Ураганные хроники - Плотников Сергей Александрович
Например, скажет, что на самом деле никогда не разделяла теорию исторического детерминизма, просто притворялась, чтобы не ссориться. Или что как дизайнер ландшафтов он бы имел куда больше заказчиков, если бы не настаивал на этих жутких каменных горках везде и повсюду — ну кому, кроме законченных оригиналов, понравится видеть у себя в саду напоминание о горах⁈ Почти никто не считает, что это красиво, один Стас и еще несколько чудаков! Ее лично всегда в дрожь бросает, в их саду она закрыла эту несчастную горку шпалерой декоративной фасоли.
Вот кстати. Летом и в начале осени у нее хоть работа в саду оставалась, куда она порой попросту сбегала из дома от Евстахия, хоть и стыдилась этого. А теперь что?
И сын, и дочь уже по очереди приезжали в гости, но надолго не задерживались. Оно и понятно: у них работы, свои семьи. Старшая внучка замуж собирается — а Антонина с Евстахием даже на свадьбу приехать не могут!
Так Антонина думала, жалея себя, и чуть не пропустила оклик мужа:
— Тонечка, ты что, не слышишь меня? Да посмотри же ты! Они там Проклятье снимают!
Удивленная, Антонина поглядела на бормочущий телевизор. Вроде бы о снятии Проклятья уже дня три назад объявили? Она еще погрустила немного, слезу уронила, вспомнила прошлое. Как жаль тех, кто не дожил! Но и порадовалась. Пусть в ее семье неприятности, зато в скольких сейчас наоборот, радость! Дети вернулись!..
Однако очень скоро она поняла, о чем говорит муж. По телевизору показывали большую аудиторию с рядами парт под потолок, на которых по одному сидели дети-волшебники. Их сразу было видно: прически стильные, одежда нарядная… Ну, у кого как, конечно, но в основном. Опять же, при многих имелось оружие или какие-то еще странные вещи, явные предметы-компаньоны. А с кафедры вещал какой-то киноактер… Нет, не киноактер, откуда у актера право отпускать детей-волшебников? Но красавчик такой, высокий, широкоплечий, мышцы даже под черным пальто видны! Хоть в боевик его главным героем, хоть в романтическую драму. Только прическу Антонина не одобрила. Все-таки мужчины должны ходить коротко стрижеными, а этот зачем-то косу заплел! Хоть и ровно, и аккуратно, а все равно как-то чересчур эпатажно. Впрочем, с детьми-волшебниками наобщаешься, еще и не так чудить начнешь! За годы работы в библиотеке Антонина встречалась со многими, с одним даже дружила, и помнила, что народ это очень странный.
Так вот, этот не-киноактер заявил, что он сейчас будет снимать со всех Проклятье, по списку. И начал перекличку. Голос у него был очень красивый, хорошо поставленный мягкий баритон, слушала бы и слушала! Вот повезет какой-то девушке.
Или не повезет, такие красавчики часто нарциссы, всю жизнь изгадят и дальше пойдут. Антонина знала нескольких женщин с такими историями…
Красавчика вдруг показали близко, он кому-то улыбнулся вне камеры — и Антонина вдруг вскрикнула.
— Тоня, ты чего⁈ — в свою очередь вскинулся Стас. — Что случилось⁈
— Я его узнала! — ахнула Антонина.
— Кого узнала?
Антонина лихорадочно думала: сказать, не сказать? Может, не стоит? Нет, лучше сказать, а то Стас сейчас в таком состоянии — еще и приревновать может. Хотя к чему там ревновать…
— А ты сам не узнал? Ты же с ним знаком! Водил его надгробье смотреть!
— Да ты о ком, мать?
— Да об этом!.. Который на кафедре!
— Ты про Тень мага? Это Весёлов, я про него прочел уже. Сейчас, чтобы не наврать… — Он открыл что-то на телефоне. — Вот! Исполняющий обязанности зама Службы поддержки детей-волшебников. Не знаю я его, никогда не встречал.
— Нет, встречал! Я вас познакомила! Ну уж должен был бы вспомнить! Это же Смеющийся Жнец! Аркадий Весёлов, я же тебе рассказывала! И письма показывала!
Стас растерянно поморгал, а потом, кажется, действительно вспомнил.
— Да-да-да! — пробормотал он. — Это в тот год, когда ты с Машей ко мне на практику приезжала, да? Снифорское захоронение! И та завиральная легенда.
— Точно-точно, — закивала Антонина, радостная, что он вспомнил. А потом обрадовалась по-другому поводу. — Выходит, он не погиб! Живой! А я думала, что погиб, когда писать перестал!
— Так, стоп, мать, — Евстахий оживился, аж пересел на диване поудобнее. — Это не может быть твой Весёлый Жнец или как его там! Он же мальчик-волшебник был. Проклятье вот только сейчас сняли. Он бы не успел взрослым парнем стать. Был бы по-прежнему подростком. Это, наверное, его родственник. Племянник, например. Или даже внучатый племянник. Он же наш ровесник, помнишь? А этого просто так же назвали.
— Охохонюшки… — Антонина присела на диван рядом с мужем. — Да, наверное, ты прав… У него же брат был, младший. — Она вздохнула еще раз. — Да, наверное, племянник.
Евстахий неловко приобнял ее.
— Да не расстраивайся ты так, мать, — сказал он. — Этот твой Жнец сейчас бы радовался. Я помню, да, мы с ним долго говорили. Он прямо одержим был идеей Проклятье снять.
Антонина снова грустно кивнула. Действительно. Он бы радовался.
* * *
Живьем она встречалась с Аркадием Весёловым два раза в жизни. Первый раз, когда ей было одиннадцать лет, на пляже в Лиманионе. Встреча была прямо как в книжках: ветер унес ее панамку, а он поймал. И потом тоже получилось как в романе. Сейчас, с высоты прожитых лет, Антонина не видела в этом ничего удивительного: они оба были книжные дети и реализовывали почерпнутые оттуда сценарии! Познакомились, разговорились. Поели вместе мороженое. Оба приехали в Лиманион с семьями на каникулы, оба любили истрелийскую поэзию — хотя Аркадий поразил ее тогда тем, что читал Эринидио в оригинале. Еще оба любили книги, особенно космические приключения! Это оказались вполне достаточные точки соприкосновения. Они обменялись адресами (тут Антонина еще раз поразилась, что он жил, оказывается, аж в Истрелии, в посольстве!) и договорились переписываться.
Сперва все шло хорошо. Письма исправно уходили и приходили дважды в месяц. Они обменивались впечатлениями о школе, о новых книгах, о друзьях. У Аркадия был шебутной лучший друг, мелкий, но неугомонный и богатый на всяческие идеи. У Антонины, наоборот, тихая и скромная лучшая подружка, которую нужно было вечно тормошить. Он ей писал: «Так значит, шебутная половинка в вашей паре ты? Погляди, может быть, она от тебя вечно за голову хватается, как я от Мишки?», Антонина гневно возражала, что она не такая!
Потом Аркадий вдруг перестал писать. Вместо этого написал его отец. Вложив в конверт нераспечатанное последнее письмо Тони, он сообщил, что Аркадий стал мальчиком-волшебником, и что строгие гиасы не позволяют ему показываться дома. Он взял на себя смелость написать Антонине, поскольку знает об этой переписке от сына, и т.д.
Антонина испытала сложные чувства. С одной стороны, она была умной, начитанной девочкой, и понимала, что быть ребенком-волшебником — не сахар. С другой стороны… Магия! Приключения! Полеты!
Правда, драться с чудовищами — это так себе… Но, наверное, тоже немного даже интересно?
В общем, она даже не знала, оплакивать ли ей друга, завидовать ему, обижаться, что он совсем ее забыл, или, может, вообще горевать, что у них не случилось романа, как она, разумеется, надеялась? Мечтала: вот они несколько лет будут переписываться, потом встретятся — а она такая красотка! И он у ее ног.
(Что Аркадий будет красавчиком, она не сомневалась: он ей еще тогда, на пляже, понравился. И родители у него были красивые, она их видела.)
И вот теперь все, роман окончен, не начавшись! Обидно, однако.
Тем не менее Аркадий написал ей еще раз, когда она уже и не ждала. Года через два или даже почти через три. Очень короткое сухое послание, где он извинялся за то, что пропал и выражал надежду, что у нее все хорошо. Обратного адреса он не дал, но обрадованная Антонина разразилась длиннющим письмом на полтетрадки и догадалась отнести его в Службу. Видно, ему все передали, потому что Аркадий написал снова, уже чуть более живо, и даже сказал, что не нужно опять беспокоить сотрудников Службы, а пусть она пишет ему на адрес школы, где он начал учиться.
