Павел Корнев - Чёрные сны

– Не дури, Слава, убери волыну, – не менее спокойно заявил Ермолов. – Или не признал?

Я медленно обернулся и посмотрел на уже перекинувшего через плечо ремень ППШ Славу Зверева – скупщика из Лудина, через которого в своё время мы сбывали большую часть найденных на Севере вещиц. Да уж, хорошее было времечко...

– Теперь признал, – буркнул Слава и кивнул на дверь избы. – Пошли, что ли?

– Один? – поинтересовался Ермолов, прежде чем переступить порог.

– Один. – Пропустив нас вперёд, Слава плотно притворил дверь. – Располагайтесь.

– Ого! Да тут и ужин готов! Это мы удачно зашли, – обрадовался Шурик, в неровном свете свечи углядевший замоченную в котелке картошку.

– Тебе лишь бы пожрать, – хмыкнул явно не шибко обрадованный нашим появлением Слава.

– Можно подумать, ты у нас святым духом питаешься, – фыркнул в ответ Шурик и, встретившись со мной взглядом, глазами указал на потолок.

Я на мгновение сосредоточился и отрицательно покачал головой. Нет на чердаке никого. И под полом только мыши притаились. У меня сейчас способности на подъёме, схоронившихся людей сразу бы учуял.

– Шур, ты... – сняв шапку-ушанку, я собрался было напомнить про оставшиеся в лесу рюкзаки, но понявший меня с полуслова Ермолов лишь отрицательно помотал головой. Подхватив котелок с картошкой, он вышел на крыльцо и выплеснул зеленоватую воду в снег.

– Самосад? – вернувшись в избу, зачем-то решил уточнить очевидную вещь Шурик.

– Не видишь, что ли? – Слава уселся рядом с открытой печкой и подбросил в огонь полено. – А вы так налегке и пришли?

– А чего ещё надо? Мы ребята на подъём вообще лёгкие, – расстегнув фуфайку, я опустился на пол. В голове сразу же зашумела кровь, стены и потолок заходили ходуном, но всё это было ерундой по сравнению с дёргавшей правую руку болью.

– Если ты о нашем посильном вкладе в ужин, то не беспокойся, – успевший сбегать за моим рюкзаком Ермолов вновь заскочил в избу. – У нас тоже кое-что из съестного имеется.

– Да не, я так – удивляюсь, – даже не улыбнулся Зверев, набиравший в котелок подтаявшего снега из стоявшего у печи ведра. – Картошки на всех хватит.

– Ладно ты, брось. – Ермолов бесцеремонно расстегнул мой рюкзак и вытащил плитку шоколада. – Будешь?

– Только зубы портить, – скривился Слава, который сладкого на дух не переносил.

– А у нас ещё спирт есть! – прочитав наклейку на литровой бутыли, обрадовался Ермолов. – Медицинский!

– Рад за вас. А мне выходить скоро, – вновь отказался Зверев, поставив котелок с картошкой на печь. – И вообще – это не ужин, а завтрак. Светает уже.

– Чего ты такой ватный? – прицепился к нему Шурик. – Выпили бы, выйдешь на пару часов позже.

– Не, у меня дела.

– Деловой. – Ермолов с недовольной гримасой убрал бутыль со спиртом обратно в рюкзак. – Какие в это время дела могут быть?

– Нормальные дела, других не ведём, – пожал плечами Слава и почесал кончик длинного носа.

– Как с горожанами живётся? – прищурившись, посмотрел я на нашего бывшего партнера. Тот лишь скривился, достал платок и вытер вспотевшее лицо. Постарел он чего-то, да и похудел сильно. И лысина почти на всю макушку. А ведь если и постарше нас с Шуриком будет, то на пару годков, не больше.

– Да нормально живётся, не жалуюсь, – соизволил наконец ответить Слава, помешивая деревянной ложкой начавшую закипать воду. – У кого руки не под поц заточены, тот при любой власти не пропадёт.

– Золотые слова! – поддакнул без спроса распаковавший шоколадку Шурик. – А чего дома не сидится?

Устроившись поудобней, я зажмурился, но перед глазами тут же поплыли разноцветные круги. Обречённо вздохнув, сгрёб в пригоршню оттягивавшие карман фуфайки монеты и начал одну за другой пропускать их меж пальцев. Как ни странно, в очередной раз полегчало.

– Говорю: дела, – не пожелал откровенничать Зверев. – Сами-то какими судьбами? Давно же на Север не мотались?

– Нас со Скользким на кордон к вам перевели, – не моргнув глазом соврал Шурик, – вот и решили, пользуясь случаем, одну захоронку проверить, до которой всё руки не доходили.

– Ясно, – сделал вид, что поверил, а может, и в самом деле поверил Слава. – Всё, готово вроде.

Наскоро перекусив разварившейся картошкой, после которой во рту остался какой-то неприятный привкус, мы ещё немного поболтали ни о чём, но Слава почти сразу же отправился по своим пресловутым «делам».

– Мутный он какой-то стал, – широко зевнул Ермолов.

– Есть такое, – согласился я. – Ты давай спи, я покараулю, да через пару часов уже и выходить можно будет.

– А ты как?

– Пока не хочу. – Усевшись на пол, я опёрся спиной о стену.

– Везёт, – ещё раз зевнул Шурик. – Ты хоть в машине подремал, а я с парнями языками зацепился, так и не поспал.

– Шёл бы ты, бедолага, рюкзак забрал.

– Да ну, ничего с ним не случится, – не воодушевился моим предложением Ермолов.

– Спи тогда, пока возможность есть, – разрешил я и, задув стоящую на рассохшемся буфете свечу, потёр подушечкой большого пальца первую попавшуюся монету.

Десятирублёвка с Гагариным. Рубль с вмятиной по центру. Погнутые десять копеек. Пять рублей с посечённым гуртом. Старая двухрублёвая монета. Ещё одна двухрублёвка на сей раз со стёршимся рифлением гурта. Сильно поцарапанный рубль...

– Лёд, – некстати отвлек меня Шурик.

– Чего?

– Пока по лесу шли, не показалось, что кто-то следил за нами?

– Нет.

– Точно? Я, когда на крыльцо выходил, мне снова чужой взгляд почудился.

– Гонишь.

– Иди ты знаешь куда? – обиделся Шурик и отвернулся к стене.

Я вновь занялся монетами, но слова Ермолова никак не шли из головы: может, у меня чутьё на такие дела притупилось? Действительно, пару раз краем глаза замечал размытое движение, но думал, показалось. Запросто мог ветер снег с веток стряхнуть. Такой ерундой можно себе голову даже не забивать.

...Новенькая пятирублёвка. Травлённая кислотой пятидесятикопеечная монетка...

– Лёд, ты спишь, что ли? – приподнялся на локте часа через полтора проснувшийся из-за пиликанья чарофона Шурик.

– Нет, – односложно отозвался я.

– Прикинь, этот аппарат говорит, что магическая буря кончилась!

– Давай тогда собираться, – я с тихим вздохом поднялся с пола. – Скоро светать начнёт.

– Ладно, пошли. – Заспанный Шурик допил набранную в трёхлитровую стеклянную банку воду и поставил её обратно в буфет. – Может, перекусим?

– На ходу.

– Слушай, ты чего недовольный такой? – внимательно посмотрел на меня здоровяк.