло сквозняком и, похоже, стучали терзаемые ветром оконные створки. Анаис постояла в нерешительности и, наконец, постучала. Тарик не ответил. Она постучала громче и вошла, развеяв запирающее заклинание. Кабинет был пуст. Ковер запорошило снегом. Анаис подошла к окну, закрыла створки, починила с помощью заклинания шпингалет и в очередной раз подумала, что пора вызвать мастера.

Куда же подевался Тарик? Вряд ли он выпрыгнул из окна. Когда у него возникала надобность пройтись, подышать свежим воздухом, он просто хлопал входной дверью, а не дверью кабинета.

Она огляделась: кресло, книжные полки, стол, диван, на котором Тарик в последнее время проводил ночь за ночью, зеркало, камин…

Зеркало! О, Боги! Этот серый коридор, окутанный клубящимся туманом. Анаис подошла ближе и увидела то, что происходило на другом конце. Она всегда об этом знала, ожидала подобного, но все равно оказалась не готова. В груди возник холодный, колючий комочек.

«Любвеобильный мой Тарик, неверный мой Тарик, как умеешь ты приспособить все вокруг под свои личные нужды, даже казенное оборудование! — с горечью подумала Анаис. — Наверняка запросил его, чтобы вовремя оказываться в лаборатории, когда начнет вылупляться очередной шахтный червь. А на деле… Но было бы чертовски неудобно перетаскивать от любовницы к любовнице громадное приемное зеркало. Такие перемещения не остались бы незамеченными».

Смахнув набежавшие слезы, Анаис вновь углубилась в размышления над технической стороной вопроса. Это отвлекало от отчаяния, которое шквальной волной нахлынуло и потопило, погребло под собой последнюю надежду на мирную жизнь. Что-то расщепилось внутри: одна часть рыдала, другая смотрела на это отчужденно и холодно.

«И все же, что представляет собой приемная локация?» — вклинился внутренний голос.

— О, Нэре, дай мне силы!

Должно быть, это самая современная система. Какой-нибудь небольшой кусочек. Очень удобно вложить его в руку понравившейся женщины, не нужно лишних слов, достаточно красноречивого взгляда.

— Имейте сострадание! — Анаис покачивалась из стороны в сторону, размазывала по щекам набегавшие слезы и бормотала под нос: — Что же мне делать? Я все откладывала и откладывала, играла в жизнь обычной горожанки, которая замужем и ждет первенца.

Сострадать твоей глупости? Тому, как ты легко поддалась чувствам?

— Что мне делать? — крикнула Анаис.

«То, за чем ты пришла», — последовал ответ.

На следующий вечер Тарик явился, как ни в чем не бывало. Он подошел к жене, поцеловал ее в щеку.

— Извини за вчерашнее. Был не в себе.

— Ничего, — улыбнулась она.

— Что-то ты бледная. Плохо себя чувствуешь?

— Уже выздоравливаю. Будешь ужинать или не стоит переводить посуду?

— Что ты себе позволяешь? Я ведь извинился!

— Я пытаюсь шутить, Тарик, — холодно улыбнулась Анаис.

Он уставился на нее непонимающе.

— Не слышала, как ты сегодня ушел, — сменила она тему.

— Я встал очень рано, — ответил он.

«Возможно, — подумала Анаис, — только не со своего дивана».

— Приятного аппетита, — вновь улыбнулась она, поставив перед мужем тарелку. — Снова будешь работать после ужина?

Он кивнул.

— Что они там себе думают в этой Академии? — притворно возмутилась Анаис. — Ты должен хоть иногда отдыхать.

Тарик пожал плечами. Он монотонно жевал, уставившись в тарелку.

«Должно быть, никуда сегодня не торопится или свидание назначено на более поздний час, — подумала Анаис. — Что ж, подождем».

Эта невозмутимость обошлась ей ровно в один флакон успокоительного средства. Тарик поужинал, чмокнул жену в макушку и скрылся в кабинете, осторожно притворив дверь. Анаис убрала со стола, вымыла посуду и, прихватив с собой рабочие принадлежности, пошла следом. Она поставила кресло напротив передающего зеркала, уселась и, взгромоздив на колени ступку, всыпала в нее меры порошков, добавила жирную основу, чуть-чуть персикового масла и принялась за работу.