Золотой век предательства. Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
– Ты слишком напряжена, – ёкай закончила краситься и снова повернулась к Уми. – Мужчины не любят зажатых девушек. Так тебя никто и замуж не возьмёт.
– Да я туда не рвусь, – пожала плечами Уми.
О-Кин смерила её странным взглядом, но ничего больше не сказала. Пока Нон не вернулась, Уми решила не тратить время попусту и начать одеваться. Хотя, если бы на то была воля Уми, наряжаться и краситься на смотрины она бы точно не стала, а отправилась бы на встречу с будущим супругом такой, какой она была в обычной жизни – в простеньком кимоно безо всяких изысков.
Ведь если так подумать, все эти смотрины – сплошной обман, особенно для мужчин. На смотринах он видит наряженную и скромную красавицу, а после свадьбы окажется, что молодая супруга и лицом-то особо не вышла, да и характер у неё оставляет желать лучшего. Так к чему всё это притворство? Не лучше ли сразу предстать друг перед другом, как в обычной жизни, чтобы никого после свадебной церемонии не постигло разочарование? Уми много раз слышала истории про то, как вскоре после свадеб мужчины отсылали своих жён обратно к родителям и просили о разводе. И причины на то были разные: кто-то свекрови не угодил, из кого-то не вышло приличной хозяйки или матери, третьи были пойманы на изменах, а четвёртые сами доводили мужей до развода, лишь бы больше не видеть их попоек и гулянок да не слушать потом остаток ночи оглушительный храп на весь дом.
С какой стороны не посмотри, в браке для женщины ничего хорошего не было. И потому Уми намеревалась сделать всё, что от неё зависело, чтобы избежать уготованного ей замужества. Но действовать предстояло осторожно: если отец поймёт, что Уми намеренно сорвала смотрины, ей точно несдобровать…
Вскоре вернулась Нон, и при ней О-Кин стала вести себя приличнее. Служанка быстро подправила макияж, помогла Уми красиво завязать пояс, и вот, наконец, с приготовлениями было покончено.
Судя по оживлённым голосам, которые доносились с первого этажа, вся усадьба пришла в движение. Топот служанок, которые натирали полы и украшали чайную к встрече гостей, голос Томоко, которая руководила работами и наверняка вертелась, как сверчок в клетке – такое оживление воцарялось в доме только по большим праздникам.
А смотрины, вне всяких сомнений, можно было назвать событием, далеко выходящим за рамки привычных будней любой семьи в империи Тейсэн.
Наконец, к назначенному часу Уми осторожно спустилась на первый этаж и прошла в чайную, двери которой были распахнуты полностью, обнажая убранство комнаты со всех сторон.
По углам чайной и на невысоком комодике стояли хрустальные вазы с живыми цветами. Такие вазы везли из самого Глэндри, где, если верить слухам, о фарфоре и знать не знали. Хрусталь был полупрозрачный и твёрдый, а, если по нему ударить ногтем, то он издавал приятный и низкий звон.
К середине восьмого месяца уже вовсю цвели лилии и подсолнухи, вьюны и цветы, которые в народе называли «любящим сердцем». Алое соцветие его и впрямь напоминало форму человеческого сердца, и потому цветами этими часто обменивались друг с другом влюблённые и ими же потом украшали свадебные церемонии. Какая-то умелица красиво расставила цветы по вазам, отчего чайная сразу приобрела нарядный и праздничный вид.
Курильницу с тлеющими благовониями из чайной на время смотрин решено было вынести: аромат цветов был настолько крепким и стойким, что его одного было более чем достаточно. Не хватало ещё, чтобы на смотринах кому-то стало дурно!
Возле низенького столика Уми уже ждал отец: он тоже по такому случаю приоделся в тёмно-зелёное кимоно с широким поясом, украшенным вышивкой из золотой нити. Стоило Итиро увидеть дочь, как глаза его радостно блеснули, и он с одобрением закивал. Уми отметила, что она давно не видела отца таким расслабленным и спокойным.
Уми поклонилась ему и опустилась на положенном ей месте, по левую руку от отца. С правой стороны от главы дома должна была сидеть мать невесты или её бабушка, или же наставница девушки. Но других родственников, кроме отца, у Уми не было, а её наставницу Итиро отпустил с тех пор, как Уми начала работать в игорном доме. Поэтому сегодня место по правую руку от отца пустовало.
Отец ободряюще улыбнулся Уми, и та почувствовала себя немного увереннее. Хотя волнение, от которого она ещё так недавно пыталась смело откреститься, постепенно брало своё. Уми надеялась лишь, что у неё не будут сильно дрожать руки, когда ей придётся разливать гостям чай – сегодня это была её прямая обязанность, чтобы продемонстрировать сватам и жениху, что она готова быть полноправной хозяйкой дома.
Сваты приехали вовремя, минута в минуту. Колокол в ближайшем к усадьбе святилище Сэйрю ещё не закончил отбивать час обезьяны, как они уже деловито вплыли в чайную.
Их было двое, мужчина и женщина, и обоим было лет за пятьдесят. Они были похожи друг на друга, как брат и сестра, но на деле, как Уми уяснила из велеречивых приветствий, которыми обменялись присутствующие, эти двое были родителями жениха.
Видимо, долгие годы брака делают людей похожими ничуть не хуже кровного родства.
Следом за родителями в чайную вошёл и сам жених. Это был коренастый молодой мужчина, краснощёкий и крепкий, как бочонок с солёной рыбой, которую принято было заготавливать перед празднованием Нового года. Он чинно со всеми раскланялся и уселся прямо напротив Уми, которая не шевельнулась с тех самых пор, как сваты показались на пороге.
– Кажется, женишок-то будет низковат, – услышала Уми позади себя знакомый вкрадчивый голосок.
Ей даже не пришлось поворачивать голову, чтобы узнать в говорившей О-Кин. Уми не сомневалась, что дзасики-вараси не пропустит такого веселья – и вот ёкай и впрямь была здесь.
Уми не могла не признать, что О-Кин была права. Жених был как минимум на полторы головы ниже Уми, а это уже было большим недостатком. Какой мужчина стерпит жену выше себя?
Томоко принесла чай, и Уми принялась осторожно, выверяя каждое движение, разливать напиток по фарфоровым пиалам. Уми упорно старалась не смотреть в тот угол, где обосновалась О-Кин, но ёкай всё не унималась. Изловчившись, Уми незаметно ткнула её локтем в бок, и хихиканье тут же стихло. В отместку О-Кин начала щекотать Уми пальцы ног, скрытые под полами кимоно. Уми пришлось тихо шикнуть на неё – иначе ёкай бы от неё не отстала.
На счастье, никто шёпота Уми не услышал –
