Карина Демина - Наират-1. Смерть ничего не решает

Сцерхи были красивы. Сцерхи были умны. Сцерхи становились опасны. И с каждым днем Туран понимал это всё отчетливей, вот только понимание не рождало ответа на вопрос — что делать дальше?

Ыйрам с каменным лицом выслушивал ежевечерние доклады о росте животных, и не понять было — доволен он или нет. Вот только глаза его иногда вспыхивали, как в тот раз, когда еще в дороге нерасторопный служка залил жирной подливой Ыйрамов плащ. Хозяин постоялого двора собственноручно тогда отрубил бедолаге обе кисти и преподнес разгневанному гостю.

Дремучий Ишас совсем скоро перестал задавать бесполезные вопросы и сам наловчился кормить щурят и угадывать, что им нужно, а сцерхи стали принимать лошадника за своего. Слушались даже. А вот Ирджиново любопытство со временем не ослабло, более того, многие из его вопросов не имели отношения к сцерхам. Да, кам был приветлив и говорлив. А еще — любопытен.

И среди этих песчаных воронок, в которых таились столь страшные муравьиные львы, одинокой букашкой полз Туран.

Снова мысль ушла, оставив пару рваных строк и сожаление о незаконченной строфе. РуМах говорил, что легче писать о том, что чувствуешь. Туран остро ощущал и страх, и одиночество, а вот написать не получалось.

От усталости наверное, оттого, что все мысли щурками заняты.

Темно-красная, с черными узорами по бокам самочка вскарабкалась по стене и, зависнув, обернулась — дрогнули ноздри, несколько раз мигнули зеленые глаза, и щурица дружелюбно засвистела.

— На место иди, — сказал Туран. И красная послушно вернулась в загон. Тесно им. Растут просто невообразимо быстро. Значит, переводить пора, а там, глядишь, чего-нибудь и решится. В любом случае один выход у него есть всегда: сцерхи ему пока верят, сцерхи примут от него любой корм.

Но эта мысль была неприятна.

То, что зыбкий песок поплыл, и каверна начала затягивать, Туран понял не сразу. Началом перемен стало происшествие поначалу малозаметное, и на первый взгляд, не имеющее отношения ни к сцерхам, ни к самому кхарнцу.

Пропал некий Дугха, истопник. Поскольку человеком он был тихим, услужливым, но не слишком разговорчивым, его исчезновение обнаружили не сразу. Сам Туран вряд ли бы уделил случившемуся должное внимание, когда б не порка караула, в чью смену предположительно и пропал Дугха. Пороли в центре двора, уложив полдюжины человек на козлы. Почти все обитатели поместья были собраны в отдалении и наблюдали за экзекуцией. А процедура оказалась поставлена очень умело: пятеро наказуемых орали долго, сохраняя сознание и силы, и даже смогли самостоятельно добрести до барака, а вот шестой, привязанный чуть в стороне от остальных, умер быстро, еще до десятого удара. Мертвое окровавленное тело, уложив на повозку, вывезли за ворота.

Турану подумалось, что раньше от подобного зрелища его бы вырвало. Сейчас тоже слегка мутило, но исключительно от мысли, что вскоре, видимо, место на козлах займет он сам.

— Вы плохо себя чувствуете? — участливо осведомился стоявший рядом Ирджин.

— Все в порядке, просто не выспался: Красная опять костей нажралась.

— Увы, наш сон теперь станет еще беспокойнее.

— Что вы имеете в виду? — Туран незаметно сглотнул комок.

— Пойдемте в дом, согреемся кружкой вина. Есть у меня запас недурного ригатэ и весьма интересные специи. Кстати, из Кхарна. Быть может, вы как раз и дадите мне небольшой урок? Я знаю основные ингредиенты, но ведь не даром говорят, что сколько кхарнцев, столько и рецептов. — Ирджин поглубже засунул руки в рукава тулупа и направился к дому. Туран нагнал его и пошел рядом.

Комната волоха — та, куда он был допущен — выделялась разве что обилием письменных принадлежностей на широком удобном столе, большим мягким диваном с книгой в изголовье и толстенным ковром почти во весь пол.

— А у вас теплее, чем у меня. Магия?

— Эман, — поправил Ирджин, сбрасывая тяжелый тулуп прямо на пол у порога. — Эман — это всего-навсего энергия, никакого волшебства. Во всяком случае такого, о котором сочиняют у вас. И да, я ненавижу холод, люблю комфорт и использую положение. Вы присаживайтесь, я сейчас.

Пока маг погромыхивал стеклом и металлом в соседней комнате, Туран успел пролистать книгу. Сперва он даже не понял, что там нарисовано, до того дурны были иллюстрации. Какие-то люди с крыльями как у насекомых… И только через минуту, когда снова появился Ирджин с разнокалиберными бутылками, полотняными мешочками и горелкой на подносе, Туран понял, что книга посвящена скланам. Она казалась отвратительной и жалкой копией фолианта, виденного у Ниш-Бака из Шумарры. Как давно это было…

— Интересуетесь вопросом? — спросил Ирджин, устанавливая медную печку прямо на столе.

— Не то что бы очень. Картинки любопытные.

— Редкая вещь. Одна из лучших работ по скланам достопочтенного хан-кама Кырыма Анму У-Вара. Хотя, конечно, многие говорят, что в данном случае слову «лучшая» подходит синоним «единственная толковая». Самому автору больше нравится «первая научная». Хан-кам Кырым весьма одаренный человек.

— Увы, мне это имя мало о чем говорит.

Ирджин понимающе кивнул.

— Ну что ж, прошу, любезнейший. — Он жестом указал на греющийся тигель, в котором отсвечивало свернувшейся кровью ригатэ. Рядом были аккуратно разложено с десяток мешочков.

Отложив книгу, Туран подошел к столу и принялся изучать специи.

— Я приготовлю вам напиток, которым мы согревались по праздникам в классах великолепного РуМаха.

— А вот мне это имя говорит о многом. — Ирджин приподнял к потолку ладони.

— Вы знакомы с его работами?

— По чести говоря, непосредственно — нет. Но слава великого поэта, оратора и полиглота докатилась и до нас. Теперь понятно, почему вы столь хорошо изъясняетесь на наирэ.

— Хорошо бы сначала вскипятить воды, но мы обычно не усложняли себе жизнь. — Винная гладь вспучилась пузырьками, и Туран принялся колдовать. По комнате поплыл терпкий хмельной аромат.

Корица — как основная тема…

— Вы говорили о предстоящих беспокойствах…, — начал Туран, не оборачиваясь.

— К сожалению, да.

— Вы ведь не сцерхов имели ввиду?

— Увы, не их. Вы же умный человек, Туран, и прекрасно понимаете, что мы здесь выращиваем зверюшек… вовсе не для загородных прогулок диванных девиц. Хан-табунарий Таваш Гыр как куратор; личный контроль кагана и всё такое. Ыйрам, разумеется, молчит, но мы оба знаем, что такое, хм, воинско-героическое молчание красноречивее любых слов.

Немного цедры грейпфрута и толика шафрана — для особого привкуса…

— И вот в такой специфической ситуации, долженствующей работать как часы святого Суммаха на центральной площади столицы, вдруг исчезает один из мелких участников механизма. Пусть даже не винтик, а так, капелька смазки. Да, я имею ввиду нашего истопника… Ну а вдруг пропавший — все-таки не смазка и не шпилька, а вполне себе шестеренка или даже важная пружина? Вы ведь понимаете, что за происходящим наблюдает внутренняя стража, и ее глава, достопочтенный Лылах?