Филипп Керр - Джинн и Королева-кобра

— Погодите-ка, — сказал Нимрод. — Смотрите.

На земле в нескольких метрах от них сидел юноша и заклинал змей на потеху публике. Огромная королевская кобра, самая большая из всех, что Нимроду доводилось видеть, медленно поднималась из корзины и качалась в такт мелодии, которую заклинатель наигрывал на флейте. Самое замечательное, что время от времени юноша наклонялся к змее и легонько касался рукой ее головы. В конце концов кобра скользнула ему на руку, а оттуда пробралась выше — на шею. Обвившись вокруг шеи, точно шарф, она продолжала раскачивать раздутой головой и злобно шипеть на толпу.

— Может, это тот, кого мы ищем? — сказал Нимрод — Только настоящий член культа Ааст Нааг рискнет работать с такой большой змеей. — Он помолчал. — Либо член культа, либо джинн.

— Чтобы узнать это наверняка, — сказал господин Ракшас, — надо рассмотреть змею и проверить, удалены ли у нее клыки. Однако при всем вашем мастерстве не стоит делать это в присутствии такого множества людей.

— Разумеется. Мы и без того привлекли достаточно внимания с тех пор, как приехали в Индию. — Нимрод имел в виду, что господа Чаттерджи, Мухерджи и Баннерджи, три священника из Храма девяноста пяти куполов, все-таки распознали джинн в гостях Зеленого дервиша и новость о джинн, победивших тигров-призраков, уже разнеслась по всей Западной Бенгалии. — В будущем надо быть поосторожнее. Я и забыл, что соорудил эту сторожевую вышку. И забыл уничтожить ее до того, как за нами на лодке вернулись священники.

— Да уж, когда творишь чудеса, не стоит ждать что люди примут это как должное… — Господин Ракшас понаблюдал за заклинателем змей еще пару минут, а затем покачал головой. — Нет, не думаю, что он член культа. Приглядитесь. Он не носит камень Нага — медальон, который прислала вам сестра. Сомневаюсь, что член культа рискнул бы коснуться змеи, не надев на шею такой амулет.

— Да, пожалуй, — сказал Нимрод и бросил несколько рупий в корзину заклинателя. — Пойдемте, Ракшас. Пора ужинать. Я умираю с голоду.

Джинн направились в гостиницу. По пути местные жители то и дело пробовали продать им самые разные вещи: ковер, пару вырезанных из дерева слоников, цветы, пакетики с вкусными шариками пани-пури. Ученик гуру Масамджхасары из ашрама Джаяр Шо в Лакхнау предложил им компакт-диск, где его гуру описывал, как достичь духовного совершенства. Потом подскочил некто, представился экскурсоводом и предложил показать им город. Следующий сфотографировал их на память… Но в этом была вся Индия — шумная, кипящая, живая, поэтому джинн не обращали особого внимания на докучливых местных жителей. Не заметили они и то, что сфотографировали их не обычным фотоаппаратом, а тепловой камерой. Для большинства людей это вряд ли важно, но джинн сделаны из огня, их тела испускают особое высокотемпературное излучение и в видоискателе тепловой камеры светятся красным светом.

Поэтому беспечность обойдется Нимроду и Ракшасу очень недешево. Что, собственно, и предсказывал Зеленый дервиш. Но, как сказал бы господин Ракшас, с пророчествами проблема одна: их правильно понимают только после того, как они сбываются.

Индия — родина соуса карри, а самый острый карри называют фал. Карри получается острым из-за большого количества перцев чили, которые положено туда класть согласно рецепту. Чем больше перцев чили, тем острее карри. Джинн, будучи существами огненными, обожают острый карри, особенно фал, и могут не моргнув глазом съесть кучу перцев чили — столько, сколько мундусянам и не снилось.

Уже много лет господин Ракшас был завсегдатаем одного семейного ресторанчика, что неподалеку от калькуттского почтамта. Назывался он «Дом карри Сирадж-уд-Даула». Владелец ресторана, господин Хиндуджа, хорошо зная самого господина Ракшаса и его пристрастие к острому соусу фал, обычно подавал ему особый соус с двадцатью одним перчиком чили. Ресторанщик называл его васуки. Это блюдо считалось настолько острым, что лишь один мундусянин, старший официант ресторанчика, господин Миттал, мог съесть больше одной ложки. Для таких джинн, как господин Ракшас, этот официант был незаменим, поскольку только он был способен проверить, достиг ли васукинужной остроты. Однако в тот вечер господин, Миттала в ресторане не оказалось, он заболел и не мог попробовать на вкус васуки, приготовленные поваром «Дома карри».

— Ему стало плохо сегодня днем, — объяснил господин Хиндуджа. — Весьма внезапно. Да, боюсь, сейчас он не вполне здоров. Не совсем болен, но… Существенно, существенно нездоров.

— Надеюсь, он не отравился, — сказал Нимрод.

— Нет, высокочтимый гость, нет, — испугался господин Хиндуджа. — Во всяком случае, не здесь.

— Может, зайдем в другой раз? — предложил Нимрод. — Когда господин Миттал будет на месте и сможет продегустировать это блюдо. Мне что-то не хочется рисковать. Вдруг здешний карри окажется недостаточно острым? Я не перенесу разочарования.

Несмотря на собственное предложение, Нимрод, похоже, вовсе не намеревался покидать ресторан. Наоборот, он жадно принюхивался, точно собака в мясной лавке.

— Да, возможно, вы правы, — ответил господин Ракшас. — Но еда вообще — дело рискованное. Кто не рискует, тот ходит голодным.

Нимрод усмехнулся:

— Верно замечено, господин Ракшас.

Двое джинн все-таки решили остаться. Господин Хиндуджа усадил их за лучший в его ресторане стол, и они отведали самый острый васукиза всю историю существования карри: в него положили не двадцать один, а целых двадцать пять перцев чили. Блюдо получилось настолько острым, что повар и поварята высыпали из кухни в обеденный зал, чтобы посмотреть, кто может такое есть. О том, что их гости — джинн, знал только хозяин ресторана. господин Хиндуджа. Остальные же глядели, как гости уплетают острейший в мире карри, и не верили своим глазам.

У острого карри есть всего один, но большой недостаток: его аромат забивает любой вкус, в том числе и вкус снотворного. Этим-то и воспользовались шпионы культа Ааст Нааг, следившие за Нимродом и Ракшасом с тех пор, как те покинули мангровый лес Сундербанс. Один из шпионов с легкостью проник через открытый черный ход на ресторанную кухню и подлил в васукимощный снотворный напиток замедленного действия. Так что, попросив — по обыкновению — вторую порцию любимой пищи, Нимрод с Ракшасом одновременно получили и по второй порции снотворного.

— Вот так фал! Всем фалфам фам! — с трудом ворочая языком, похвалил Нимрод господина Хиндуджу. Потом он скромно кивнул захлопавшим в ладоши поварам, положил на стол несколько крупных банкнот и поднялся. — Жар — как при извержении Везувия! Истинный взрыв вкуса и неподдельное очарование пламени.