Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1

Джош театрально вздрогнул.

— Какими они были? — спросила Элис, — Изабель и Ричард?

— Как лед и пламя, — ответил Джош, — как шоколад и марципан.

— Без них все по-другому, — сказал Элиот.

— Скатертью дорога, — произнесла Джэнет.

— Они были не такими уж плохими, — сказал Джош. — Помните, как Ричард подумал, что сможет оживить флюгер? Он собирался сделать так, чтобы тот крутился сам по себе. Ричард, должно быть, провел дня три, смазывая его рыбьим жиром и еще чем-то, о чем я даже знать не хочу.

— Это было смешно, но не специально, — сказала Джэнет, — это не считается

— Вы просто никогда не понимали Ричарда.

Джэнет фыркнула.

— У меня было много Ричардов, — сказала она с удивительной горечью в голосе.

Последовала небольшая пауза. Она была первой фальшивой нотой этого вечера.

— Но сейчас у нас снова есть кворум, — быстро добавил Элиот, — в высшей степени респектабельный кворум. Физкиды всегда получают самых лучших.

— За лучших! — воскликнул Джош.

Квентин поднял свой бокал. Он был высоко в ветвях своего огненного древа, покачивавшегося в теплом алкогольном ветерке.

— За лучших!

И все выпили.

ГЛАВА 8. ЗВЕРЬ

Все время пребывания на первом курсе, от экзаменов и сплошной неудачи с Пенни, вплоть до ночи, когда он присоединился к физкидам, юноша не мог свободно вздохнуть, даже не подозревая этого. И только теперь он понял, что единственное избавление от всего вокруг, которое он ждал — это был Брэйкбиллс. Даже вдалеке от огромного числа всевозможных законов физики, которые здесь нарушались постоянно, всё казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Всё смахивало на Филлори, а у Филлори всегда был конец. Эмбер и Умбер выпроваживали детишек Четвинов в конце каждой книги. Исключений тому не было. В глубине души Квентин чувствовал себя туристом, которого к концу дня запихивают обратно во всё тот же грязный, громыхающий, пыхтящий туристический автобус, с потёртыми сидениями, откидным телевизором и вонючим туалетом. Туристом, который возвращается домой, сжимая липкую открытку, и следит за тем, как башни, живые изгороди, пики и крыши Брэйкбиллса отражаются в зеркале заднего вида.

Но конца не было. И парень понимал, что его не будет. Он потратил так много времени, думая о том, что это всего лишь сон, что это происходит с кем-то другим. Он слишком часто думал о неминуемом конце. А теперь пришло время становиться самим собой: девятнадцатилетним студентом секретного университета самой, что ни есть настоящей, магии.

Теперь он среди физкидов, и ему нужно использовать немного личного времени, чтобы узнать их поближе. Когда Квентин впервые встретил Элиота, он считал, что все в Брэйкбиллс будут как он сам, но на самом деле все оказалось совсем наоборот. Среди всей этой утончённой обстановки, диковатые манеры Элиота выделяли его. Он заметно отличался от своих сокурсников, хотя и не мог похвастаться быстротой Элис. Но Элис очень усердно работала над собой, в то время как Элиот даже не пытался. Если же он, всё-таки, пробовал над чем-то поработать, это получалось у него очень и очень хорошо. По мнению Квентина, Элиота совсем не интересовала учёба. Единственное в мире, что его заботило, была его внешность, в особенности его дорогущие рубашки, которые он носил с запонками, даже учитывая их стоимость, за что постоянно получал выговоры за нарушение дресс-кода.

Джош всегда носил стандартную университетскую форму, но старался сделать её не похожей на саму себя. Пиджак никогда не подходил его широкому, крупному телосложению, он был постоянно подкручен, смят или узок в плечах. Он был похож на хорошую шутку, которая никак не заканчивается. Спустя некоторое время Квентин понял, что Джош старается, чтобы его не воспринимали всерьёз, и он наслаждается (не всегда самым лучшим способом) моментом, когда они понимают, что недооценивали его. Он не был эгоцентричным, как Элиот или Джанет, поэтому он лучше всех замечал изменения в группе, и почти ничего не могло ускользнуть от его внимания. Именно он сказал Квентину, что ждал от Пенни недельных ругательств:

— Да ты шутишь? Этот парень был загадкой, окутанной тайной и грубо присобаченной к тикающей временной бомбе. Он с одинаковой вероятностью может ударить кого-то или начать свой блог. По правде говоря, я был бы рад, если он бы ударил тебя.

В отличие от других физкидов, Джош был непримечательным студентом, но как-то раз парень смастерил заклинание, которое было неожиданно сильным. Прошло целых шесть недель его первого курса обучения в Брэйкбиллс, прежде чем Джош смог сдвинуть свой мрамор с места с помощью магии. Но когда молодой человек это сделал, а Элиот говорит, что это было именно так, мраморный шарик вылетел из кабинета через окно и вошёл на шесть дюймов в ствол клёна, который рос во дворе. Говорят, он и до сих пор там находится.

Родители Джанет были неимоверно богатыми юристами, сродни напыщенным голливудским юристам. Она росла в Лос-Анджелесе, подрабатывая няней у различных знаменитостей, которых она бы назвала, предварительно поиграв с совестью. Квентин находил её поведение живим и артистичным. Она была самой заметной из физкидов: громкой, бесцеремонной, произносящей тосты за столом. У неё был ужасный вкус на мужчин: лучшее, что можно сказать о её бесконечной череде парней, было то, что они не задерживались надолго. Больше милая, чем красивая, она обладала необъемной, но с хорошими бёдрами фигурой, чем она и пользовалась (заметно было, что она отправляла свою форму домой, где её перешивали), и было что-то трепетно сексуальное в её хищном, широком взгляде. Вы бы захотели с ним встретиться и быть съеденным им.

Джанет была такой надоедливой, каким только может стать человек, но, несмотря на это, она была твоим другом, и Квентин никогда не уставал от ее разговоров. Она была неимоверно преданной, и если она казалась несносной, то только потому, что она была глубоко отзывчивым человеком. Это делало девушку ранимой, а если её ранить, то она может легко наброситься. И она замучает всех вокруг неё, но только потому, что она измученнее, чем кто-либо другой.

Даже несмотря на то, что теперь он был одним из физкидов, Квентин все равно большую часть свободного времени проводил с другими третьекурсниками: он учился с ними и работал на практической магии, готовился с ними к экзаменам и сидел за обедом. Лабиринт шифровался и перерисовывался на протяжении всего лета — как выяснилось, это случалось каждое лето — и они целую неделю тратили послеобеденное время, изучая его, перекрикиваясь друг с другом через высокие изгороди, пока не заблудятся или не найдёт короткую дорогу.