Олег ГОВДА - Ролевик: Рыцарь

– Чудеса, – Ставр силой отобрал у меня кувшин и в два глотка допил все, что в нем еще оставалось. – Да, такую небылицу нарочно не придумаешь. Во всяком случае, не для оправдания. Чудеса! Без хранителей не разобраться. Тебе, Игорь, в Оплот, прямиком к Остромыслу надо двигать. И не откладывая. Такие события просто так не происходят.

– Э, нет, – я удобно свернулся калачиком на похожем на гроб ящике и, еле ворочая языком, пробормотал. – Хош убейте, никуда отсюда не уйду. Сп-койной н-чи… – и провалился в сон. Уже совершенно не слыша ни нелицеприятных обвинений Любомира в адрес старшего брата, ни неуверенных оправданий обескураженного таким поворотом Ставра.

* * *

Костер внутри стен из тумана возник тут же, гостеприимно предлагая свое тепло. Помня о том, что иной раз произрастает из земли, я огляделся, увидел более-менее приличный с виду валун, потрогал его осторожно носком сапог, и поскольку то вел себя совершенно мирно, осторожно присел на камень. Костер одобрил мою покладистость приятным мерцанием и снопом искр. Словно, кто-то невидимый подбросил в него несколько таких же невидимых еловых лап. Помню, в детстве я всегда любил эти искрящиеся костры, которые мы с пацанами разводили во дворе после Нового года, стаскивая выброшенные елки со всей округи.

Погодьте, а я это кто? Но додумать мысль до конца не успел, из тумана за спиной меня кто-то окликнул.

– Игорь…

Я попытался оглянуться и вдруг понял, что не могу пошевелиться. Совершенно. Более того – нет больше никакого костра, никакого тумана, а я – лежу в больничной палате. Неподвижный, как мумия любого по счету Рамзеса или Тутанхамона…

– Здравствуй, Игорь…

Мой лечащий врач, чуть полноватый, воняющий дешевым табаком, чье амбре не в состоянии заглушить ни дезодорант, ни еще более отвратительный одеколон, как всегда по-деловому собран и немногословен. Василий Васильевич убежден, что сюсюкать с безнадежными пациентами глупо, а нарочито бодрый тон больных только раздражает. Лично мне, пофигу. Осужденному к смертной казни совершенно без разницы, каким тоном судья зачитает приговор. Лишь бы не тянули… Ожидание смерти, гораздо хуже самого перехода в небытие. Кстати, а кто проверял? Мнение несчастных, томящихся у плахи, известно многим, а что в действительности думают по этому поводу казненные?

– Игорь, ты меня слышишь?

Что? Ах, да, надо ж закрыть глаза, подтверждая, что контакт установлен.

– Мы с тобой давно друг друга знаем практически насквозь, поэтому не буду тянуть кота за хвост. Согласен?

Слишком давно! И по поводу 'насквозь', тоже вернее не скажешь. Меня столько раз просвечивали рентгеном, что Чернобыльский реактор отдыхает. Если б не дожидался смерти, то давно б уже лечился от облучения. Ну, чего завис, Васильевич? Бухти дальше, о том, 'как космические корабли бороздят просторы Большого театра'. Блин, опять отвлекся и забыл закрыть глаза.

– Вот и славно, – врач оживленно потер ладони. – У меня для тебя две новости и, в пику старинному анекдоту, обе хорошие. Даже не знаю, с какой из них начать…

'Мама, папа, вы будете дико смеяться, но наша Софочка тоже умерла!' Какие еще новости?! Чем меня можно обрадовать? Ладно, док, излагай. Скажешь: когда смеяться.

– Прежде всего, хочу отметить, что сегодня в графике отметили четвертую точку твоих комплексных обследований. И вектор подтверждает прямолинейную положительную тенденцию. Я не берусь прямо сейчас прогнозировать по поводу сроков. Для более надежной и точной экстраполяции необходимо получить еще хотя бы два-три результата, но с полной уверенностью и ответственностью за свои слова, могу утверждать: Игорь, дело сдвинулось с мертвой точки. Ты пошел на поправку!

Он продолжал еще что-то говорить, в таком же заумном ключе, но оборвал себя на полуслове, как только я требовательно зажмурил левый глаз.

– Прости, я непонятно излагаю? Ты хочешь переспросить?

Я закрыл оба глаза.

Василь Васильевич достал азбуку и стал поочередно водить по буквам пальцем, пока я не прикрыл правый глаз.

– 'В'…

– 'Р'…

– 'Ё'… Думаешь, вру? – возмутился врач.

Я утвердительно зажмурился.

– Игорек, родной мой. Клянусь жизнью!

Я хотел закрыть глаза, но остановился, почувствовав, что из-под опущенных век непрошеной слезе будет легче выкатиться.

– Так вот, дорогой ты наш, герой, – продолжил так же пафосно доктор. – Тенденция безусловная, как дважды два. А вот по срокам, придется тебе еще потерпеть. Полтора-два года, а то и все три – это минимальный минимум.

'Три года?.. Хе-хе, это что. Это для нас сущий пустяк. Тьфу! А вот высшую меру, должен признаться, я выношу с трудом'. Я так увлекся, вспоминая одну из любимых кинокомедий, что непроизвольно зажмурился.

– Рад, что ты это понимаешь, – по-своему истолковал мою нечаянную мимику Василь Васильевич. – И отсюда вытекает вторая новость. Тебе, наверняка, приходилось слышать от медперсонала, что наше учреждение в большей степени исследовательское, нежели лечебное?

Доктор подтверждения не ждал, но я не поленился моргнуть. Странный разговор, в сочетании с хорошей новость, неожиданно увлек меня.

– Короче говоря, лаборатории теории игр академика Аристарха Нагорного нужен доброволец для проведения ряда испытаний по возможностям прямого взаимодействия компьютера и человеческого разума. Подчеркиваю: именно разума, а не магнитно-электрических сигналов мозга. От желающих испытать на себе новую аппаратуру отбоя нет, но неожиданно возникла одна проблема. Подстройка системы длительный, многочасовой процесс, а обычные люди – существа несовершенные и долго в состоянии полного покоя пребывать не могут. То живот прихватит, то еще чего-то, а там вспомнится, глянь: рабочий день закончился. Вот я и подумал: почему не совместить возможности? Исследовательскому институту – идеальный объект, тебе – развлечение. Уговаривать не стану, ты пациент опытный, сам знаешь: как важны для выздоровления позитивные эмоции. И, что тоже немаловажно, тебе за это еще и заплатят. Думаю, некоторая прибавка к пенсии героя, лишней не будут? Ну, говори сразу: идти за профессором?

Мои глаза закрылись даже быстрее, чем вечно во всем сомневающееся сознание дало отмашку. А почему бы и нет? Помниться арестанты, осужденные на длительные сроки, дабы разнообразить досуг, заводили себе, дрессированных крыс или пауков. Так, неужто, цельный академический профессор, типа: два в одном флаконе, окажется неприятнее в общении?

– Я и не сомневался в твоем решении, – одобрительно кивнул Василий Васильевич, поворачиваясь к приоткрытой двери. – Господин профессор, заходите. А я, Игорь, побегу дальше. Позже загляну, и мы еще пообщаемся.