Возвращение Колдуна - Винокуров
– Стой!
Этот крик заставил мальчишку стиснуть кулаки, а по спине его, от испуга, побежали мурашки. Пытаться бежать было бессмысленно, его старая и уставшая лошадь проиграет им в скорости и потому он снова сбавил темп.
– А как зовут отца? Может я его знаю?
– Я боюсь другого, – ответил мальчуган. – как бы не оказалось, что Вы знаете его жену.
Воины вместе с Димитрием рассмеялись.
– Вот возьми, – бросив серебряную монету произнёс Ворон. – поздравь от меня сестру. И не задерживайся в крепости, ей нужна твоя помощь.
– Спасибо господин! – поймав на лету серебряник, поблагодарил мальчишка и вновь застучал, пятками, по рёбрам, животине.
***
Ливадий вышел из дома с мрачным видом, он всегда расстраивался, когда сомневался, или не мог ответить себе на важный вопрос. А сейчас на него нахлынуло столько, что он не мог не то что бы решить проблему, он не осознавал саму суть сложившейся ситуации. Как всегда, в такие моменты, он шёл за помощью. Возле колодца стоял Павел и отчитывал одного из работяг:
– Я последний раз предупреждаю, ещё раз назовёшь меня Хомой, я тебе копыта отращу, или рога, сам выберешь, понял!
Он зачерпнул ладонями, из ведра, ледяной воды и умылся ею. Обернувшись он увидел учителя, в руке у которого была толстая красная нить, на которой, словно на ожерелье, висели шесть небольших, белых камней, с вырезанными на них именами. Руны эти использовали не многие чародеи, Ливадий упорно не хотел делиться знанием этой письменности, даже не догадываясь что Пашка давно уже разгадал их смысл.
– Ты идёшь к ним да? – спросил он у старика. – Я же вижу, что да. Возьми меня с собой, я давно хотел с ними познакомиться.
– Саженец ты ещё. – коротко ответил тот.
– Пожалуйста, Ливадий. Малый совет – это как… Ты же понимаешь насколько важно мне их увидеть.
Старик шёл вперёд, не обращая внимания на ученика. Голова его болела своими мыслями, и Пашка, словно мальчишка выпрашивающий конфету у родителей, своими просьбами лишь усиливал эту боль.
– Ливадий. Ливадий! Я выучил всё что ты говорил! Я знаю все басни, предания и истории. Я научился колдовать, не используя для этого ни заклинаний, ни движений. Я чёрт тебя подери заслужил, старый ты пень!
– Я-то пень, а ты саженец ещё. Рано.
Старик скрылся в чаще. Следить за ним было бесполезно, если маг решил скрыться от чужих глаз, то будьте уверены, он это сделает. К тому же у этого мага в друзьях водились те, кто умеет путать следы. Через несколько часов Ливадий вышел на небольшую поляну у камня высотой с двухэтажный дом. Посреди поляны было обложено место для костра, вокруг которого стояли шесть булыжников, обточенных так чтобы на них было удобно сидеть. Маг собрал хворост, уложил его на кострище и произнёс:
– Кресс, огниво.
Дрова заполыхали, и маг уселся на один из камней. Он одел ожерелье на шею и, достав из кармана флакон, открыв его, глубоким вдохом втянул в себя дым, исходящий из сосуда. Разум его помутился, и он закрыл глаза. Около получаса он сидел неподвижно, дыхание его замедлилось и казалось, что он умер. Когда медитация освободила его разум от тяжких мыслей, он открыл глаза. Перед ним была всё та же картина с небольшим дополнением. По обе стороны от него, на камнях, сидели полупрозрачные тени, и лишь камень напротив был пуст. Описать их можно было так: По часовой стрелке от Ливадия, первым, сидел тучный монах с толстенными руками и пухлыми щеками. Далее лет пятидесяти женщина с светящимся шаром в руках. Следом, через пустой камень, сидел старик с длинною бородой, имеющий вид схожий с сказочным друидом. По правую руку от Ливадия восседал, дюжего роста, одноглаз. Он бы ничем не отличался от обычного рослого человека, если бы бог даровал ему второе око, но увы.
– Долго же ты не навещал нас. – прозвучал высокий, старческий голос друида.
– Не было нужды. – ответил Ливадий.
– Ты глава совета, – зазвучал глубокий женский голос. – и тебе решать. Но видится мне что время упущено. Ты отвлёкся от поиска беды, и она сама нашла тебя.
– Надежда… – взял слово толстяк. – Надежда и вера в свет и добро, вот что руководило тобой. Ты надеялся, что ничего не произойдёт, что пророчество не сбудется, отказываясь принимать что на тебе лежит эта печать. Верил, что ничего не нарушит покой этого мира, но ты ошибся. Приди ты немного раньше.
– Так уже бывало, – возразил маг. – не всегда отмеченные развязывали войну, сколько раз они собирались вместе и днями напролёт глушили медовуху заедая грибами. Разве вы позабыли? Так случалось, часто.
– Но не в этот раз. – продолжил монах. – Ты веришь, что в каждой душе есть свет. Но ты забыл, что именно из-за такой вот, слепой веры в добро, четверо из нас не сидят здесь, сейчас. Именно из-за глупости нашей, мы должны были сгинуть. И мы сгинем, рано или поздно цепи заклятья разрушат, или появятся достойные, и заменят нас.
– Именно об этом я хочу вам сказать, – забаритонил одноглаз. – я вынужден проститься с вами, друзья мои. Это наша последняя встреча, в этом кругу. Руны отпускают меня, камни выбрали приемника.
– Не к добру это. Ох не к добру. – закивал глава совета. – И где мне его искать?
