Ник Перумов - Война мага. Том 3: Эндшпиль (с иллюстрациями)

– Ну и глупости же ты несёшь, данка! – фыркнул он.

– Я помню тварь на берегу… как её убила. А потом – ничего…

– Потом ты пробыла без сознания много недель, – сумрачно ответил Император. – Тарвуе остался на Суолле, а мы двинулись на запад, потому что пришла весть о тварях, поваливших из Разлома. Потом… – Он рассказывал о битве на Ягодной гряде, о Сежес, о её «травяном сборе», о появлении нергианцев, предложенной сделке и – излечении.

И только о своей собственной руке, едва не отправившей его в могилу, Император умолчал.

Тайде слушала, затаив дыхание и прижав кулачки к щекам.

– И вот мы здесь, – угрюмо закончил правитель Мельина. – Да, Сежес сказала правду. Её травы и впрямь помогли. Нерг – предал, мы не получили никакой помощи. Армия несколько оторвалась от наседающих бестий и сейчас на пути в Мельин. Позицию жаль, хорошая была; ну да ничего, можно построить новые палисады и новые рвы выкопать, но главного это не изменит. Как сражаться с океанским валом? С катящейся лавиной или налетающим штормом?..

– Магией, – тихо, но твёрдо ответила Сеамни.

– Сежес попыталась, и, клянусь Берегом Черепов, это была славная попытка. Я думал, её пламя проделает нам тут второй Разлом. Без толку. Их слишком много.

Девушка-Дану слабо улыбнулась, провела кончиками пальцев по заросшему щетиной подбородку Императора.

– Колючий… меня нет, кто тебя заставит каждый день бриться?..

– Что-что?! – опешил Император.

– Я имела в виду не просто магию. А магию крови, – прежним спокойным и даже безмятежным голосом проговорила Дану. – Нерг не зря домогался у тебя права на жертвоприношения. Могущественнее магии крови в нашем мире ничего нет. Даже Хозяин Ливня был… в общем, не смог бы с нею совладать. И… Гвин, меня ведь вылечил адепт Нерга? Скажи, как он это сделал?

Правитель Мельина поколебался.

– Да, всебесцветные приносили человеческие жертвы, – мрачно и нехотя сознался он. – Только так они смогли вытащить тебя из этой бездны. По-другому не получалось ни у кого.

– Кого же… – голос Сеамни дрогнул, – кого же они принесли в жертву?

– По счастью, никого из моих несчастных верноподданных. В расход пустили захваченных аколитов Слаша Бесформенного. Не надо, Тайде, не надо!.. Это война, а они – наши враги. Смерть каждого из них приближает нашу победу. И неважно, погиб ли неприятель на поле брани или же так, как эти. Надо сказать, пользу из их смертей мы извлекли несравненно большую. И не вздумай себя за это корить! Была б ты… другой, я просто придумал бы красивую сказку. Но ты – это ты. Это и ты, и я. Врать себе – последнее дело, Тайде, а врать тебе, даже во спасение – получается, что я вру сам себе.

– Я не корю, – прежним еле слышным шёпотом. – Просто… долг уж больно велик. Не знаю, смогу ли когда отдать…

– Ты о чём? – Он быстро взглянул ей в глаза, сощурился, понимая. – Иммельсторн. Твой поход. Опять?..

Она кивнула. Император лишь досадливо крякнул.

– Ты была не в себе. Это вообще не ты была! Кукла Деревянного Меча. Он это всё делал, не ты!

– Ты хороший, – серьёзно сказала Сеамни. – Я резала твоих подданных, убивала и мучила и… нет, не перебивай! – и получала удовольствие. Даже нет, не так. Радость, счастье, вершину блаженства. Это была я, Гвин. Я помню каждый миг, каждый крик. Каждую каплю крови, я…

– Хватит, Тайде, – потемнел Император. – Минувшего не переделать. Зато ты можешь помочь живым. В отличие от мёртвых им ещё можно помочь. Забыла волков?

– Что волки… мелочь, Гвин. Они вон, убрались и носа не показывают, бедолаги. Твари Разлома их тоже не пощадят.

– Будет, будет, Тайде! Ты очнулась. С тобой всё в порядке. Мы вместе. – Он схватил её за плечи, вгляделся в миндалевидные глаза. – Пока мы живы – будем жить. А когда придёт время умирать – умрём весело, в бою, окружённые срубленными врагами. Не горюй, слышишь? Императорским приказом запрещаю тебе предаваться печали. За нарушение – порка. Понятно?

Она улыбнулась, погладила его по волосам. Хороший. И глупый, как все мужчины, неважно, люди, Дану, эльфы или, скажем, гномы. Главное – красиво умереть, а всё остальное… Он ведь всегда был таким. И когда шёл против всей мощи непобедимой доселе Радуги, и когда бросался в Разлом за нею, своей Тайде.

Он не знает и никогда не узнает, какой на ней долг. Его не терзали кошмары, и он не выносил приговора сам себе. Он – делал, свершал. Потому что знал – остановись он и предайся меланхолии по поводу того, куда рухнула Империя после его (и ничьего больше!) решения ударить по Радуге, – завтра от Мельинской державы не останется даже воспоминаний. – Я сегодня приду к тебе, – не терпящим возражений тоном заявила Сеамни. – И всё будет хорошо. А теперь иди, до вечера ты принадлежишь войску, не мне.

Наступил вечер, прокрался неслышно, как убийца из Серой Лиги. Закат утонул в мрачных тёмных тучах; очистительное пламя задохнулось в дымно-серых клубах. Облака пролегли от края и до края небосклона, необозримые, словно само воинство козлоногих.

Император заметил несколько служителей Спасителя – в грубых рясах, подпоясанные вервиями, они шли рядом с легионерами.

– Что они тут делают, проконсул?..

После Мельинской битвы, когда едва не случилось Второе пришествие Спасителя, Церковь впала в какое-то оцепенение. Простые священнослужители, как могли, помогали простому люду – лучшие из них, разумеется; но вся верхушка, архиепископ и его присные хранили полное молчание. Ни энциклик, ни эдиктов; ни слова по поводу войны с Семандрой; и касательно Разлома паства тоже ничего не услышала.

– Прибились, мой повелитель. Несут слово утешения, как я слышал.

Император приблизился. Молодой священник горячо втолковывал угрюмо шагавшим и едва косившимся в его сторону легионерам:

– А землю надо защищать, потому что каждый из нас сейчас слуга Спасителя, воин Его и рыцарь, и, когда явимся на Его суд, все воссядем рядом, все, кто пал, Мельин обороняя…

– Это ладно, это пусть, – снисходительно кивнул Император. – Что там у нас с Нергом, Клавдий? Кажется, уже вечер. Не пора ли нанести визит нашему загостившемуся посланнику?

– Я бы позвал Сежес, мой император. Как и было обещано всебесцветному.

– Распорядись, проконсул.

…Нергианца везли на отдельной телеге, не пожалев тягловых лошадей для важного гостя или, вернее будет сказать, пленника. Адепт Всебесцветного Ордена сидел, скрестив ноги, на вытертом одеяле. Перед ним на бронзовом треножнике покоился уже виденный Императором мутноватый кристалл.

Двое подручных нергианца сидели подле, равнодушные и безучастные, словно неживые.

– Твоё время вышло. – Император осадил коня возле повозки. – Я сказал, что жду до вечера. Иначе… – Он выразительно кивнул в сторону Сежес, как раз подскакавшей с эскортом Вольных.