Кулл беглец из Атлантиды - Роберт Ирвин Говард
“Ее идея состояла в том, чтобы заставить Кутулоса, говорящего устами Саремеса, завоевать ваше доверие с помощью небольших пророчеств и фактов, которые мог знать каждый, например, предостеречь вас от Тулса Дум. Затем, постоянно убеждая тебя позволить Кулре Тум выйти замуж за Делкарда, выполнить то, что было единственным желанием Делкарда.”
“Тогда Кутулос стал предателем”, - сказал Ту.
И в этот момент у двери камеры послышался шум, и вошли стражники, ведя между собой высокую, изможденную фигуру, его лицо было скрыто вуалью, руки связаны.
“Кутулос!”
“Да, Кутулос”, - сказал Ка-ну, но он казался не в своей тарелке, и его глаза беспокойно блуждали. “Кутулос, без сомнения, с вуалью на лице, чтобы скрыть работу мышц рта и шеи, когда он говорил через саремес”.
Кулл посмотрел на безмолвную фигуру, которая стояла там подобно статуе. Над группой воцарилась тишина, как будто над ними пронесся холодный ветер. В атмосфере чувствовалась напряженность. Делькардес посмотрела на безмолвную фигуру, и ее глаза расширились, когда охранники короткими предложениями рассказали, как раб был схвачен при попытке сбежать из дворца по небольшому используемому коридору.
Затем снова воцарилась тишина, более напряженная, когда Кулл шагнул вперед и протянул руку, чтобы сорвать вуаль с скрытого лица. Сквозь тонкую ткань Кулл почувствовал, как два глаза впиваются в его сознание. Никто не заметил, как Ка-ну сжал руки и напрягся, словно готовясь к страшной борьбе.
Затем, когда рука Кулла почти коснулась завесы, внезапный звук нарушил затаившую дыхание тишину – такой звук мог бы издать человек, ударившись об пол лбом или локтем. Шум, казалось, исходил от стены, и Кулл, широким шагом пересекая комнату, ударился о панель, из-за которой раздавался стук. Потайная дверь открылась внутрь, открывая пыльный коридор, на котором лежал связанный мужчина с кляпом во рту.
Они вытащили его наружу и, поставив вертикально, развязали.
“Кутулос!” - взвизгнул Делькардес.
Кулл уставился. Лицо мужчины, теперь показавшееся, было худым и добрым, как у учителя философии и морали.
“Да, мои лорды и леди”, - сказал он, “тот человек, который носит мою вуаль, прокрался ко мне через потайную дверь, сбил меня с ног и связал. Я лежал там, слыша, как он посылает короля на то, что он считал смертью Кулла, но ничего не мог поделать.”
“Тогда кто он?” Все взгляды обратились к фигуре в вуали, которая выступила вперед.
“Господин король, берегись!” - воскликнул настоящий Кутулос. “Он–”
Кулл одним движением сорвал завесу и со вздохом отшатнулся. Делькардес закричала, и ее колени подогнулись; советники отшатнулись с побелевшими лицами, а стражник разжал хватку и в ужасе отпрянул в сторону.
Лицо мужчины представляло собой голый белый череп, в глазницах которого пылал багровый огонь!
“Тулса Дум!”
“Да, я так и предполагал!” - воскликнул Ка-ну.
“Да, Тулса Дум, глупцы!” голос эхом отозвался в пещере. “Величайший из всех волшебников и ваш вечный враг, Кулл из Атлантиды. Ты выиграл этот тильт, но будь осторожен, будут и другие.”
Он одним презрительным жестом разорвал путы на своих руках и направился к двери, толпа расступалась перед ним.
“Ты невежественный глупец, Кулл, - сказал он, - иначе ты бы никогда не принял за меня того другого глупца, Кутулоса, даже с вуалью и его одеждой”.
Кулл видел, что это было так, ибо, хотя эти двое были похожи ростом и общей формой, плоть волшебника с череполицым лицом была как у человека, давно умершего.
Король стоял, не испуганный, как остальные, но настолько пораженный поворотом событий, что потерял дар речи. Затем, даже когда он прыгнул вперед, как человек, пробуждающийся ото сна, Брул атаковал с безмолвной свирепостью тигра, его изогнутый меч сверкал. И подобно отблеску света, он вонзился в ребра Тулсы Дума, пронзая его насквозь, так что острие торчало у него между лопаток.
Брул вернул свой клинок быстрым рывком, отпрыгивая назад, затем, пригнувшись, чтобы нанести новый удар, если это будет необходимо, он остановился. Ни капли крови не сочилось из раны, которая у живого человека была смертельной. Человек с черепообразным лицом рассмеялся.
“Много веков назад я умер, как умирают люди!” - насмехался он. “Нет, я перейду в какую-нибудь другую сферу, когда придет мое время, не раньше. Я не истекаю кровью, потому что мои вены пусты, и я чувствую лишь легкий холод, который пройдет, когда рана затянется, как она затягивается даже сейчас. Отойди, глупец, твой хозяин уходит, но он придет к тебе снова, и ты будешь кричать, съеживаться и умрешь в этом приходе! Кулл, я приветствую тебя!”
И пока Брул колебался, нервничая, а Кулл остановился в нерешительном изумлении, Тулса Дум вошел в дверь и исчез прямо у них на глазах.
“По крайней мере, Кулл, ” сказал Ка-ну позже, “ ты выиграл свой первый тильт с череполицым, как он признал. В следующий раз мы должны быть более осторожны, ибо он - воплощение дьявола – владелец черной и нечестивой магии. Он ненавидит тебя, потому что он спутник великого змея, чью силу ты сломил; у него есть дар иллюзии и невидимости, которым обладает только он. Он мрачен и ужасен.”
“Я его не боюсь”, - сказал Кулл. “В следующий раз я буду готов, и моим ответом будет удар мечом, даже если он неубиваемый, в чем я сомневаюсь. Брул не нашел своих жизненно важных органов, которые должны быть даже у живого мертвеца, вот и все.”
Затем, обращаясь к Ту: “Лорд Ту, похоже, что у цивилизованных рас тоже есть свои тамбусы, поскольку голубое озеро запрещено для всех, кроме меня”.
Ту ответил раздраженно, разгневанный тем, что Кулл дал счастливой Делькардес разрешение выйти замуж за того, кого она желала:
“Мой господин, это не языческие тамбу, которым кланяется ваше племя; это вопрос государственной хитрости, сохранить мир между Валузией и озерными существами, которые являются волшебниками”.
“И мы сохраняем тамбус, чтобы не оскорблять невидимых духов тигров и орлов”, - сказал Кулл. “И в этом я не вижу разницы”.
“В любом случае, - сказал Ту, - ты должен остерегаться Тулсы Дума; ибо он исчез в другом измерении, и пока он там, он невидим и безвреден для нас, но он придет снова”.
“Ах, Кулл, ” вздохнул старый негодяй Ка-ну, “ моя жизнь тяжела по сравнению с твоей; мы с Брулом напились
