Евгений Малинин - Магистр

– Что за странные порядки?! – заорал я что было мочи. – Или настоятель желает, чтобы я развалил эту трухлявую стенку?

Из-за двери послышался довольный смех, а затем радостный голос:

– Эти порядки заведены еще первым настоятелем монастыря и полностью себя оправдали. А кроме того, интересно посмотреть, как «с трудом одолевший путь» путник будет разваливать нашу стену. Впрочем, тебе лучше поберечь свою мощь. Совсем скоро у входа в монастырь появятся ловики и тебе будет чем заняться, кроме нашей стены.

После этого из-за двери снова послышался хохот.

– А кто такие – эти ловики? – спросил я.

– А это именно те, из-за которых и была поставлена эта, трехметровой толщины, стена.

– Такая здоровенная стена и такая хлипкая дверка… – выразил я сомнение.

– Ничего, на эту «дверку» наложено такое заклятие, что она будет почище стены да и самой скалы, – успокоили меня.

– Так что это все-таки за звери? Хоть подскажи, как они выглядят?

– Тот, кто знает, как они выглядят, уже не может об этом рассказать. Появляются они после захода солнца, а справиться с ними не может никто. Так что мне, конечно, жаль тебя, путник, но монахов нашего монастыря мне еще жальче. Считай, что тебе не повезло.

«Ладно, будем считать, что мне не повезло…» – решил я про себя, усаживаясь под стену и готовясь к бессонной ночи.

– Ну и как мы попадем в монастырь?

Я пристально посмотрел на настоятеля Викта. Мы стояли у самого обреза неширокой, но достаточно глубокой воды. Каменная стена монастыря была в соблазнительной близости, однако перед нами не только не было моста, чтобы переправиться через реку, в самой стене отсутствовало какое-либо подобие входа – монолитная стена из светлого камня бежала в обе стороны по высокому берегу.

Викт, не обращая на мой вопрос никакого внимания, прикрыл глаза и что-то нашептывал себе под нос. Закончив шептать, он бросил в воду у своих ног золотистую соломинку, и та, воткнувшись одним своим концом в илистый берег, сразу принялась удлиняться, рассекая водный поток тонкой, желтовато поблескивающей ниточкой. Через несколько мгновений эта ниточка достигла противоположного берега, и ее конец начал карабкаться по отвесу берега, а потом по камню стены, пока не остановился на ему одному приметном месте. Над водой повис наклонный золотистый лучик, не толще вязальной спицы.

– Прошу!… – повернулся ко мне довольный настоятель.

– Что?! Ты хочешь сказать, что я должен пройти по этому… «мосту»?!

– Это совсем не так сложно, как ты думаешь… – успокаивающе произнес он и опять улыбнулся.

– А я и не говорю, что это сложно. Это просто невозможно!… – бодро ответил я. – Даже если бы я был канатоходцем, не отважился бы идти по этой… игле!

– Как красиво ты назвал наш мост! – восхитился Викт, решив, видимо, подольститься. – Смотри, насколько несложно идти по нему…

И он поставил ногу на золотой лучик.

Тот слегка дрогнул и, как мне показалось, прогнулся, но вполне выдержал вес довольно грузного настоятеля, спокойно шагающего к белой стене монастыря. Мне показалось, что он даже не всегда ставил ногу точно на луч, порой она повисала рядом со светящейся ниточкой.

Очень скоро настоятель Викт оказался у самой стены, в которой сразу же возник просторный арочный проход.

Настоятель остановился на пороге арки и повернулся ко мне.

– Ну же, – подбодрил он меня. – Двадцать шесть шагов вперед! Это все, что от тебя требуется.

Но я уже не слышал окончания его фразы. В моей голове билось «Двадцать шесть шагов вперед». Это было именно то Слово, которое я должен был услышать в монастыре Стелящийся Поток. В общем-то мне уже можно было не вступать в монастырь, но я не мог оставить здесь память о трусости Серого Магистра. Поэтому я, так же как настоятель, поставил ногу на начало золотистого луча и тут же увидел под ней неширокую, но вполне достаточную дорожку из золотистых, словно бы свежеструганных досок. Перил не было, но мне они были и не нужны. В несколько секунд я оказался рядом с магистром, и мы вошли в монастырь.

Ужин заканчивался. На столе уже красовались вазы с фруктами, графины с вином, отдающим жасмином, на широких тарелках горками лежали сласти. И разговор стал гораздо непринужденнее.

Настоятель Исат, разгоряченный вином и разговором, снова завел речь о том, что Замшелый Камень занимает ключевое место в цепочке монастырей Тань-Шао, поскольку является не только старейшим из монастырей, но и воротами всей горной страны. Отец-ключник, в целом согласный с отцом-настоятелем, настаивал на том, что «первородство» Замшелого Камня необходимо закрепить юридически и подкрепить поставками из других монастырей имеющихся там редкостей. Таких, как оранговое масло из Преклони Голову или зеленое фисташковое вино, приготавливаемое только в скалистом Брошенном Несчастье. Отец-хранитель, который, как я заметил, прикладывался к кубку реже всех, смотрел на своих товарищей с легкой насмешливой улыбкой и помалкивал. И тогда я спросил:

– Настоятель Исат, а что это за откровение, которое доверено вашему монастырю и которое хранит отец-хранитель?

– Вот, кстати, еще одна причина поставить наш монастырь на особое положение! – тут же откликнулся настоятель, не совсем поняв мой вопрос. Отец-хранитель, наоборот, сразу насторожился. Губы его поджались, а глаза сузились, уставившись на меня острыми зрачками.

Увидев перемену, произошедшую с отцом-хранителем, настоятель тоже взял себя в руки и уже спокойнее пояснил:

– Вообще-то на этот вопрос может ответить только отец-хранитель. Но для того чтобы ответить, он должен убедиться в твоем предназначении. Мы не можем любому, назвавшемуся Серым Магистром, доверить откровение, – закончил он, будто бы оправдываясь.

– Я уже говорил, что не называю себя Серым Магистром. Тем не менее мне кажется, что откровение, которое вы так храните, представляет собой совершенно бессмысленную для вас фразу… Просто набор слов!

И я довольно отхлебнул из своего кубка, заметив, как передернулось лицо отца-хранителя.

– Пожалуй, нам пора ложиться спать… – поднялся со своего места настоятель Исат. Тут же встали из-за стола и двое его товарищей. Мне ничего не оставалось делать, как последовать их примеру.

– Завтра, дорогой гость, я буду рад показать тебе монастырь и, если захочешь, познакомить тебя с главными положениями учения тзан, которое есть основа Познания Сути.

Я в ответ, только улыбнулся и коротко склонил голову. Отвечать мне было некогда, моя тень, оставшаяся на каменном карнизе у закрытой двери монастыря, требовала моего присутствия.