Шепот крови (СИ) - Мирослава Драгович
— Стражи Аарона, — пока Ивэн вглядывался в них, Морган вглядывался в него, внимательно и безотрывно изучал его взволнованное лицо. — Эти люди отдали свои жизни, служа ему. Они верили в короля и свободу.
Ивэн остановился у каменной женщины почти у самого входа в залу. Он замер оттого, что голова ее была увенчана короной. Оружия, кроме удивительной красоты, она при себе не имела.
— Ульвхильда. Наша королева. Твой отец ее безмерно любил, — пояснил Морган.
— Любил? — удивился Ивэн, разглядывая ее пухлые губы, которые, вне всякого сомнения, очень нравились Аарону. — Я думал, что королям это неведомо.
— Так и есть. Но когда они поженились, Дагмер был очень молод, так что немногие знатные семьи стали бы бороться за право усадить девицу на трон в городе, кишащем магами. И только глупцы могли спорить с королем, если он чего-то желал. Она умерла совсем молодой и ему вскоре пришлось жениться на твоей матери.
— И тогда ему было не до любви, — догадался Ивэн.
— Он женился, открывая королевству торговые пути в Корсию. Но Ингритт не смогла жить среди магов, а Аарон не смог вынести рядом с собой женщину, теряющую рассудок от страха. Он отпустил ее, а ты стал гарантией ее покоя. Но он до последнего не желал отдавать тебя.
Ивэн знал, что был не единственным ребенком, выросшим вдалеке от семьи. Знатные господа то и дело обменивались воспитанниками, скрепляя таким образом мир, оттого он совсем не испытывал злобы к отцу, скорее его чувства можно было назвать сожалением.
— И что изменилось? — спросил он дрогнувшим голосом. — Я оказался в монастыре по его воле, ведь так?
— Ты стал единственным наследником, но рос как сорняк в замке Ингритт. Когда она покидала Дагмер, то поклялась, что воспитает из тебя короля, но что ты получил от нее, кроме ненависти? Аарон боялся, что ты вырастишь таким же испорченным, как Гален, который предпочел отказаться от собственного имени. Именно поэтому хотел отсрочить твое появление здесь, но тебя нужно было надежно спрятать и обучить. Спрятать, в том числе и от матери. Так ты и оказался в том монастыре.
— Я жалею, что не узнал отца. Что не успел его узнать, — признался Ивэн направившись к противоположной стене залы. Он догадался, что Аарон заключен в камень именно там.
Король был на голову выше юноши и шире в плечах. Его руки лежали на эфесе большого двуручного меча. Когда Ивэн осветил свечой его лицо, ему представилось, что он видит собственное отражение — от Ингритт ему не досталось ни единой черты, словно кому-то пришло на ум сыграть с его матерью злую шутку и явить на свет точную копию отвергшего ее короля Аарона.
— Он словно живой, — растерянно улыбнулся Ивэн, когда его руки легли на каменные пальцы отца.
— Твой отец не собирался умирать, — отозвался Морган, коснувшись плеча юноши. — Но однажды он, еще молодой и полный сил, просто не вернулся в этот мир. Я верю, Ивэн, что есть еще миры, кроме этого.
Юноше вдруг сделалось дурно. Он дотронулся до горла и с раздражением растер его. Ему хотелось развязать шейный платок, едва ли не сросшийся с его шеей, но он не решился сделать это при Моргане. У него были собственные уродливые шрамы, и он решил их скрывать. Та ночь, из объятий которой он окончательно вырвался только в лачуге чародейки Гудрун промелькнула в его воспоминаниях так явственно, что на глазах выступили слезы.
— Почему… — он не смог совладать с голосом и потерялся на мгновение. — Почему рядом с отцом нет никого?
Он заметил, что каменные люди касались друг друга плечами, но место рядом с Аароном зияло пустотой. Морган, дотянулся до нее кончиками пальцев.
— Эта скала ждет меня и Стейна Локхарта, — губы его чуть заметно дрогнули в притворной улыбке. — Мы последние из Стражей короля Аарона.
Королевский дворец, Дагмер
Морган ликовал, увидев, что дверь в его маленькую библиотеку приоткрыта. Дагмер еще не был освещен первыми лучами солнца, поэтому он понадеялся не застать там Ивэна — мальчишка жаловался на собственную мягкую кровать, и, наверняка, до сих пор не вырвался из объятий снов.
Однажды Морган заглянул в его покои и увидел, что тот соорудил себе подобие постели прямо на каменном полу, но через пару ночей, он прекратил скучать по привычным ему жестким монастырским койкам. И теперь отсыпался, словно это можно было сделать впрок — тревожить его никто не смел. Было еще слишком рано для его пробуждения, оттого Морган понадеялся, что Мириам в библиотеке одна. Он хорошо знал, она никогда не запирает дверей, находясь там, говорит, что иначе ей становится тесно. В замке было несколько библиотек и та, что принадлежала Моргану, была маленькой, но, по словам Мириам, самой уютной и ей нравилось проводить там время.
Морган вернулся в свои покои, и достал из запертого на ключ ящика резной серебряный медальон, украшенный россыпью темных тиронских гранатов. Внутри него были спрятаны соцветия лаванды. Когда пришлось заговорить для Мириам травы впервые, Морган выбрал именно ее — она безошибочно напоминали девушке о Руале. В его собственном амулете были спрятаны полынь и вербена. Он не мнил себя хорошим чародеем, но верил, что новый заговор защитит Мириам куда лучше.
Морган хотел отблагодарить ее за сделанное в хижине Гудрун, хотя все еще не мог понять, как она решилась на это, хотел поговорить с ней, узнать, что у нее на душе, но Ивэн неизменно оказывался рядом. Они ходили друг за другом как нить за иглой. Их единение должно было радовать Моргана, но вместо этого легло тревогой в его сердце.
Крепко зажав в ладони медальон, он вернулся к библиотеке, торопливо заглянул в приоткрытую дверь, и улыбнулся.
Девушка сидела за дубовым столом у окна, низко склонившись над распахнутой книгой. Она всегда склонялась слишком низко, когда думала, что ее никто не видит. Увлеченная, она была неподвижна и только ветер, врывавшийся в комнату из распахнутого настежь окна, играл с непокорными прядками ее волос, убежавшими из хитро заплетенной косы. Этим утром она выбрала изумрудного цвета платье с вышивкой на поясе, наспех сшитое портными в каком-то уже забытом Морганом городе. От бродяжки из руалийского порта давным-давно не осталось и следа.
— Тебя сложно застать в одиночестве, — проговорил он, чтобы оторвать девушку от книги, но по ее испуганному взгляду понял, что подошел слишком тихо.
— Прости. Ты напугал меня, — призналась она и улыбнулась сначала робко, а потом привычной мягкой и согревающей улыбкой.
— Я охотился
