Дмитрий Казаков - Ледяной клинок

– Это зачем? – спросил Олен, дернув себя за мочку уха.

– Чтобы разделить сходящихся воинов, – Саттия хмыкнула. – Корни и листья, ты что, никогда не видел турниров?

– Откуда? В нашем захолустье кто с печи упал – уже праздник.

– Турниры появились в Андалии, – тон Саттии стал нравоучительным, – а потом мода на них расползлась по всему северу.

Обитатели королевства, лежащего на границе с гномами, у подножия Льдистых гор, славились воинственностью. Ничего удивительного в том, что именно они выдумали такое развлечение, не было.

Не дойдя до ристалища, Олен и Саттия повернули налево, прошли мимо квадратной площадки, ограниченной висящими на столбах канатами.

– Тут будут сражаться простые мечники, – сообщила девушка, – а вон там – стрельбище. Надо к нему приглядеться, откуда ветер дует, что да как…

На стрельбище было пустынно, сиротливо торчали прутики, отмечающие рубежи для установки мишеней. Саттия ходила от одного к другому, что-то бормотала себе под нос, долго стояла на линии для стрельбы, щурила глаза.

– Ладно, пойдем, – сказала она. – Сейчас я дам тебе денег. Поешь в какой-нибудь харчевне, и возвращайся в «Белую кошку».

– А ты? – при мысли о том, что придется в одиночку остаться в городе, Олен неожиданно ощутил робость.

– У меня дела, – и глаза Саттии загадочно блеснули.

Расстались они прямо за воротами, перед этим Олен получил три геденских гроша. Растерянно посмотрел, как девушка скрылась за поворотом, потоптался на месте и побрел в ту сторону, откуда доносился аромат съестного. Через полсотни шагов наткнулся на втиснутую между сапожной мастерской и портновским цехом корчму.

За два гроша получил кружку пива и миску похлебки из чечевицы. Уничтожив и то и другое, почувствовал себя немного увереннее и по забитым народом улицам двинулся в сторону постоялого двора. На главной площади, где драли глотки несколько менестрелей, немного задержался и к «Белой кошке» вышел, когда утро перешло в день и над городом поднялось знойное солнце.

Навстречу из ворот с воплем выскочил краснорожий детина. Промчался мимо, держась за задницу, и скрылся за поворотом. Олен покачал головой, а, вступив во двор, обнаружил прижавшегося к забору ари Хольтена.

Вид у того был злой и испуганный, на щеке пламенела царапина, а взгляд шарил по земле. Рядом с побитым вчера таристером валялась короткая дубинка, чуть в стороне, у коновязи, лежала еще одна.

– Клянусь Селитой, – пробормотал Олен, догадавшись, что ари Хольтен и его краснолицый приятель поджидали его. Только какие-то непредвиденные обстоятельства помешали им избить «дерзкого слугу» дубинками.

Не гадая, что тут случилось, Олен поднялся на крыльцо. Прошел через начавший оживать главный зал. В комнате внимательно осмотрелся и, обнаружив, что тут все в порядке, облегченно вздохнул.

– Мурр, – сказали с лежанки, и в локте над подушкой блеснули две золотистые искорки, повисшие прямо в воздухе. Олен в первый момент отшатнулся, но когда искры моргнули, догадался, кто перед ним.

– Ничего себе, – пробормотал он, глядя, как из пустоты возникает сначала голова Рыжего, а затем и он сам, развалившийся на подушке. – Так ты можешь делаться невидимым? И это ты напугал тех типов во дворе?

– Мяу, – согласился Рыжий и перекатился на бок, давая понять, что пора бы почесать ему живот.

Олен не заставил себя упрашивать, кот довольно заурчал, вытянул лапы, выпустил и вновь убрал когти.

– Как только ты нас нашел? Или все время был рядом, но на глаза не показывался?

Рыжий блаженно сощурился, но ничего не сказал. Зевнул, легким движением вскочил на ноги, прыгнул на окно и, неразборчиво мяукнув напоследок, выпрыгнул наружу. Когда Олен встал и выглянул во двор, там не было никого, включая ари Хольтена.

Только лошади беспокойно похрапывали у коновязи.

Вернувшись к лежанке, Олен вытащил из-под нее сумку. Осторожно вынул заткнутый тканью горшочек, и принялся сматывать с устья веревку. Прошло три дня с того момента, как Рендалл получил подарок от ведьмы, и «лишай» на щеке следовало обновить.

Оторвав кусок от одеяла, нанес на размягчившуюся с утра корку немного мази. Боль пронзила щеку…

…боль пронзила щеку, Олен отшатнулся, но кинжал сверкнул около самых его глаз. Вскинул руку, чтобы отвести клинок, но сильный удар в живот вышиб дыхание, швырнул на пол. Перед глазами замелькали увешенные коврами стены, кровать с пологом из золотой ткани, надвигающаяся фигура в черной одежде.

Олен сообразил, что одет странно – в длинный флотер с широкими рукавами и непривычно узкие штаны. Попытался закричать, но из горла вырвался только слабый всхлип.

Человек в темном приблизился, сверкнули глаза навыкате, раздвинулись в усмешке толстые губы. Олен понял, что сил у него не осталось, судорожно задергался, как рыба на берегу…

…задергался и, споткнувшись о лежащее на полу седло, едва не врезался лбом в стену.

Он вновь находился в убогой комнате «Белой кошки», за окном звучали грубые голоса, а на щеке подсыхала мазь. Некоторое время приходил в себя, тяжело дыша и вытирая со лба пот. Воспоминания о только что виденном были очень яркими, казалось, что убийца с кинжалом вот-вот ворвется из коридора…

Успокоившись, Олен убрал горшок обратно в сумку, и повалился на лежанку.

Саттия явилась, когда за окном начало темнеть, переступила порог и сморщила носик.

– Чем это так воняет? – голос девушки прозвучал раздраженно.

– Мазью, – Олен встал с лежанки. – Ты как?

– Все хорошо. Я купила еды, чтобы завтра с утра не отправляться на турнир голодными, – она подняла довольно пухлый мешок. – Там хлеб, круг свиной колбасы, немного сыра и большой кувшин сидра.

– Здорово, – кивнул Олен. – Ты не поверишь, но сюда заходил Рыжий.

– Ладно сочинять, – тут взгляд девушки упал на подушку, где виднелись клочья рыжей шерсти. – Хотя от оцилана можно ждать и не такого. Дай мне место, я еще разок проверю лук.

Олен перебрался на пол, а Саттия разложила на лежанке лук, размотала три тетивы, что носила в мешочке из пропитанной жиром кожи. Разглядывая их, забормотала что-то себе под нос. Затем нахмурилась и начала кусать губы.

– Ты нервничаешь, что ли? – спросил он, когда девушка сердито ударила кулачком по стене.

– Нет! Просто я должна завтра выиграть! Должна! Кто бы ни вышел против меня!

– Почему?

– Чтобы альтаро проиграл в стрельбе людям? Это же невероятный позор!

– Да какой ты альтаро, в тебе же много больше от человека, – сказал Олен и в то же мгновение понял, что говорить этого не следовало.

– Что бы ты понимал, – прошипела Саттия, глаза ее сузились, в них замелькали злые огоньки. – Мои предки пришли в этот мир сто веков назад, когда о твоих еще никто не слышал! И вообще, как я раньше не замечала, что от тебя воняет, как и от всякого человека!