Василий Сахаров - Последыш Древних

  Громыхая латами и поскрипывая кожей, штурмовая рота капитана Агликано вышла на огромный плац. Рядом с нами еще четыре такие же штурмовые роты. Дальше линейная пехота. За ними обозники и артиллеристы. А в центре, возле черного знамени с головой скального тигра, командир девятого полка, бравый полковник Ангус Урамин, за спиной которого весь штаб и вернувшиеся в лагерь полковые чародеи.

  Тишина. Плац затих и Урамин поднял вверх правую ладонь. По этой команде один из магов усилил его голос и полковник, развернув украшенный тяжелой печатью свиток, начал читать:

— Указ царя Великой Мореи Эрация Раена. Слушайте и не говорите, что не слышали.

  Короткая пауза и полковник продолжил:

— Морейцы! Свершилось то, чего мы давно ожидали и к чему готовились. Пограничные конфликты с беззаконным и разбойничьим государством Рубайят все чаще перерастают в ожесточенные сражения. Враги посылают в мирные морейские провинции нежить, проклятых вампиров, которые вершат кровавые расправы и убивают наших соотечественников. Наши заставы обстреливаются и подвергаются постоянным нападениям, а торговые обозы грабятся. Науськанные эльфами и гномами предатели рода людского, безбожники и осквернители храмов, попрали все прежние договоренности, и наше терпение иссякло. Настал час справедливого возмездия и я, царь Великой Мореи, объявляю Королевству Рубайят войну.

— А–а-а!!! — волной над батальонами и ротами прокатился гул.

— Слава царю!

— Смерть врагам!

— Уничтожим нежить и нелюдей!

— Девятый полк — вперед!

  Это произошло спонтанно, и никто из командиров ничего подобного не ожидал. Но было заметно, что боевой настрой воинов полковнику понравился. Он улыбался. А затем Урамин вновь приподнял ладонь, солдаты притихли, и он дочитал указ:

— Приказываю моим генералам форсировать реку Рамайн, вторгнуться в Рубайят и вернуть самозваное мятежное государство под контроль Мореи. На нашей стороне правда и сила. Значит, мы не можем проиграть, а потому наступайте, мои воины. Будьте быстрыми, решительными, храбрыми и суровыми. Докажите нашим врагам, что морейцы по–прежнему сильны и готовы дать отпор любому противнику. Без сомнений и колебаний уничтожайте всякого, кто выступит против вас с оружием в руках или с помощью магии попробует остановить наши непобедимые легионы. Никакой пощады. Никакой жалости. Никакой милости к клятвопреступникам и предателям. Победа или позор. Боги и предки смотрят на нас, и мы не имеем права на проигрыш. Так вперед же, мои воины, и не останавливайтесь до тех пор, пока Рубайят снова не станет царской провинцией.

  Опять пауза и полковник огласил подпись:

— Эраций Раен, милостью богов, Царь Великой Мореи. Писано в Алькантаре, в месяц дамир, пятого числа.

  Снова плац содрогнулся от радостных криков и боевых кличей. Однако продолжалось это недолго. Полковник Урамин приказал полку выступать, но перед этим следовало получить защитные амулеты.

  Вдоль строя двинулись солдаты с мешками. В них лежали самые обычные медные кругляши на веревочке, которые были похожи на монеты. Это защита от магии для каждого воина, далеко не самая надежная и недолговечная, в обычном металле заряд держится не больше месяца, а в дереве десять–пятнадцать дней. Ну, а потом их надо заряжать по новой, либо у мага, либо в храме. Однако у врагов вообще ничего подобного нет, так что это еще одно наше преимущество. И хотя мне амулет был не нужен, имелась собственная защита, да и Виниорам он ни к чему, у них родовые магические браслеты из серебра с драгоценными камнями и мощными оборонительными заклятьями, тем не менее, от дополнительного артефакта никто не отказался.

  Через час, покинув лагерь, мы выступили на восток. На берегу Рамайна 9–й полк должен был соединиться с остальными подразделениями 8–го легиона, 12–м пехотным и 8–м кавалерийским полками, а затем начнется переправа на вражеский берег и будет битва. Разумеется, если наш противник не драпанет при виде славных морейских войск, но это вряд ли.

  Рунольв кинул в костер горсть семян и пламя, жадно пожирая угощение, приподнялось вверх. Легкий ветерок с реки погнал насыщенный пряными ароматами дым на нас и братья Виниоры, вдыхая его, начали читать молитву:

— Барр, великий и грозный небесный воитель, бог отцов, дедов и прадедов наших. Под взглядом твоим мы идем в бой и просим тебя укрепить сердца и руки наши, дать силу преодолеть все преграды и уничтожить зло. А мы, во имя твое, прольем кровь врагов и напитаем ею мать–землю. И придут новые времена, и будешь ты доволен нами, а мы возродим то, что было утеряно, продолжим чтить тебя превыше остальных богов, и славить имя Барра…

  Братья говорили, говорили и говорили. Они общались с богом так, словно видели его, а я был рядом и молчал. Как и многие морейцы, я чтил всех светлых небожителей, но никого не выделял и обряды для меня значили немного. Человек сам определяет свою судьбу — это мое мнение, а у небожителей свои заботы, и им не до нас.

  Надышавшись дыма, я почувствовал себя нехорошо. Но ветер слегка переменился, гарь рассеялась, и стало легче. А затем Виниоры замолчали. В полной тишине они пару минут простояли на месте, а затем дружно, в едином порыве, поклонились затухающему пламени и отошли.

  Вчетвером мы стояли на высоком и крутом обрыве. Позади ночная стоянка роты, на которой отдыхали наши солдаты, а перед нами река, полноводный Рамайн, который целых сто лет был границей между морейцами и нашими стародавними врагами. От берега до берега тянулся понтонный мост и по нему нескончаемым потоком шли войска. За ночь на территорию Рубайята уже перешли два полка 8–го легиона, а сейчас идет наш девятый. Сначала легкая пехота, а затем все остальные.

  Вдали, на вражеском берегу, рассекая утренний сумрак, блеснула яркая вспышка и Рунольв сказал:

— Там уже идет битва. Маги бьются.

  Снова вспышка, а за ней еще несколько сполохов и еле слышный отзвук, будто гром прогрохотал, и Ари добавил:

— Точно. Так и есть. Скорей бы и нам в бой.

— Успеем, брат. Войны на всех хватит, — старший Виниор усмехнулся и посмотрел на меня: — Оттар, ты наш уговор помнишь?

— Да, — я кивнул. — Если в плен попадется эльф или гном, отдам его вам.

— А зачем он нам, понимаешь?

  Историю я знал неплохо и ненависть фридлозе, потомков рунгийцев, к нелюдям была общеизвестна, точно так же как и ее причины.

  Когда морейцы высадились на материке Ирахо, остроухие и коротышки как раз добивали северян. От Королевства Рунг оставалось два или три горных замка, битком набитые женщинами и детьми, и они находились в осаде. Так что еще немного, и не признавшие власть эльфов непокорные рунгийцы были бы уничтожены, полностью, все до единого, не взирая на пол и возраст. Однако морейцы их спасли. После чего остатки этого народа влились в наш, и не было у династии Раенов более преданных воинов, чем фридлозе, а у нелюдей не было более страшных врагов. Потому что рунгийцы ничего не забывали. Они копили обиды и не один раз посылали императорам, а затем царям предупреждение о том, что нелюдям нельзя доверять и они должны быть истреблены. Но Раены, особенно первые императоры, были гуманистами. Они пытались создать гармоничное государство, в котором не было бы ненависти между расами и народами, и все подданные могли бы быть счастливы. Мечтатели. Благородные и наивные, которые поплатились за свою близорукость, причем нелюди несколько раз ударяли в спину морейцам. А затем, побитые и униженные, они падали на колени и снова клялись в верности, а наши государи их прощали. Ну, а теперь все — никакой пощады. Никто не забыт и ничто не забыто. Указ царя позволял уничтожать и пытать врагов, и братья Виниоры восприняли его как руководство к действию. И нелюдям к ним в руки лучше не попадать, ибо смерть пленников будет долгой и мучительной.