Андрей Земляной - Пламя и сталь

Девушка фыркнула.

— Чего никак нельзя сказать о твоих сапогах.

— Ничего не поделаешь. — Линн развел руками и плавно опустился на пол вместе с креслом и чашей. — Таких сапог уже давно не делают, а я никак не могу повторить их. Покойный Ринорд был настоящим Мастером. — Он вздохнул. — Теперь мы можем поговорить о деле?

— Да какое там дело! — Девушка небрежно взмахнула рукой. — Големом твоим он восхитился донельзя, потом проникся всем величием магии…

— Это все я видел. — Теннайо кивнул.

— Ну а теперь то, что ты не видел. — Фатти улыбнулась. — Малыш чувствует рат-кол.[11] Причем не просто чувствует, а еще и визуализирует разницу между, скажем, рат-кол Трона, моим и твоим. Пусть и примитивно, но довольно четко и понятно для себя.

— Сколько ему там? — Теннайо усмехнулся. — Шестнадцать? Вполне средний результат.

— Средний для кого? — чуть повысила голос Фатти. — Для пацанов, которых шлифуют с пяти лет? Кроме того, ты помнишь, какой средний уровень выпускника академии?

— Восьмой, я полагаю…

— Седьмой! — почти крикнула Фатти. — А в твое время был двенадцатый. Тенденцию не усматриваешь?

— Предлагаешь мне вернуться в Академию? — линн чуть повысил голос. — В этот крысятник?!

— Ничего я не предлагаю. — Фаттриона, не желая в тысячный раз спорить на эту тему, встала. — Просто подумай своей головой, а не тем, чем ты окучиваешь самок.

— Одна из них, кстати, твоя мать… — крикнул вслед уходящей девушке линн.

После разговора с дочерью ягоды траки отдавали горечью, а вид бушующего внизу океана совсем не умиротворял. Словно продолжая спорить, он продолжал приводить самому себе какие-то доводы, но сердце никак не могло успокоиться. Скорлупа, в которую он загнал себя очень много лет назад, похоже, дала трещину, и трещина эта все расширялась и расширялась. Во всяком случае он не мог припомнить времени, когда бы он так был далек от своего привычного — отстраненного, медитативного — состояния. Пытаясь понять, что же именно так нарушило его покой, оборотень-дракон вышел на открытый балкон, опоясывавший верх башни. Штормовой ветер свистел в потемневших от времени поручнях и в бессильной попытке сокрушить если не саму башню, то хотя бы стекла, бился с грохотом в прозрачный металл.

Теннайо подумал о том, что в молодости все существа похожи. Пытаются сокрушить твердыни, а к старости успешно эти твердыни обживают. Вот только… этот мальчишка все не шел из памяти. Было в нем что-то такое… Возможно, ощущение новой твердыни… А еще эта его смешинка — заклинание, которое смогло пробить совершенную защиту тысячелетнего существа так легко, словно арбалетный болт — бумагу.

Гости и Фаттриона уже полчаса сидели в большой гостиной, дожидаясь хозяина дома, но тот все не шел, сам разрушая сложившийся за века распорядок. Наконец взъерошенный, в мокрой одежде и с нелепо торчащими волосами линн быстрым шагом вошел в помещение, держа под мышкой толстый том, переплетенный в черную кожу.

Кивнув дочери и извинившись за ожидание, Теннайо дал команду безмолвным слугам подавать обед.

— Фатти мне сказала, что ты хотел бы изучать магию? — Взгляд пронзительно-зеленых глаз, казалось, просвечивает насквозь, и Хишан поежился от этого взгляда. — А что по этому поводу думает твой отец?

Ален пожал плечами, отложил ложку и протер губы салфеткой.

— Полагаю, что он уже достаточно взрослый, чтобы выбрать путь самостоятельно. Но если мое мнение кого-то интересует, то я согласен.

Последующие месяцы слились для Хишана в один сплошной кошмар. Отец давным-давно уехал обратно в Аринар, оставив его заботам Теннайо, а парень уставал так, что часто без специальных процедур не мог уснуть. Иногда, лежа без сна в своей комнате, пытался взвесить плюсы и минусы своего решения, но однозначного ответа не было.

Теннайо учил его прежде всего тому, что называлось выдержка и самоконтроль. Приходилось и держать раскаленные докрасна камни на ладони, ощущая, как лопаются от закипевшей крови кровеносные сосуды, и чувствуя гарь от сожженной собственной плоти, и доставать из корыта с жидким азотом монетки, и многое другое. Дикая изматывающая боль и рефлексы, которые просто вопили, что нужно бросить такой опасный предмет как можно дальше, и собственная воля, заставлявшая тело работать так, как нужно, вопреки всем накопленным за миллионы лет реакциям.

Процедура восстановления тела до первоначального состояния никогда не занимала у Теннайо больше нескольких секунд. Но память тела, нервы, обожженные болью, еще долго штормили организм, выплескиваясь то внезапной рвотой, то приступами слабости и мешая учить наизусть бесконечные магические формулы.

Первое время Хишан еще удивлялся тому, что за ним все время, словно тень, следуют несколько слуг, а потом стало не до этого. Все слилось в одну карусель из боли и крови, из которой каждый раз приходилось выдираться, словно мухе из клейкой массы. Но внезапно все кончилось. Очередной, на этот раз охлажденный до температуры жидкого азота камень не вызвал ничего, кроме ощущения приятной прохлады. Хишан некоторое время недоверчиво рассматривал свою неповрежденную руку и даже посмотрел на тыльную сторону ладони, чтобы убедиться в том, что это не галлюцинация.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес его учитель. — Первая фаза за два месяца, это, можно сказать, рекорд. Можно переходить к основной части программы.

— Будет еще хуже? — Хишан криво улыбнулся.

— Хуже? — Линн пожал плечами. — Как ты любишь говорить, смотря с чем сравнивать. Но проще не будет — это точно. За полгода нам нужно пройти весь цикл обучения, который занимает в нормальном виде десять лет. Именно поэтому такие жесткие методики. Но если приемную комиссию можно обмануть, то себя не обманешь. И все недополученное базовое знание отольется кровью. Так что соберись. Сложностей впереди навалом.

Еще через два месяца Хишан уже уверенно поджаривал или замораживал творимых Теннайо големов, тщательно контролируя размер выплескиваемой энергии и восполняя ее из любых доступных источников. Постепенно наступил момент, который сам линн называл «шлифовка» и который заключался в освоении непростого магического этикета и многочисленных правил, бытующих в их среде. Конечно, к боевым магам претензии всегда были гораздо меньше, чем, скажем, к магам-творцам, но Тенни не хотел, чтобы Хишан прослыл невеждой. Поэтому к этой части обучения отнесся со всем тщанием.

…— Пойми, визитка — это такой же элемент образа, как и костюм.

Хишан, втихаря любуясь своим новым костюмом из темно-красного, почти черного шелка в огромном зеркале, удивленно посмотрел на учителя.