Ясолелори-Миртана-Арья (СИ) - Колибри Клара

-- Ничего не выйдет. Твой самый толстый и крепкий. Увы! А вот у Ингрии ткань много тоньше и слабее.

-- Ничего не выйдет, сразу вам это говорю. Свой холст не дам рвать - мне с отбора вылетать не резон.

-- Тогда, попробуем оторвать полосу от моего. - И она моментально надорвала край. - Получается!

-- Дуреха! - Выдохнула Рысь

- Мамочка! Что ты наделала, Арья?!

-- А! Все равно мне королевой не быть. А Ингрия у нас умная и изворотливая, она и без моей помощи, если что, справится.

- Пфф!

- Я так тебе благодарна, Арья!

-- Садись! Пиши скорее! И тихо, не то, нас снова застукают.

А утром создавать свои творения принялись Лисица с Рысью. Ингрия долго пыхтела, осмысливая замысел. Потом решила изобразить могучий дуб. Если бы ее спросили, почему нарисовала дерево, то собиралась выдать рассказ о незабываемых впечатлениях и своих пожеланиях правителю долголетия.

-- Прямо как у дуба. Ну и намек здесь присутствует, что в памяти моей осталась его мужская сила. Как без этого? И что верю в твердость его расположения именно ко мне.

- Ничего так задумка. - Кивнула ей Арья. - А рисовать-то ты вообще умеешь?

- He-а! Устройства разные приходилось только на песке чертить. А ты?

- А я живопись люблю, и сама немного рисовала. Но давно это было в детстве, когда еще родители были жили. Мне тогда папа с ярмарки краски привез, а мама учила мастерству создавать рисунки.

-- Ух, ты! А может, попробуешь? За меня!..

-- Только, если доверяешь.

И через некоторое время все трое рассматривали сотворенную картину.

-- Вот! Про синее небо скажи, что желаешь Его Величеству безоблачной судьбы. Буйные травы вокруг ствола - это его многочисленные дети и подданные, защищенные кроной дуба от зноя, ветра и всяких напастей.

-- Здорово! - В один голос выдохнули подруги.

-- А сама-то ты, на своем холсте, что станешь рисовать?

-- Не знаю. Мне как-то все равно. А что, если...

И она повторила опыт Стасьи. Тоже нанесла на холст хаотические мазки краски. Только у нее получилось все аккуратнее, и преобладали нежные цвета и оттенки.

- И что это художество означает? - Прикусила от сомнений палец Ингрия. - Я не могу сообразить. - Эти пастельные, как ты сказала, тона... Они никак не подходят Медведю.

-- И что? Это просто моя грусть. И нежность, никому не нужная. А еще в душе живет пока надежда, будто все как-то образуется.

-- Ума не приложу, за кого тебя можно было бы выдать потом замуж, Арья.

- Когда ты станешь королевой? - С уважением посмотрела на нее Стасья. - Это же надо, такую уверенность несгибаемую иметь!

- Учись, девочка! Тебе тоже не помешало бы надеяться, что Белка в замок придет и мешок денег за тебя выложит. Говорят, наши мысли и надежды влияют на действительность. Так-то! Эй! Что сразу сникла? Нет, я же не желала портить тебе настроение, Стасья. Даже наоборот...

За час до обеденного времени в комнату пожаловал дядька Барсук. И прежде, чем забрать краски и готовые картины, устроил целый досмотр их комнате и им самим. Девушки сначала громко возмущались на требование приподнять подолы юбок и продемонстрировать края нижних рубах, а потом сообразили, откуда ветер дул.

- Это что же, это он нас обыскивал?! Думал, кто-то из нас оторвет от рубахи край и послание на волю напишет? Вот бы мы попались, приди такая мысль, а не от холста край драть.

- Еще не ясно, чем это все кончится. Вдруг, все заметят? Чувствуете, как за нас взялись? - Ингрия принялась нервно ходить по комнате.

- А что ты так разволновалась, твоя же картина целая? И посмотри на меня. Я совершенно спокойна.

За обедом в столовой царила довольно мрачная тишина. Чем она была вызвана? Горностай с Куницей не умели совсем рисовать, наделали на своих холстах точек, запятых и палок, а теперь переживали, что даже объяснить не смогли бы свои художества? Троица в этом сомневалась, поэтому насторожилась при виде понурых соперниц. А учитывая собственную неуверенность даже в сегодняшнем дне, не говоря про завтрашний, им тоже сделалось тоскливо. Вот так и просидели за общим столом, ковыряясь в мисках с угощением от королевского повара. Кстати сказать, так себе в тот день была стряпня, не иначе, во всем замке что-то творилось с настроением. И эта догадка подтвердилась, когда их всех, пятерых, Его Величество пригласил снова в тронный зал.

-- А почему именно в тронный? Отчего всех вместе? Нам результаты конкурса объявят? - Этими и другими вопросами засыпала Белка устроителя отбора, пока тот вел девушек знакомыми уже коридорами.

- Помолчи, милая. Сейчас все узнаешь. Осталась пара минут всего, и вас пригласят зайти. И там, в зале, ведите все себя сдержанно. У правителя много дел всегда. Сегодня день тоже провел в государственных хлопотах. Вот даже сейчас за этими дверями идет совещание с военным советом. Именно. Но с минуты на минуту оно должно закончиться. О! Кажется, уже вам можно заходить. Помните, что сказал: тихо заходите, встаете напротив трона рядком и молчите. А дальше будете действовать по желанию короля. Все. Пошли.

Девушки яркой змейкой, одна за другой, скользили к трону, а от него темной гурьбой отходили озабоченные какими-то проблемами государственные мужи. Многие из них хмурились и, казалось, были еще под впечатлением закончившегося обсуждения чего-то очень важного. Некоторые из мужчин тихо переговаривались между собой и шли на выход неспешно, другие, напротив, торопились быстрее зал покинуть. И только один из них все еще стоял около трона Его Величества и, вроде бы, совсем не собирался уходить. Арья взглянула в его сторону, чтобы рассмотреть пристальнее и поняла, что видела того самого Гансбери. Его трудно было с кем-то спутать, и даже на расстоянии. Что-то было в нем особенное. Фигура, осанка, как голову держал? Не могла точно сказать, но каким-то шестым чувством, как только двери в тронный зал стали открываться, знала, что встретит этого человека сейчас. Вот предчувствие ее и не обмануло.

-- Подойдите ближе! - А голос у Его Величества и, правда, звучал устало. - Да, так хорошо. Подайте мне их рисунки. - Сказал так, словно хотел бы сейчас уже идти к себе в покои отдыхать, да вот досада, надо было на какую-то ерунду еще время и силы тратить.

Тут Барсук предал холстины, что принес с собой и все это время держал подмышкой, главе охраны и воеводе короля, а тот уже протянул художества Медведю. Его Величество только, что не вздохнул, стал нехотя рассматривать то, что оказалось у него на коленях. Девушки при этом напряглись и чуть ни втянули головы в плечи. А тут еще Гансбери принялся, одну за другой, их осматривать, как насквозь своим пристальным взглядом просвечивать. А Арья могла поклясться, что на ней глаза задержал дольше всех.

-- И что это значит? - Поднял вдруг король вверх руку с рисунком Белки. Эту яркую мазню спутать с чем-то при всем желании не удалось бы - мешанина красного, желтого и черного цвета так и бросалась в глаза. - Кто мне объяснит, как это...не могу слова подобрать, скажем, что безобразие, понимать? Автор кто?!

Куница и Горностай не удержались и вполне явно выдохнули с облегчением. Видно, вполне ожидали и на свои художества нелестного отзыва. А пока получили передышку, раз первым правителю попался на глаза не их «шедевр». Рысь осталась невозмутима и даже глазом не повела в сторону задрожавшей все телом подруги. Мол, я предупреждала, меня не слушали, теперь разбирайтесь сами. Белка же хотела произнести простое слово «я», но оно застряло у нее в горле, вызвав кашель. Да, она предвидела и даже планировала, что ее творение не выиграет ей конкурс, но рык медведя поверг ее в ужас. Теперь давилась, сипела, а слова из горла не шли. На Арью страх подруги и растерянность подействовали, и остаться в стороне, как всегда в подобных ситуациях, не смогла.

-- Я могу все объяснить, если позволите. - Проговорила быстро, чтобы решимость не успела улетучиться, так как и на нее тон правителя подействовал. - Это неистовство чувств, Ваше Величество. Здесь изображен некий клубок из страсти, решимости и вашего неистового мужского притяжения. - Заметив удивление на челе короля, а у того сразу обе брови оказались высоко на лбу, Лисица приободрилась и начала тарахтеть, как заведенная. Про шкалу цвета, заморскую школу и древний язык линий, утерянный в прошлом веке. В общем, несла ахинею, которую сама от себя не ожидала, но переживания за подругу хорошо повлияли на ее язык, и тот из непонятного сумбура складывал красивый, витиеватый отзыв.