Сахарный череп - Марина Сергеевна Комарова
— Дух-Хранитель, — пояснил он, заметив мою озадаченность.
Мы прошли во двор, а потом и в сам дом, где царила желанная прохлада.
Едва я ступила на порог, как меня сгребли и прижали к широкой груди.
— Роза! Наконец-то! Бедная моя девочка, что тебе пришлось пережить!
Я придушенно охнула, но маму Замбу было не смутить. Меня, как котенка, потянули на кухню.
— Видано ли это, чтобы приличного человека держать в застенках? — тем временем возмущалась она.
В итоге меня плюхнули на массивный табурет, вручили миску с каким жутко аппетитным варевом и налили рома для успокоения нервов.
Нервы тем временем расшалились не на шутку.
— Послушайте, а нападение на управление…
Таонга сел рядом с мамой Замбой и хмыкнул:
— Никто ничего не вспомнит.
— Вспомнят духи, которым ты обещал дары, — проворчала мама Замба, поправляя шарф на голове, скрученный в экзотический тюрбан. — Хотя, видит барон Замди, я только за. Слишком не люблю этих прихвостней в форме.
Я переводила взгляд с одного на другую. Мысли отказывались вести себя прилично: налетали одну на другую, радостно сваливались в кучу и предлагали сделать вид, что у меня беда с мозгами после пережитого.
— Роза, если хочешь — спрашивай, — хмыкнула мама Замба. — И не вздумай отнекиваться, я все по твоему лицу вижу.
— Хорошо, — кивнула я.
Коротко изложив версию Фернандеса о происходившем вчера, потребовала рассказать, что видели вугу.
История была похожа, только вот погибших оказалось в два раза меньше. Зато, судя по информации темнокожих, раненых насчитали куда больше.
— До нас это не докатилось, — спокойно произнес Таонга, глядя мне в глаза. — Да и как только мы почувствовали неладное, сразу призвали духов для защиты жилища.
— Да уж, — проворчала мама Замба. — Мне нездоровилось, я сначала жутко огорчилась, что не смогу повеселиться со всеми. Но оказалось, что и к лучшему.
Они замолкли.
Я прекрасно понимала, что у гостеприимных хозяев есть масса вопросов. Видно по лицам. Однако они не задают их из вежливости, чтобы не перекрикивать стук ложки о миску. Все же есть я хотела, как Чочу на диете.
В конце концов, мама Замба не выдержала:
— Роза, ты ничего не хочешь нам рассказать?
Я чуть нахмурилась.
В отличие от Фернандеса она прекрасно знала, как именно скорпионы оказались у меня. Поэтому ее явно интересовало что-то другое.
— Вы о чем?
— Про благоволение богов, — невинно сообщил Таонга. — И, собственно, о самом главном… Где Тинаш?
Нет, я прекрасно понимала, что легко не будет, но вопрос несколько застал врасплох. С одной стороны, мама Замба Тиоша видела, а Таонга хотел с ним побеседовать, с другой… все сложно. Тинаш — не простой подопечный, вышедший из Пирамиды Мертвых. Мало того, что бог, так еще и пропажа всея дома Розы ди Муэртос.
— Лучше рассказать, — мягко посоветовал Таонга.
Никакой угрозы в его голосе нет, но я прекрасно понимаю: с колдунами вугу лучше не спорить. Особенно с теми, которые тебя достали из тюрьмы. Поэтому, взвесив все «за» и «против», шумно выдохнула и выложила правду.
Реакция… А вот это уже было неожиданно.
Потому что мама Замба и Таонга быстро переглянулись. Не произнесли ни слова, однако готова поклясться каждым узором Чочу, между матерью и сыном шел бессловесный разговор.
— А я говорила, — наконец-то произнесла мама Замба.
— Что говорила? — тут же насторожилась я.
Таонга явно не хотел бы сейчас отвечать, однако не находил причин, чтобы отказать.
— В нашей семье способности стать хорошим колдуном перешли к нам не только от отца, но и от матери, — все же произнес он. — Поэтому… недавно у нас была некоего рода дискуссия.
Я рада за вашу семью, ребята, и все такое. Но хотелось бы конкретики.
Таонга поднялся на ноги.
— Я сейчас приду, нужно кое-что проверить.
Он выскользнул из помещения хищной пантерой.
Интуиция шепнула, что так просто мне не отделаться. Поэтому, не теряя времени, я перевела взгляд на маму Замбу.
— Я вам очень благодарна за спасение и сытный обед, но можно немного больше конкретики. Что происходит?
Мама Замба задумчиво покрутила массивную бусину ожерелья, висевшего у нее на шее. По лицу было видно, что сложившаяся ситуация ей не нравится. Вот совсем не нравится. Но потом шумно выдохнула.
— Ладно, ты имеешь право знать. Этак уже с месяц все лунганы и колдуны вугу обеспокоены. Не только Чилама, но и других городов. Потому что каждому из них при попытке посмотреть будущее, выпадало… Выпадала кровь. Много крови.
Я чуть отодвинулась от стола и, сложив руки на груди, едва заметно кивнула, давая понять: продолжайте.
— Знаешь, Роза, — усмехнулась мама Замба, — колдуны вугу еще те ребята. У нас тут не бывает тихо. Постоянно кто-то с кем-то разбирается. Насылают милые проклятия, поднимают покойников, и те ходят друг к другу на чай. В общем, очень размеренная жизнь. Но тут…
Она умолкла.
Я прекрасно понимала, о чем речь. Одно дело — сугубо вугуистские разборки. Другое — явившийся из ниоткуда Собиратель Крови.
Меня аж передернуло при воспоминании о нем. До сих пор становилось не по себе, стоило только перед внутренним взором увидеть взгляд черных глаз.
— Ты сама все видела, — мрачно сказала мама Замба. — В отличие от меня… видела прямо на площади.
— Правильно я понимаю, что ваши тоже не знают, что это может быть?
Она покачала головой.
— Старший лунган сказал, что это… этот Собиратель Крови стар. Он не пришел из Пирамид Мертвых. И не взявший силу колдун из простых смертных. Таонга, Экандэ и Нганг на рассвете проводили ритуал и рисовали круги призыва. Духи как один твердят, чтобы вугу в это не лезли.
Я приподняла бровь:
— А что, так тоже можно?
Мама Замба хмыкнула:
— Как думаешь, если было б можно, спрашивали мы тебя о чем-то?
Итак, просто чудесно. Грядет что-то малоприятное. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: вугу от меня что-то нужно.
— Угроза для всех, Роза, — тем временем продолжила мама Замба. — И сидеть в стороне, пока нечто будет пожирать наших соседей, а потом и доберется до нас, очень глупо и неразумно.
— Сила в единстве, — кивнула я, понимая, что иначе просто не выжить. — Но что могу сделать я? Или другие люди, которые не обладают ни одним из… даров. Ни колдовским, ни боевым, ни божественным?
— Для начала не мешать, — послышался чей-то голос, и я невольно вздрогнула.
У входа, сложив руки на груди, стоял высокий
