Серая сестра - Марк Лоуренс
Чайник улыбнулась, став похожей на ту озорную послушницу, которая когда-то посыпала одеяние Сестры Колесо чихающим порошком такой силы, что монахиня сорвала с себя головной убор.
— Королева — очень страстная женщина. Ничто, кажется, не мотивирует ее так сильно, как отказ. Я никогда не была достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней, но я слышала, как она держала двор. Она хорошо говорит и знает это.
Прикоснуться. Стекло подавила дрожь. Для Серой Сестры «достаточно близко, чтобы прикоснуться» означало достаточно близко, чтобы убить. Чайник не было приказано покончить с Адомой, но любая Серая гордилась тем, что подходила достаточно близко для прикосновения, независимо от того, делали они это или нет.
— Ты хорошо сделала, что добрались до черного льда, сестра. — В Скифроуле, недалеко от границы, черный лед коснулся южной стены коридора. Но мало кто из жителей империи когда-либо видел его. Стекло пролистала страницы, чтобы добраться до соответствующего раздела отчета. Здесь буквы шли еще плотнее и становились мельче, словно не желая расставаться со своей информацией. — Ты хорошо справилась, но я нахожу отчет о твоих приключениях там несколько запутанным. Ты потеряла след Адомы и ее священников во внешних покоях?
— Это очень трудно изложить на бумаге, настоятельница. — Чайник сгорбилась на стуле, холодея от воспоминаний. — Местами черный лед лежит рядом с чистым льдом, как чернила на белой странице, проходя сквозь него. Но когда ты приближаешься с границе Скифроула, ты проходишь через туннели и помещения, где лед становится серым, темнеет и, наконец, становится черным. И все это на протяжении нескольких миль. Это порча. Загрязнение, которое затуманивает мысли точно так же, как затуманивает лед. В нем что-то живет. Или, по крайней мере, там есть что-то не мертвое.
— Как ты потеряла Адому с ее свитой? — Настоятельница Стекло провела пальцем по тексту.
— Туннели узкие, и она оставила за собой множество охранников. — Чайник нахмурилась. — Но правда в том, что я потеряла не ее. Я потеряла себя.
— Ты сбилась с пути?
— Я провалилась в... кошмар. Лед забрал меня. — Рот Чайник превратился в оскал, возможно, вспомнив маску, которую она носила во внешнем мире. — Я бы не выжила, если бы я не была... — Она протянула руку, и тень пробежала между ее пальцами, — ...такой.
— Тогда я рада, что Госпожа Тень смогла спасти тебя дважды. — Стекло улыбнулась. — Ты оказала церкви важную услугу, сестра. Твой отчет о том, что Адома собрала у себя оба корабль-сердца Скифроула, представляет особый интерес. Кроме того, ты положила плоть на кости слухов об исследованиях бой-королевы подо льдом. Некоторые даже сомневались в существовании черного льда.
Сестра Чайник сунула руку в рясу.
— Я могу развеять эти сомнения. — Она достала пузырек, наполненный чернильно-черной жидкостью. Стекло обнаружила, что ее глаза зачарованы чернотой этого вещества. — Я отколола немного. Он растаял. — Чайник убрала пузырек во внутренний карман. — Яблоко считает, что он родственен боль-дереву Дарна.
Стекло поджала губы. Дарнишцы строили из боль-дерева свои барки. Некоторые утверждали, что эта субстанция живет даже тогда, когда ее разрезают на бревна и доски — злой дух пропитал ее насквозь, так что боль-дерево могли использовать только шаманы Дарна.
— Лес, в котором растут боль-деревья, питается талыми водами. Ходят слухи, что лед в этом районе серый. Сестра Правило однажды показала мне работы Олдерброна, архонта, который был братом Сестры Облако. Они намекают, что лед испорчен из-за какой-то работы Пропавших.
Стекло перевернула страницы и положила руку на самый верх:
— Есть ли еще что-нибудь, что я должна сказать первосвященнику Невису, когда буду докладывать ему на следующий седьмой день?
— Я бы больше беспокоилась о том, сможете ли вы доложить ему, настоятельница. Возвращаясь, я прошла через Истину и нашла время, чтобы послушать на нескольких важных углах...
Стекло знала, что это означало места, где ни одна монахиня не имела права находиться.
— И?..
— В Сладкое Милосердие скоро прибудет инквизиция.
11
НОНА КОВЫЛЯЛА ВНИЗ по высеченным в камне ступенькам в комнату Тени. Все части ее тела — даже те, по которым, насколько она помнила, не били, — закостенели и теперь протестовали при каждом движении. Она делала последние шаги, держась обеими руками за стену и стиснув зубы, пот промочил ее нижнюю одежду вплоть до тела.
Когда она вошла, весь Мистический Класс посмотрел на дверь, некоторые сузив глаза и обвиняя, другие удивляясь.
— Нона, как хорошо, что ты присоединилась к нам. — Сестра Яблоко без всякого выражения наблюдала за ней из передней части класса. В руках она держала шляпу и шарф. — Из-за своего опоздания ты вызвалась в третий день помочь мне провести урок в Красном Классе. Мы варим рвота-траву.
Нона знала, что спорить бесполезно. Она проковыляла к Дарле и села рядом. Рвота-трава перегоняется в жидкость, которая может быстро вызвать рвоту и диарею. Иногда тот же эффект производил и ее запах. Это всегда был грязный урок.
— У тебя такой вид, будто ты упала со Скалы, — прошептала Дарла.
Нона огляделась. Ни Элани, ни Джоэли не было. Кроси сидела, сгорбившись над своими записями, один глаз почернел, распух и превратился в щель, синяк покрывал большую часть другой стороны ее лица.
— Сегодня мы возвращаемся к теме маскировки, Нона. — Сестра Яблоко высоко подняла шляпу, бесформенную вещь из темного фетра, какую мог бы носить рыночный торговец. — Что особенно уместно, поскольку ты следующая на Тень-испытании.
Нона начала было открывать рот, чтобы запротестовать, но тут же закрыла его. Каждая послушница Мистика проходила вызов каждый год; без успешного испытания никто не мог перейти в Священный Класс, не мог питать надежды стать Сестрой Благоразумия.
