Олег Бондарев - На краю бездны

— С чего ты взял, что он выбрался?

— Я просто слышал, что орали ящеры. Они думали, что их хозяина убили мы. Значит, убийца так и не попался им в лапы.

Костер весело трещал, плевался искрами. Дерево было мокрым — еле-еле занялось.

— Куда теперь? — спросил Брейв, наблюдая за пляской пламени под легким порывом холодного ветра.

— В логово Спящего, конечно. Нужно заканчивать дело.

— Знать бы еще, где это логово находится.

— Знаешь, не волнуйся. Мы там были, — подмигнул ему Джефри.

Клевец удивленно посмотрел на охотника.

— Скоро ты все поймешь, — туманно ответил на этот взгляд охотник. — Только бы отыскать кораблик какой — и сразу б отправились. Команда у нас есть, так что…

Брейв устало вздохнул и поднялся.

— Я спать, — объявил он. — День сегодня выдался какой-то… нервный.

— Ну, иди, иди, — закивал охотник. — Ты действительно сегодня намаялся.

— Угу, — кивнул Клевец.

«А ведь прав был Джефри, не так прост этот клинок!» — подумал он напоследок и провалился в сон.

Снился ему Ваго.

Джамал сидел на полу возле самой двери и смотрел наружу в щель между досками.

Свора занимала город. Некоторые из старожилов сопротивлялись, но большинство вставало под стяги врага и вместе с ним отправлялось на поиски «неверных».

Охотник не собирался сдаваться.

Справа от него лежал арбалет и два десятка болтов — если кто-то попытается сунуться внутрь, он будет отстреливаться. Слева лежал кортеланс — если «псы» все же прорвутся в дом, он будет биться.

До последней капли крови.

Джамал еще не утратил чести и совести. Для него мало значил анреон в сравнении с двумя этими вещами, которые не купишь за все золото Ваго и даже за освобождение из Фагоса.

Он сделал выбор тогда, пять лет назад. Он шел не за сильными, а за правыми — пусть даже только по его мнению.

Его друзья — Торас, Шелдон… охотники Плава… и он сам, Джамал. Это их город. И надо его защищать.

Плав для него — это последний приют, место, которое он может действительно назвать своим домом. Защищать дом — святая обязанность каждого мужчины.

Джамал этого не забыл. Возможно, единственный оставшийся из тех, кто не забыл.

Переметнуться на сторону неправого, но сильного всегда проще. Однако гораздо важней этого не сделать; гораздо важней стоять до конца за тех, кто помог тебе обустроить жизнь в новом мире.

Джамал не разучился быть благодарным в мире подонков. Впрочем, все ли они были подонками?

Сам он попал в Фагос из-за пресловутого мешочка с жейской травой. Трава эта считалась в королевстве наркотиком, а за хранение наркотиков провинившегося наказывали плахой — на главной площади, чтобы все видели. Чтобы неповадно было.

Впрочем, ему повезло. Он был сыном богатого купца из Макоста и как раз в тот злополучный день ехал свататься к дочке барона Стюартского, которая вместе с отцом находилась тогда в Роузене. Отцы предложили тюремщикам и стражникам огромные взятки, и приговор смягчили — плаху заменили вечной ссылкой.

Торас же вовсе был начальником стражи в столице. Его как раз сослали в Фагос за несколько месяцев до приезда в Роузен Джамала. Торас попался на взятке. Вместе с ним в мир-тюрьму отправили еще одного стражника — Шелдона, тогда еще десятника.

Так вся троица оказалась в Фагосе, где и возглавила восстание против магов и стражников.

Немало каторжников полегло в том сражении, но оставшиеся в живых были счастливы вновь насладиться чудесным ощущением свободы. Пусть и неполная, стесненная рамками мира-тюрьмы, но она существовала.

А сейчас наглецы, которые не привыкли работать, которые хотели красивой жизни, построенной чужими руками, отбирали эту свободу. Вчерашние друзья либо уходили к «псам», либо умирали. Но для Джамала существовал только один выход.

Он услышал шаги. Посмотрел в щель — к двери приближался Марк, гончар с соседней улицы. Охотник помрачнел и поднял арбалет с пола; взвел спусковой механизм.

— Джамал! — позвал гончар, подойдя к двери почти вплотную.

— Чего надо? — неохотно осведомился охотник.

— Ну чего ты в самом деле? Давай к нам! При твоих способностях ты будешь…

Болт ударил Марка в живот. Гончар охнул и осел на землю. Джамал брезгливо поморщился и крикнул в щель:

— Ну? Кто еще смелый?

— Я.

Охотник побледнел. Этот голос невозможно было спутать с чьим-либо.

— Джамал, ты меня слышишь? — спросил голос.

Охотник шумно сглотнул и прохрипел:

— Неужто и ты, Шелдон?

— Да, представь себе. — Джамал не видел стражника, но ему отчего-то подумалось, что тот наверняка улыбается. — Только чему ты удивляешься?

— Я думал, ты с нами, — мрачно произнес охотник.

— Шнирхе тебя побери, Джамал! — неожиданно рявкнул Шелдон. — Если бы я был не с вами, я бы сейчас не говорил с тобой!

— Поясни, — велел охотник.

— Я пришел предложить тебе…

— Не продолжай, — вновь поморщился Джамал. — А говоришь, что с нами…

— Если бы мы уперлись, они бы всех нас убили, как ты этого не понимаешь? Их много, очень много, и с ними эти ящеры…

— Плевал я на ваших ящеров и на ваших «псов». Я лучше подохну тут, можете нападать, я не сдамся.

— Ты так же глуп, как Торас. — Сейчас Шелдон наверняка качал головой. — Он тоже долго упирался, убил троих ребят…

— Щенят! — воскликнул Джамал. — Слепых, но уже наглых щенят! И я, даст Кварус, убью их немало.

— Ты сам выбрал, — произнес Шелдон равнодушно. — Я пытался тебя вразумить.

Послышались удаляющиеся шаги. Джамал пустил болт наугад — скорее от обиды.

— Давайте-ка, ребята, — сказал Шелдон. — Убейте его…

…Он забрал с собой пятерых. Троих поразил болтами, двух — мечом. Шестой все же умудрился ранить охотника, и вчетвером, еще с тремя «псами» покончил с упертым старожилом.

Шелдон взирал на мертвого друга с невероятным равнодушием.

— Бросьте в выгребную яму, — проронил он презрительно и вышел.

Они шли вдоль берега.

Который уж день.

Они надеялись отыскать брошенные неведомыми путешественниками корабли, севшие на мель шхуны или огромные купеческие суда, экипаж которых пал под мечами ящеров или сгинул в лесу, съеденный здешними хищниками.

Но пока все было безрезультатно.

Джефри шагал молча, то и дело оглядываясь по сторонам. Штурман рассказывал Брейву древние легенды морей и истории великих путешествий, и Клевец с удовольствием их слушал. Гурб, подобно охотнику, большую часть времени проводил в молчании, лишь изредка губы его двигались — болотник молился.