Олаф Бьорн Локнит - Торговцы грезами

Чари, пригнувшись и втянув голову в плечи, засеменила обратно и скрылась в темноте за дверью.

«Не так уж плохо для начала, – Конан с удовольствием поглядел на плотно набитый мешок. – Хотя что такое, в сущности, десять тысяч? Так, мелочь…»

Гебер, успевший вновь занять свое кресло, развязал ремень, стягивающий горлышко мешка и демонстративно высыпал из него несколько монет, со звоном раскатившихся по столу.

Чари пришлось еще дважды совершить поход в кладовые дома или откуда она там таскала золото. В последний раз ее сопровождал один из слуг, предусмотрительно решивший дождаться развязки событий в коридоре и даже не рискнувший сунуться в комнату. Вместе с деньгами Чари прихватила вместительную холщовую сумку и под полным неподдельной боли взглядом Эридата сложила в нее все принесенные мешочки, боязливо передвинув получившийся сверток поближе к варвару.

– Пересчитывать будешь? – деловито осведомился Гебер. – Кстати, если попадутся фальшивые монеты, они находятся целиком на совести месьора Эридата.

– Плачу двойную цену любому, кто обнаружит у него хоть каплю этой самой совести, – вполголоса, однако очень отчетливо пробормотала Линдисса. Хозяина дома передернуло, и он, не выдержав, невнятно прошипел ей в ответ что-то злобное. Рыжая вдовушка пропустила его слова мимо ушей.

– Надеюсь, это последний раз, когда мы все видим друг друга, – процедил вожак дэлирамцев. – Госпожа Линдисса, не могла бы ты хоть ненадолго придержать свой не в меру острый язычок?

Красотка фыркнула, изобразила зевок и прикрыла рот ладонью. Гебер похлопал по глухо звякнувшему мешку:

– Забирай и убирайся.

– С удовольствием, – отозвался Конан. Перетрусившее общество неопытных жуликов начало ему немного поднадоедать (особенно высокомерный Гебер) и киммериец решил на прощание немного припугнуть теплую компанию, слишком рано успокоившуюся и решившую, что самое страшное уже позади.

– Скряги вы, – возмущенно заметил он, забирая приятно тяжелый мешок. – Столько шума подняли из-за жалких десяти тысяч. Арнак за сведения о ваших проделках предлагал в три раза больше и не трясся над каждой монеткой.

Надо признать – шутка удалась, хотя о существовании человека по имени Арнак варвар узнал только сегодня. Присутствующие мгновенно замолчали, оборвав на полуслове начавшиеся было разговоры. Гебер вздрогнул, выпрямился в кресле и подозрительно вкрадчивым голосом осведомился:

– И что же стало известно почтеннейшему Арнаку в обмен на эти деньги?

– А все, – не долго думая, брякнул киммериец, все еще пребывая в необоснованной уверенности, что компания заговорщиков не примет его слова за правду.

– Бел, спаси и защити, – заикаясь, выговорила разом осунувшаяся и подурневшая Линдисса. – Гебер, мы пропали…

Вожак взвился над креслом, точно укушенный разъяренной болотной гадюкой за седалище, запустил в варвара припрятанным в широком рукаве кинжалом, и чрезвычайно пронзительно для человека его возраста заорал: «Стража!»

От летящего ножа Конан успел вовремя уклониться, зная и ожидая, что рано или поздно события примут подобный оборот. Под шумок Линдисса и Чари стремительно выскочили из комнаты, прихватив с собой окончательно прекратившего что-либо понимать в происходящем Эридата, а туранец Тамир метнулся за своей саблей. Рыжая красотка на пороге успела обернуться, бросив короткий изумленный взгляд на возникшее в комнате столпотворение, и исчезла. Ринга хищно заурчала, готовая прикончить любого, кто неосмотрительно окажется в пределах ее досягаемости.

В следующий момент в маленькую комнату набилось слишком большое количество людей, размахивающих разнообразным колющим или режущим оружием. Рабирийка издала протяжный мяукающий звук, свирепо оскалилась и бросилась под ноги первому нападавшему, тут же исчезнув в куче свалившихся на нее тел. В коридоре за спиной киммерийца кто-то затопал, задержавшись на мгновение, чтобы выпутаться из тяжелых складок занавесей. Это его и сгубило – варвар наугад ткнул в шевелившуюся за тканью фигуру кинжалом, неизвестный коротко вскрикнул и тяжело повалился на пол оборвав с притолоки материю.

Какое-то время в комнате бушевал настоящий водоворот из дерущихся людей, причем многие не имели представления, с кем именно им нужно справиться, и набрасывались на первого попавшегося. Указания, выкрикиваемые сквозь царивший гвалт Гебером, делу ничуть не помогали.

В планы Конана вовсе не входила драка с двумя десятками головорезов. Заехав первым сунувшимся по челюсти и проткнув кинжалом какого-то настырного упрямца, совершенно не дорожившего своей единственной жизнью, киммериец за шиворот выволок из образовавшейся на полу свалки девушку-гуля. Ринга шипела, точно кошка с прищемленным хвостом, и рвалась продолжить развлечение. Разговаривать с ней было напрочь бесполезно, а потому варвар как следует встряхнул ее и подтолкнул в сторону выхода. Получив высказанное столь недвусмысленным способом приказание, рабирийка разочарованно рыкнула, но все же послушалась и бросилась бежать.

После краткой борьбы с занавесями, явно живущими своей собственной жизнью и стремящимися изловить и опутать любого пытающегося быстро проскочить между ними, Конан и девушка выскочили в темный коридор. Вопли и шум драки позади не утихали, и киммериец очень надеялся, что их исчезновение с поля боя осталось незамеченным. Напавшие на них люди были не специально обученной стражей, а сборищем громил, привыкших без особых хлопот выкидывать из веселых домов и кабаков шумных, но не могущих оказать никакого серьезного сопротивления посетителей. Киммериец даже не стал вытаскивать меч из ножен – здешняя публика того не заслуживала.

По дороге им никто не встретился, за исключением вынырнувшего откуда-то недоумка, неумело размахивающего слишком длинным для него клинком и безрассудно решившегося задержать двоих мчавшихся прямо на него людей. Варвар, не останавливаясь, небрежно отшвырнул его в сторону, а Ринга прошипела прямо в побелевшую физиономию что-то угрожающее.

Беглецы уже выбирались из распахнутого настежь окна в сад, когда сборище вопящих и дерущихся друг с другом идиотов наконец обратило внимание на отсутствие тех, кого, собственно, им требовалось изловить.

«Надо было его прикончить, – мимоходом подумал Конан, услышав вопли призывавшего на помощь человека, неудачно попытавшегося их приостановить. – Ладно, некогда.»

Незваные гости беззвучно спрыгнули вниз, на нагревшуюся за день землю, отбежали от дома и притаились среди еле различимых в темноте искривленных стволов. Луна уже зашла, и запущенный сад казался переплетением шуршащих теней. Собаки на глаза не показывались – попрятались, или не заметили появления в саду чужаков. Из дома доносились неразборчивые выкрики, в окнах беспорядочно метались отблески фонарей и свечей, кто-то безуспешно пытался организовать поиски, только увеличивая сумятицу.